Капитан Ришар

— Почему бы и нет? Я ценю настойчивость, мой дорогой Корвизар, а у меня есть основание думать, что господин Фридрих Штапс обладает этим достоинством. Я хотел бы знать, является эта настойчивость у него добродетелью или навязчивой идеей, патриот он или сумасшедший. Вы возьметесь это распознать?

— Попытаюсь, сир.

— Там замешана довольно интересная история с женщиной, насколько я мог понять, но нас это не касается.

— Короче говоря, — начал снова Корвизар, — ваше величество ищет предлог, чтобы его спасти?

— Возможно, — ответил Наполеон.

— Ну что ж, посмотрим, сир, — сказал Корвизар, — велите его ввести, мы его обследуем.

Наполеон позвал Раппа и спросил у него, выполнены ли его приказания.

— Да, сир, — ответил генерал.

— В таком случае введите арестованного.

Рапп вышел, и минуту спустя появился молодой человек между двумя жандармами; большие пальцы его были скованы наручниками.

Рапп вошел следом.

— Снимите наручники с молодого человека, — сказал Наполеон.

Приказание было выполнено.

Император обратился к Раппу:

— Оставьте его со мной и Корвизаром.

Генерал был в нерешительности, и Наполеон нахмурился, как Юпитер Олимпиец.

Рапп пропустил впереди себя обоих жандармов, бросил последний взгляд на тех трех человек, которых он оставлял, и вышел с твердым решением не снимать руку с сабли и не отрывать уха от двери.

Император сидел у конца овального стола. Корвизар стоял рядом с ним.

— Вы говорите по-французски? — спросил император Штапса.

— Немного, — ответил тот.

— Вы хотите отвечать через переводчика или попытаетесь отвечать сами?

— Я предпочитаю отвечать сам.

— Ваше имя — Фридрих Штапс?

— Да.

— Откуда вы?

— Из Эрфурта.

— Как давно вы в Вене?

— Со вчерашнего дня.

— С какой целью вы сюда приехали?

— С целью попросить у вас мира и доказать, что он необходим.

— Вы полагаете, что я стал бы слушать человека, не облеченного миссией?

— Моя миссия не менее священна, чем миссия господина фон Бубна.

— Господин фон Бубна явился ко мне от имени императора.

— Я пришел сюда от имени Бога!

Наполеон посмотрел на Корвизара, спрашивая его взглядом продолжать ли допрос; тот сделал ему утвердительный знак.

— А если бы я не стал вас слушать, то какие у вас были бы намерения? — спросил император, поворачиваясь к Штапсу.

— Убить вас.

— Что плохого я вам сделал?

— Вы угнетаете мою страну.

— Ваша страна восстала против меня, я ее победил, и это военная удача! Александр победил — и стал угнетать персов, Цезарь победил — и стал угнетать галлов, Карл Великий победил — и стал угнетать саксов.

— Будь я персом — я убил бы Александра! Будь я галлом — я убил бы Цезаря! Будь я саксом — я убил бы Карла Великого!

— Вами движет религиозный фанатизм?

— Нет, это национальный патриотизм.

— У вас есть сообщники?

— Даже мой отец не знает о моем замысле.

— Вы меня уже видели?

— Три раза прежде, этот уже четвертый: первый раз в Абенсберге, второй — в Регенсбурге, третий — во дворе Шёнбрунского дворца.

— Вы франкмасон?

— Нет.

— Иллюминат?

— Нет.

— Вы принадлежите к какому-нибудь тайному немецкому обществу?

— Я вам сказал, что у меня нет сообщников.

— Вы знаете майора Шилля?

— Нет.

— Вы знаете Брута?

— Которого? Их два.

— Да, — сказал Наполеон с выразительной улыбкой, — один убил своего отца, а другой — своих сыновей… Вы знали о заговорах Моро и Пишегрю?

— Я знаю только то, о чем писали газеты.

— Что вы думаете об этих людях?

— Они действовали только для себя и боялись смерти.

— У вас нашли портрет женщины.

— Я попросил, чтобы мне его оставили, и мою просьбу удовлетворили.

— Кто эта женщина?

— Какое это имеет значение?

— Я хочу знать, кто она.

— Это девушка, на которой я должен был жениться.

— Вы любите! У вас есть отец, невеста, а вы стали убийцей?

— Я уступил голосу, говорившему: «Покарай!»

— Но, покарав, вы надеялись избежать наказания.

— У меня не было даже такого желания.

— Откуда это отвращение к жизни?

— Судьба сделала мою жизнь невыносимой.

— Если бы я вас простил, как бы вы распорядились вашей свободой?

— Так как я убежден, что вы хотите гибели Германии, я подождал бы, когда представится другой случай, выбрал бы лучшее время и, возможно, в тот раз мне повезло бы больше!

Император пожал плечами.

— Ну что же, Корвизар, — сказал он, — остальное касается вас, обследуйте его, скажите, что вы о нем думаете.

Корвизар пощупал у молодого человека пульс, приложил ухо к его груди, погрузил свой взгляд в его глаза.

— Это фанатик из рода кассиев и жаков клеманов, — сказал он.

— Но не сумасшедший? — спросил Наполеон.

— Никакого сумасшествия.

— Он не возбужден?

— На четыре пульсации больше, чем в обычном состоянии.

— И что, он спокоен?

— Абсолютно спокоен…

Император подошел к молодому человеку и, устремив на него пронзительный взгляд, спросил:

— Послушай, ты хочешь жить?

— Зачем?

— Чтобы быть счастливым.