Капитан прыгуна К1.0. Книга 1

– Привет, - проговорил он рассеянно, стоило нам приблизиться.
– Илмера, я нейроморф.

Он поднял голову и взглянул на меня. В его карих глазах я прочла страх и непонимание.

– Что мне делать?

Я незаметно выдохнула, осторожно опустилась рядом с ним и улыбнулась.

– Для начала рассказать, что ты узнал.

– Это же шутка бьла, - будто не расслышав мои слова, продолжил Тим.

Я поняла, что речь про недавний диалог с Аргой, но обращать внимание на растерянность Тима не стала. Он звал не для того, чтобы мы присоединились к нему в его горе, а для того, чтобы помогли это горе пережить.

– Что ты узнал?

– Что я нейроморф.

– Тим!
– окликнул его Глеб. И это возымело действие. Он будто от ступора очнулся, головой тряхнул.

– Никакой документации относительно меня не существует. Родители намеренно уничтожили все, что могло бы хоть как-то прояснить мою биологию, а медкарту они сделали в областной клинике, просто привели меня и заявили, что прежняя утеряна. Никто даже внимания не обратил. Глеб, - Тим перевел взгляд с меня на друга, - я странный же бьл.

– С тобой весело и интересно, если это благодаря твоим странностям, то спасибо им.

Тим нахмурился, опустил голову и поболтал ногами в воде, разгоняя рыбок. На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь пением гттиц, стрекотом насекомых в траве и шелестом листьев на ветру. Я разулась, села рядом с Тимом и так же, как он, спустила ноги в воду. Глеб повторил за мной, но расположился с другой стороны от друга. Так мы и молчали втроем, слушая умиротворяющие звуки природы.

– Мама сказала, что ее сестра бьла влюблена в иммейца, и он никогда не работал в Академии. И она отказывается называть его имя, говорит, он не хотел, чтобы его семья знала обо мне. Она, - Тим запнулся, - ее сестра, та женщина, она меня родила и... Это они хотели дет...

Тим прерывисто выдохнул, потом тряхнул головой.

– Я вообще не понимаю. Он вырастил меня в ней, совместив нервную сеть и биологический объект.

– Ну, тогда ты очень уникальный в своем роде тала, - тихо констатировала я.

– Тала?
– Тим повернулся ко мне.

Я кивнула.

– Конечно. Совершенно неважно, что нервные клетки твои выращены искусственно. Нейроморфы созданы по образу и подобию. Без изъянов. В облике человека.
– Добавила после короткой паузы я.

– Человек без изъянов, - усмехнулся с другой стороны Глеб, и Тим тут же повернулся к нему.
– Это ж отлично.

– Думаешь?
– неуверенно пробормотал Тимур.

– Ну, ты единственный среди нас всегда рассудителен и спокоен. Гибриды, как мы выяснить успели, да и всегда подозревали, те еще засранцы. Взять хотя бы Сура.

– Глеб заулыбался, вглядываясь в лицо друга, и я поняла, что Тиму шутка понравилась.
– Иммейки вот у нас вспыльчивые и, в целом, странноватые. Я вечно где-то летаю. Ты один всегда действуешь разумно. Даже сейчас: сидишь тут, в прудике ногами болтаешь, рефлексируешь и ждешь нас. Все проблемы родителей с тобой до этого момента исходили либо от меня, либо от Сура, либо от нас обоих, когда мы втягивали тебя в неприятности.

– Так я поэтому не знаю, что хочу.

– Нейроморф может все, - улыбнулась я.
– Чем его увлечь, то и захочет.

Тим повернулся ко мне, я пожала плечами.

– Наследница Пятого правящего дома ушла за этим чистокровным. Уважаемые профессора академии покорялись ему один за другим. Нейроморф, чья суть живет в познании и открьлии нового, не мог пройти мимо.

Тим хмыкнул, запрокинул голову и уставился на яркое безоблачное небо.

– Надо привыкнуть, - немного помолчав, вздохнул он.
– А потом все же выясню, кто мой отец и что это за семья такая. И вообще...

Глеб положил ладонь на плечо друга.

– Все узнаем. Только давай в первую очередь определим, по какой причине тебя прятали.

Глава тринадцатая

Глеб

Я лежал на кровати и размышлял о странности бытия. На потолке в лунном свете плавно двигались тени от раскачивающихся за окном ветвей.

– О чем думаешь?
– Селене лежала на моем плече, держала мою ладонь на уровне глаз и сосредоточенно ее изучала, поворачивая то тыльной стороной, то внутренней. Видела ночью она намного лучше меня.

– Не знаю, - я рассеянно повел свободным плечом.
– Обо всем и ни о чем. А ты?

Тонкий палец медленно заскользил по моей руке от запястья до локтя.

– Спланировала регистрацию Тимура на Тала, теперь любуюсь тобой.

Я улыбнулся и немного сменил позу, прижавшись к Селене бедром.

– Ты знал, да?
– проговорила она.

Выдал что-то вроде «угу». Конечно, знал. Моя ирра не была бы собой, если бы не принялась решать за Тимура, как ему лучше жить. Он против не будет. Все теперь просчитала, а что сейчас сама не спланировала, то Крон доделает, так что мне оставалось только спокойно наблюдать.

– Тим станет публичной персоной на Тала и на Земле, как ты.
– Она потеряла интерес к моей руке, теперь ее пальчик скользнул по моему животу и замер на резинке спортивных штанов.
– Ты знал, что на Мансура разведка заглядывалась?

Я снова угукнул. Не то чтобы знал, но предполагал.

– Как?
– Она подцепила ноготком резинку и скользнула рукой под штаны.

– Он после экзаменов долго возмущался по поводу чрезмерного количества, цитата, «тупых вопросов, которые не имеют никакого отношения к делу».

Смех у нее получился грудной хрипловатый. Я прикрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Ее пальцы все с тем же проворством проникли под мое белье. Прикосновения бьли такими нежными, осторожными. Хотелось накрыть ее руку своей и показать, что нужно действовать чуть жестче, сильнее. Хотелось начать двигаться...

– Глеб, - недовольно проговорила она.

– М?
– Я что-то пропустил. Вроде бы она что-то шептала.

– Ты меня не слушаешь.

Прозвучало, как обвинение. Я вздохнул, стараясь включиться в диалог. Ирра всерьез думает, что я в состоянии вот так поддерживать с ней полноценную беседу?

– Я слушаю, слушаю, - пробормотал я сипло.
– Ты просто тихо сказала.

– А-а, - ее обида мгновенно улетучилась, и замершие бьло пальчики вновь задвигались, унося мои мысли далеко от реальности.
– Я спросила про любовь.

Про любовь? Про любовь я могу. Это не сложно.

– Я тебя люблю, - выдал я.

– Глеб!!
– Она возмутилась, и потому это прозвучало, как «Глэб».
– Я спросила, когда ты понял, что я тебя люблю?!

Точнее «когда ты понял, шшто я тэбя люблю». Я хмыкнул. Настолько сильным акцент у нее еще не бьл. А еще ее движения стали немного жестче, и я пришел к философскому заключению, что все в жизни - благодать, даже маленькая рассерженная ирра.