Капитуляция
Шрифт:
Она ошеломленно уставилась на него:
— Вы шутите?
— Вовсе нет.
— Вы приглашаете меня покататься — сейчас?
— Да.
— Новая уловка, верно? Вы надеетесь обезоружить меня, надеетесь, что я перестану сердиться?
— Верно.
— Вы даже не пытаетесь отрицать?
Он выразительно пожал плечами:
— С какой стати? Правда есть правда.
— Значит, я должна отказаться.
Насмешливая улыбка Лукаса блеснула в темноте.
— Вопрос не в том, должны вы или нет, а сможете ли вы отказаться?
Она все поняла, он
— Вы наверняка не правильно меня поймете, если я соглашусь прогуляться с вами, — сказала она.
— Вот как?
Она печально кивнула:
— Вы подумаете, что я простила вам вашу несправедливость.
— Я не так глуп — вы не скоро простите меня.
— Отлично. Я и не собираюсь вас прощать.
— Все понятно, — мрачно подтвердил он.
— И вы не должны рассматривать это как капитуляцию.
— Вы все объяснили как нельзя лучше, — заверил ее Лукас.
Виктория еще с минуту колебалась, а затем одним прыжком выскочила из кровати и бросилась к гардеробу, отыскивая бриджи, которые спрятала со времен их ночных вылазок в Лондоне.
— Отвернитесь, — приказала она, срывая с себя ночную рубашку.
— Зачем? Я уже несколько раз видел тебя обнаженной. — Лукас прислонился к изножью кровати и сложил руки на груди. — Я давно хотел посмотреть, как тебе удается натянуть бриджи.
Она сердито глянула на него, собрала одежду в охапку и удалилась за ширму в уголке комнаты.
— Лукас, ты не джентльмен, — объявила она из-за ширмы, поспешно одеваясь.
— Джентльмен тебе давным-давно бы наскучил. Сознайся хотя бы в этом, Викки.
— Не стану я ни в чем сознаваться.
Через десять минут Виктория стояла перед конюшней в накинутом на плечи плаще с капюшоном и укутанная в теплый шарф янтарного цвета. Держа в руках уздечку, она следила, как Лукас седлает ее лошадку и сонного Джорджа.
— Надеюсь, хоть об этом приключении мне не придется пожалеть, — вздохнул Лукас, подсаживая ее в седло.
— Поздновато вы спохватились. — Виктория подобрала поводья, наслаждаясь неожиданным ощущением — сидеть в седле по-мужски. — Больше всего ты мне нравишься, когда поступаешь вопреки «здравому смыслу». Поехали, Лукас.
— Тише, — предупредил он, вскакивая в седло. — Совсем темно. Следи внимательней за своей кобылой, Викки. Не сворачивай с дорожки.
— Но я хотела поехать через лес, — потребовала она.
— Я не уверен, все ли ловушки удалось убрать, — возразил он, — придется нам держаться проезжей дороги.
Виктория была слишком довольна, чтобы продолжать спор. Сама по себе верховая прогулка при свете луны казалась замечательным приключением. Она повернула к главной дороге, и Джордж послушно зашагал рядом с ее кобылкой.
Несколько минут они молча ехали под сводом деревьев,
обрамлявших подъезд к усадьбе. Лукас заметил мимоходом:— Я говорил с викарием, здесь можно насадить больше деревьев. Дуб или ясень, например. Строевой лес станет когда-нибудь прекрасным источником дохода для наших детей и внуков.
— Будь добр, Лукас, не надо сегодня вспоминать о доходах, — резко оборвала его Виктория.
— Может быть, ты готова поговорить о нашем будущем?
Она крепче сжала поводья:
— Лучше не стоит.
Голос Лукаса смягчился:
— Подумай — кто знает, не носишь ли ты уже моего ребенка?
— Вот уж о чем мне нисколько не хочется думать!
— Тебе так страшно? Не ожидал от тебя, Викки. Насколько мне известно, ты не трусиха.
— Ты позвал меня на прогулку, чтобы побеседовать о своем наследнике? Если так, лучше нам сразу повернуть обратно.
С минуту он помолчал. Потом спросил:
— Я настолько отвратителен тебе, что ты не хочешь даже подарить мне ребенка?
— Успокойся, ты совсем не отвратителен, — взорвалась она. Снова он пытается оказать на нее давление. — Разве в этом дело?
— И на том спасибо.
Виктория вздохнула:
— Просто я не хочу думать о твоем наследнике — ни сегодня ночью, ни завтра, ни в любую другую ночь, до тех пор, пока мы не уладим наши недоразумения.
— Все наши недоразумения сводятся к твоей гордыне и боязни потерять свою независимость. Будет ли тебе легче, если ты поймешь, что не только ты лишилась свободы?
Она искоса глянула на него:
— Уж не себя ли вы имеете в виду, милорд?
— Да.
— На мой взгляд, вы вполне свободны.
— Посмотри внимательнее, Викки. Я утратил свою свободу в тот день, когда унаследовал Стоунвейл. Я прикован к этой земле, обречен да конца жизни нести ответственность перед нашими детьми и потомками.
— И вы всегда исполняете свои обязанности, невзирая на последствия. — Она пристально глядела на дорогу впереди, не зная, что услышит в ответ.
— Я буду делать все, что в моих силах, Викки, даже если что-то не найдет отклика в твоей душе. Но хочу, чтобы ты помнила даже в разгар сражения: все, что я делаю — делаю в надежде, что так будет лучше для нас обоих и для нашего будущего. Я ведь не спорю с тобой по пустякам. — Он улыбнулся. — Поверь мне, наша битва поглощает столько времени и сил, что я не могу тратить их на мелочи. Я уступаю тебе во всем, где можно.
— Уступаешь мне? — возмутилась она. — Это ты называешь уступкой? По-моему, вы, как всегда, переоцениваете себя, милорд.
Он легко взмахнул рукой, словно пытаясь охватить залитый лунным светом мир:
— Посмотри вокруг, дорогая. Кто из твоих знакомых выбрался бы из теплой постели в такой час ночи только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
Она невольно улыбнулась ему в ответ. Отправляясь в столь поздний час вместе с Лукасом на поиски приключений, она испытывала необыкновенное волнение. Сейчас она даже не могла вызвать в себе тот гнев, который лелеяла в продолжение всего дня.