Капитан Кайман

Три взмаха ножом — и их руки свободны; тут сверху грохнули четыре выстрела… потом еще четыре. У Дедли-Гана не было времени разглядывать, что было дальше; он вырвал у стоявшего к нему ближе всех дикаря томагавк и бросился в самую гущу ошеломленных врагов.

— Come on [19] , бей их! — кричал он, в то время как Виннету рубился бок о бок с ним.

— Пит Холберс, старый енот, видишь вон того парня, у которого моя пушка? — торжествующе воскликнул Дик Хаммердал, — Пойдем, я хочу получить ее обратно!

19

Давай! (англ.)

Два неразлучных друга ринулись в бой, и через несколько минут Дик снова держал в руках свое ружье. Петер Польтер, штурман, носился среди перепуганных врагов как метеор. Он хотел сдержать слово. Одной из своих медвежьих лап он схватил предводителя дикарей за бедро, другой — за шею и, подняв его высоко в воздух, бросил на землю так, что тот сразу умер.

— Готов! Вперед, парни! Бей, руби, коли, режь, кидай их за борт, громи их к чертовой матери! Ура!.. Ура!

Вначале врагов было раза в три больше, однако, ошеломленные внезапностью нападения, они потеряли почти половину людей, прежде чем начали по-настоящему защищаться. Как и в ночном бою у железной дороги, томагавк Дедли-Гана беспощадно разил противника; не меньшее число жертв падало от руки Виннету; и спина к спине в самой гуще врагов стояли «крутящиеся тосты» — Дик Хаммердал и Пит Холберс. Штурман метался по оврагу как разъяренный демон; малыш Бен Каннинг, спрятавшись в кустах наверху, ловил на мушку беглецов.

Тресков и Тиме с самого начала сражения сосредоточили свое внимание на Мертенсе и Вольфе. Тресков снял с пояса запасной ремень и сделал из него петлю.

— Сделайте то же самое, — сказал он Тиме, — мы ошеломим их выстрелами. Я беру на себя виконта, а вы — слугу. Прежде чем они смогут подумать об обороне, они уже должны лежать на земле и с петлей на шее!

Указание полицейского было выполнено. После немногих минут борьбы нападавшие одержали победу. Сбитый с ног штурманом Мертенс, равно как и Вольф, лежали на земле связанными; почти все враги были убиты, и лишь одному белому и немногим индейцам удалось спастись бегством.

Дедли-Ган был не тот человек, который стал бы тратить время на долгие благодарности и расспросы по поводу своего спасения, вместо того чтобы как можно быстрее воспользоваться плодами победы.

— Вперед, парни, к лошадям! — крикнул он. — Иначе мы их упустим! Индейцы выставили охрану у мустангов, ее надо застать врасплох! Однако там нужны не все, кое-кому следует остаться здесь.

И он с большей частью людей быстро покинул овраг. Тресков, Тиме и штурман, оставшись сторожить связанных, сели отдохнуть. Положение никоим образом нельзя было назвать безопасным, поскольку бежавшие краснокожие в любой момент могли вернуться и с достаточного удаления начать обстрел. Однако ничего такого не произошло. Внимательно вслушивались они в ночь; ничего подозрительного слышно не было, и первые звуки, нарушившие тишину, наступившую после боя, были явно мирными: зашуршали кусты, затрещали сучья и ветки, — ушедшая группа возвращалась, держа на поводу своих и захваченных у уничтоженной охраны коней. Бен Каннинг не забыл о своем мустанге и о лошадях своих спутников и теперь привел их к оврагу.

— Пит Холберс, старый енот, ты видишь, что моя старая кобыла снова со мной? — спросил счастливый Дик Хаммердал.

— Если ты считаешь, что я ее вижу, то я не имею ничего против; но by God [20] , не хватило очень немногого, чтобы от вас обоих осталось мокрое место.

— Мокрое или не мокрое, это все равно, но я очень хотел бы знать, кто эти ребята, что пришли с малышом Каннингом. Да это же чертов штурман, у которого такие большие клешни и который здоров пить, как никто другой!

20

Клянусь Богом (англ.).

— Да, это я, старый бочонок! Все еще помнишь меня, да? Прибыл сюда снова с мастером Тресковом и мастером Тиме, потому что…

— Мастер Тиме? — быстро спросил Дедли-Ган. — Эх, Петер Польтер! В самом деле, это опять ты! Что ты забыл в прерии и что это за мастер Тиме, которого ты привез?

— Вот этот человек, Полковник, он приехал с господином Тресковом, чтобы найти своего дядю.

— Этот?..

Он отступил на шаг назад и посмотрел на племянника долгим испытующим взглядом, потом протянул к нему руки и воскликнул:

— Нет, это не обман, нет, я узнаю эти черты! Генрих, родной мой, здравствуй, тысячу раз здравствуй!

Оба долго держали друг друга в объятиях, остальные молча стояли в стороне, пока к бесстрашному Полковнику не вернулось ощущение реальности, а вместе с ним и чувство опасности, грозившей его дорогому родственнику и всем остальным.

Он выпустил его из объятий и сказал:

— Здесь не место для вопросов и ответов. Быстрее, нам нужно в убежище, оно совсем недалеко отсюда! Там мы сможем перевязать раны и в безопасности отпраздновать свое прибытие и свое спасение.

Захваченных лошадей распределили так, что ни одна из них не была оставлена, и, взяв их под уздцы, все тронулись в путь. В темноте они двигались между далеко отстоящими друг от друга огромными стволами деревьев, увенчанными на большой высоте пышной зеленой кроной. Потом небольшой караван долго петлял в невообразимом лабиринте скал, где даже днем человек, знающий дорогу, с трудом смог бы найти верный путь. Дальше Дедли-Ган повел их вдоль русла небольшого ручья, и наконец они оказались у входа в пещеру, которая и служила местом постоянного лагеря сообщества трапперов и золотоискателей, главным лицом в котором был Дедли-Ган. В темноте ночи горели костры, вокруг них сидело множество белых мужчин — это были его люди.

6 ЗАГОВОР

Существуют заразные болезни, сведений о возбудителях которых нет ни в одном медицинском справочнике мира; однако они ведут себя так же агрессивно и распространяются столь же быстро, как и известные недуги, пугающим образом переходящие от одного человека к другому и способные за короткое время в десять и более раз уменьшить население городов, а то и целых стран.

Происхождение этих заболеваний не связано со свойствами человеческого тела; их истоки следует искать в политических, религиозных и иных общественных институтах. Они подчиняют себе воображение целых наций, способны превратить в кипящую страсть саму невозмутимость и возбуждают в обществе весьма опасное брожение умов, нейтрализовать которое можно лишь посредством весьма продолжительных и осторожных мер.

Все эпохи и земли подпадали под необоримую власть этих лихорадочных состояний; почти всегда причиной внезапно возникшего как у отдельного человека, так и у всего общества нервного импульса являлась мысль о материальной прибыли; эта мысль приводила в движение весьма грубые силы и побуждала к сильнейшему напряжению воли и немедленным действиям. Вспомним о Калифорнии! Первоначальное число жителей, поселившихся на этой земле, было невелико. Но вдруг какой-то счастливчик делает случайное открытие, что в ее недрах скрыты не поддающиеся исчислению золотые россыпи.

Весть об этом в мгновение ока облетела земной шар, и через короткое время местность кишела искателями приключений со всех континентов, прибывшими сюда, чтобы отомкнуть хранилище, в котором природа в течение миллионов лет хранила нетронутыми сказочные сокровища. Палаточные лагеря и барачные городки возникали как по мановению волшебной палочки, бесчисленные поселки росли из земли как грибы после дождя, и, если место было выбрано удачно, они с беспримерной быстротой превращались в города со стотысячным населением. Одним из таких городов является Сан-Франциско, названный по имени святого, повелителя приносящей золото земли и Тихого океана. Тот, кто в наши дни стоит на набережной в гавани этого города и смотрит на бурлящую перед ним в неостановимом движении толпу, кто видит широкие и протяженные проспекты, необъятные площади, великолепные дворцы, здания и магазины, за стеклами витрин которых выставлено все, что может быть сделано из золота, что имеет хоть какое-то отношение к нему, и все, что можно купить за золото, — такой человек лишь с трудом может представить себе маленькое бедное поселение, бывшее когда-то на месте мировой столицы мерцающего металла.