Капитан идет по следу

На задних местах сидели двое. Один из них, в синем бостоновом костюме, дремал, привалившись к спинке. Второй был Гуреев. Руки его были прочно скручены солдатским ремнем, во рту торчала тряпка, какими обычно протирают стекла машин.

…Утром Гуреев по вызову выехал в управление. Возле площади его остановили незнакомые люди. На руках у них краснели повязки, и шофер решил: автоинспекторы.

Так и оказалось. Неизвестные предъявили документы и сели в «Победу».

— Придется поехать с нами…

Гуреев развернул машину и направился в противоположный конец города. Надо торопиться: начальник дороги не любит опозданий.

У одного из домов заводского поселка шоферу приказали остановиться.

— Подождите. Мы недолго.

Гуреев выключил мотор, закурил.

Прошло пять минут, десять — никто не появлялся.

Водитель стал нервничать: «Почему я должен их возить? Некогда!»

Но тут же возразил себе: «Уедешь, неприятностей не оберешься».

Наконец автоинспекторы вернулись. Гуреев быстро повел машину в город, на центральное шоссе.

Но выехать на него не пришлось.

— На Восточную дорогу! — услышал шофер тихий приказ и, искоса бросив взгляд на сидящего рядом человека, увидел в его руке нож.

За городом неизвестные связали Гуреева его же ремнем, заткнули рот тряпкой, пересадили на заднее сидение.

Машина, дергаясь и завывая, двинулась вперед.

«Господи! — думал Гуреев, даже в этом невеселом деле оставаясь шофером. — Как ведет машину, подлец! Свалит! Не иначе — свалит под откос!»

Заскрежетали тормоза. Остановив «Победу» на опушке, водитель поднялся и кивнул сообщнику:

— Тут в самый раз. Вытаскивай.

Они выволокли Гуреева на траву и стали совещаться.

В чистом вечернем воздухе до Гуреева долетали тихие обрывки слов. И поняв, о чем речь, он побледнел, сжал зубы, напряг мышцы. И тут же, мгновенно приняв решение, вытянул вперед скрученные руки и бросился бежать. Широко открыв налившиеся кровью глаза, ощутив внезапный прилив сил, он несся в глубь леса, тяжело, со свистом дыша.

Позади, треща сучьями, не разбирая в темноте дороги, бежал кто-то из тех двух.

Вдруг лицо Гуреева обожгла боль. Он наткнулся на сухую ветку и головой вниз полетел на землю.

В следующую секунду понял: лежит в неглубокой канаве, наполненной густой гниловатой водой.

Приподнял голову, прислушался. Мешали удары сердца. Бешено колотилась кровь в висках, не хватало воздуха.

— Утек, собака! — услышал он злобные приглушенные слова и, хлебнув воздуха, опустился в воду.

Выждал, поднял голову, вслушался в ночные звуки.

Негромкие возбужденные голоса раздавались где-то далеко, как из-под земли. Потом все стихло. Стало мрачно. Дневные птицы уже кончили свои песни, ночные — молчали.

Вскоре до Гуреева донесся звук сигнального рожка «Победы». Бандиты угнали машину.

Прождав полчаса, Гуреев стал выбираться из канавы.

Цепляясь связанными руками за ветки, упираясь ногами в края канавы, он поднялся на сухое место и быстро пошел к шоссе.

Сторожко прислушиваясь, не обращая внимания на боль от рваной раны возле глаза, шофер шел всю ночь. К утру он толкнул плечом дверь в будке железнодорожного сторожа и упал на земляной пол.

В восемь утра сторож привез Гуреева на попутной машине в отделение милиции.

Через полчаса дежурный, заполнив бланк допроса, отправил Гуреева в больницу.

И почти тотчас же из отделения на Восточную дорогу вынесся зеленый вездеход с оперативными работниками.

Примерно в это же время к дому Смолина подошла синяя «Победа» уголовного розыска. Сыщик пожал руку проводнику собаки Михаилу Валеевичу Рустамову, погладил смирно лежавшую на полу овчарку и кивнул шоферу:

— К Кичиге!

Пока мчались в город, Кичига, поднятый прямо с постели, дремал, раздосадованный этим внезапным, как всегда, вызовом.

На полпути сыщики догнали зеленый вездеход.

Обе машины остановились. Наскоро обсудив план работы, все снова отправились в путь.

Вот и старая узловатая береза на опушке. Да, здесь все так, как и следует из рассказа Гуреева. Видны следы «Победы» на траве: бандиты съехали с дороги. Вот путь, по которому бежал в вечерней мгле шофер: смята трава, сломаны ветки кустов. Вот и канава: ясно видны вмятины от человеческого тела.

Но от преступников не осталось никаких видимых следов: ни оттиска ботинка, ни обгоревшей спички, ни клочка бумаги.

Машины добрались до будки сторожа и от нее разъехались в разные стороны. Вездеход вернулся в город, а «Победа» помчалась вперед к деревне Зырянке.

Перед тем, как отпустить вездеход, Смолин сказал товарищам из отделения:.

— Спешите. Наведите справки по городу. Мы поищем здесь палевую «Победу».

В Зырянке Смолин и Кичига отыскали председателя сельского Совета. Тот выслушал рассказ и покачал головой:

— Нет, не знаю. Может, народ что скажет?

Пригласили колхозников. Люди задумывались, но неизменно разводили руками. Верно, некоторые слышали перед утром сигналы автомашины, но это не редкость на большом шоссе.

Смолин совсем было решил: неудача. Но тут к председателю зашел сторож сельского универмага. Старик молча скручивал папиросу, прислушиваясь к разговору председателя с незнакомцем, и, наконец, решительно подошел к Смолину:

— Слышь-ка, сынок. Я кое-что, кажись, знаю.

Вот, что сообщил сторож.

Ночью возле универмага остановилась машина. Какая, в темноте не видно. Старик поудобнее взял ружьецо: не день все же. Тогда машина загудела и уехала. Потом появилась снова, и из нее вышли двое. Поглазели, посудачили, залезли в машину и укатили. Куда? Не доложились.

Смолин потянул Кичигу на улицу.

— Едем, Сергей Лукич. Развиднелось это дело немного.

Сев в машину, Смолин тронул шофера за плечо:

— На полевую дорогу, Павел.

Пока была ясно одно: преступники угнали «Победу» не для того, чтобы покататься, — для другой цели. Теперь, кажется, удалось установить, для какой. Ночью магазины не торгуют. Значит, готовился грабеж. Но увидав возле магазина сторожа с берданкой, бандиты оробели и уехали. Возвращаться в город они не станут: там уже, конечно, знают обо всем. По Восточной дороге тоже не поедут: побоятся засады. Оставался проселок.