Капкан для киллера – 2

Но в ночном клубе меня ждало разочарование. Я долго искал ее, но Лики нигде не было. Подойдя к бармену, с которым, я видел, она разговаривала несколько дней назад, я не получил у него никакой информации, так как он не говорил по-русски, только пожимал плечами и разводил руками, когда слышал имя Лики. Наконец я увидел, что за одним из столиков сидит и пьет коктейль подруга Лики Аня.

Я подсел к ней. Аня сразу узнала меня.

– А Лика уехала, – сказала Аня, – еще вчера, сразу же, как началась вся кутерьма с Антоном. У нее же документы были не в порядке. Кстати, она вам несколько раз звонила, но дозвониться не смогла.

«Правильно, – подумал я, – и не дозвонилась, я же под арестом сидел...»

Расстроенный, я покинул клуб. Ничего не оставалось делать, кроме как завтра посетить кладбище, посмотреть на могилу Солоника и уехать в Москву.

К концу дня я был на Третьем муниципальном кладбище. Посетителей на кладбище почти не было, не считая нескольких облаченных в траур старых гречанок, стоявших у свежего холмика, да еще двоих мужчин неопределенного возраста.

Я подошел к белому мраморному надгробию, на котором было высечено: «Александр Солоник». Стоя у могилы, я стал размышлять о скоротечности жизненного бытия, о непредсказуемости жизненных сюжетов, о том, что человек еще недавно был жив, а сегодня уже лежит под мраморным крестом... А может, там все же не он лежит?

Постояв некоторое время, я уже собрался уходить, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Я резко обернулся. Вокруг меня никого не было. Но я чувствовал, что нахожусь под наблюдением, что на меня, скорее всего, смотрят издалека, через сильную оптику.

Я еще раз осмотрелся и снова никого не заметил. Я решил, что если кто-то наблюдает за мной, то наверняка это греческие спецслужбы. Решив не дразнить гусей, я направился к своей машине, понимая, что нужно ехать в гостиницу. Тронувшись с места, я заметил, что сзади пристроилась все та же знакомая белая «Хонда» с затемненными стеклами. Значит, я не ошибся и «хвост» за мной установлен.

На следующий день я снова поехал в контору Джурича и провел там около двух часов. Мы говорили о перспективе дела Максима. Адвокат заверил меня, что в ближайшее время Максим будет выпущен, просто он в качестве наказания должен отбыть десять суток ареста за незаконное проникновение на территорию американской базы без разрешения, как ему объяснили.

– Такие уж наши порядки, – улыбнулся Гойко. – Больше никаких обвинений, тем более в шпионаже, ему никто предъявлять не будет. Все обошлось.

Я поблагодарил его, расплатился и попросил его все же проводить меня до аэропорта. Джурич понял, что я на всякий случай решил подстраховаться – мало ли что может случиться в последний момент! Он согласился.

Через некоторое время мы с ним прощались в греческом аэропорту. Пройдя беспрепятственно пограничный и таможенный контроль, я очутился на борту российского самолета. Тогда я почувствовал себя спокойно. Но впереди была Москва. Нужно было обязательно встретиться с таинственным Геннадием Михайловичем, который называл себя куратором Максима. Нужно выяснить многие вопросы...

Россия, Москва

На второй день моего пребывания в Москве мне неожиданно позвонил Геннадий Михайлович и попросил срочно с ним встретиться для обсуждения важного сообщения. Встретиться с ним мы договорились в одном из баров в центре Москвы.

Заняв столик в баре, находящемся напротив Госдумы, я сидел, зевая, и ждал прихода Геннадия Михайловича. Надо сказать, что его звонок был достаточно странным. Во-первых, он позвонил утром и дал мне на сборы не более часа. Во-вторых, когда я попросил его описать себя, чтобы я смог его узнать, он сказал, что хорошо меня знает и сам меня найдет.

Вскоре в дверях появился мужчина высокого роста, худощавый, со светлыми волосами. Войдя в зал, он внимательно осмотрел всех посетителей, затем направился к дальнему столику. Я уже повернулся, чтобы снова наблюдать в окно за подъезжающими к бару машинами, как неожиданно мужчина, словно что-то вспомнив, остановился около моего столика и назвал меня по имени-отчеству.

– Да, это я, – ответил я.

– Геннадий Михайлович просил вас подъехать со мной. Он тут рядом.

Я неопределенно пожал плечами:

– А далеко ехать?

– Нет, на моей машине поедем. Потом мы вас привезем. Так получилось, у него важная встреча. Вы смогли бы это сделать? Он очень просил.

– Хорошо, поехали.

Я расплатился, вышел на улицу и сел в черную «Волгу» с тонированными стеклами, которая тут же рванула с места и помчалась в сторону Лубянской площади. Потом мы плутали переулками и остановились у одной из пятизвездочных гостиниц в центре. Мужчина быстро припарковал машину, открыл мне дверь и предложил выйти. Мы вошли в вестибюль.

– Здесь на втором этаже, в одном из баров, – сказал мужчина. Мы стали подниматься по крутой лестнице.

Я обратил внимание, что мужчина, сопровождающий меня, время от времени поглядывает по сторонам, как будто проверяя, не следят ли за нами. Да и тогда, когда он вел машину, я замечал, как он смотрел в зеркало заднего вида. «Черт его знает, – думал я, – чем занимается этот Геннадий Михайлович!»

Может, это и есть тот таинственный Куратор, с которым был связан Солоник? В конце концов, для меня это сейчас не имело значения. У меня были моральные обязательства в отношении Максима, который до сих пор находился в Афинах. А поскольку он являлся непосредственным подчиненным Геннадия Михайловича, то я не вправе был отказываться от этой встречи.

Наконец мы оказались в небольшом баре. В нем было три человека. Двое из них, как я понял потом, являлись охраной. Сам же Геннадий Михайлович сидел за крайним столиком, спиной ко мне. Я подошел к нему и поздоровался.

Геннадию Михайловичу было на вид лет пятьдесят пять. Это был высокий, худощавый мужчина с черными волосами, в темном костюме, белой рубашке с черным галстуком и почему-то в темных очках.

Геннадий Михайлович первым начал разговор.

– Ну, как долетели? – спросил он.

– Все нормально, без приключений. А как Максим? – в свою очередь поинтересовался я.

– Максим? – Геннадий Михайлович сделал паузу, будто раздумывая, какую информацию он может мне сообщить. – С Максимом все в порядке. Через пару дней он будет в Москве. Правда, не обошлось без скандала. – Геннадий Михайлович достал из кармана пиджака газету и протянул мне. Это была греческая газета. Я увидел там фотографию Максима, где было написано: «Русский шпион, сотрудник КГБ».

– Он что, сотрудник КГБ? – поинтересовался я.