Капкан для крысы

Милиционер пожал плечами, мол, как скажешь, ваше дело. Парень перекочевал в руки блюстителей порядка, которые повели его к патрульному УАЗику. Перед самой машиной арестант снова выкинул фортель. Он толчком свалил на землю державшего его за локоть сержанта, и бросился бежать. Хотя, это, конечно, сильно сказано. Несся он, как слониха в «критические дни», выписывая ногами невообразимые кренделя и держа корпус почти параллельно земле. Успевший подняться милиционер настиг его метрах в пяти от машины и сбил на асфальт легкой подсечкой. Он уже замахнулся дубинкой, чтобы проучить оборзевшего коммерсанта, но улыбающийся во весь рот начальник охраны казино с крыльца крикнул:

– Спокойно, мужики! Я же просил – без жертв.

Сержант нехотя опустил демократизатор.

– Ладно. Но если он еще чего затеет, я его безопасность не гарантирую.

Он поднял за шкирку беглеца.

– Не в себе, говоришь? Ну, «нормальный парень», поехали. Упаси тебя Боже глупости делать. В общем, имеешь ты кучу прав – на адвоката, на молчание, еще там на чего-то. Но если ты будешь в Америке. А здесь только одно право, и оно же – твое спасение. Молчи в тряпочку до утра – целее будешь. А утром разберемся.

В опорном пункте Игорька – а это был именно он – сдали скучающему дежурному капитану, передав и просьбу начальника охраны казино не «прессовать» клиента. Капитан поскучнел еще больше, он просто изнывал от безделья. Ночь выдалась слишком уж спокойной, даже «синяков» и «черных» не насобирали, ни драки нигде не случилось, ни семейного скандала, просто идиллия. И этого коммерсантика не допросишь, он, во-первых, «не мычачий», на ногах не стоит, но, главное – просьба майора-гэбиста из казино, капитан был с ним знаком и уважал. Придется мальчика поместить в пустой «обезьянник», пусть проспится до утра. Вот, блин! Устроили, понимаешь, гостиницу из серьезного заведения.

Игорька поставили к стене, чтобы не падал, и вежливо обшмонали, изъяв все документы, ручку, часы, мобильник, и деньги в количестве полутора тысяч долларов и столько же «деревянных». Причем, капитан заставил «гостя» лично их пересчитать, что далось ему с неимоверным трудом, и расписаться на описи изъятого.

По коридору задержанный шел, сцепив руки за спиной, как положено. Капитан усмехался, делал парень это картинно, наигранно, явно почерпнув познания из фильмов, сам он, наверняка, в милиции первый раз.

Проходя мимо туалета Игорек остановился так неожиданно, что шедший следом капитан ткнулся ему в спину.

– Чего встал? – недовольно спросил дежурный.

– У-у-у… – промычал арестант, кивая головой в сторону клозета.

– На толчок приспичило?

– Ага. – Выдавил из себя членораздельное слово Игорек.

– Перетопчешься.

– Я ж, блин,… я ж вам, …ык, всю эту,… ык, камеру об…б…блю…йу-у-у.

Капитан едва удержался от смеха, так не вязался респектабельный вид молодого человека с его полуобморочным «состоянием нестояния».

– Нагадишь, сам и будешь убирать, – непреклонно ответил милиционер, но потом махнул рукой и сжалился. – Хрен с тобой, заходи.

Игорек сунулся в дверь, забыв разнять руки за спиной и врезавшись, в итоге, лбом. В туалете он просяще оглянулся на конвоира, ожидая, что тот закроет дверь и позволит ему совершить столь интимное действо в одиночестве. Но милиционер стоял в дверях, облокотившись о косяк и с ухмылкой наблюдая за страданиями узника.

– Ну давай, изливай, – поторопил он Игорька. – В курсе, как это делается? Пальцы в рот, да веселый свист.

Несчастному ничего не оставалось, как склониться над сто лет не мытым унитазом. Пальцы не понадобились, все содержимое желудка вышибло в один момент безо всякого вмешательства во внутренние дела извне, да так, что Игорька едва не опрокинуло на спину. Позывы следовали один за другим, упившегося коммерсанта скручивало в жестоких судорогах даже после того, как желудок опустел. Наконец он распрямился с красным лицом, залитым непроизвольными слезами, шатаясь подошел к умывальнику, плеснул пару пригоршней воды, огляделся в поисках полотенца или салфетки, и, не найдя ничего подходящего, утерся полой плаща.

– Ну все, страдалец, – окликнул его капитан, – водные процедуры закончены. Пора по койкам.

Игорек шагнул ему навстречу, но за два шага до двери одна нога его неожиданно подвернулась и он сделал резкое приседающее движение. Капитан моментально отпрянул в коридор, в его руках словно из воздуха материализовалась резиновая дубинка. Каким бы он беспечным ни выглядел, он всегда оставался настороже, опыт общения с правонарушителями всех мастей не позволял расслабляться. Тем более, что доставивший «клиента» наряд предупредил, что тот склонен побуянить.

– Только дернись, башку отшибу к чертовой матери! – предупредил дежурный.

Игорек успокаивающе вытянул открытую ладонь:

– Я – нет! Я ничего! Поскользнулся. – Нарываться на побои вовсе не входило в его планы. Когда менты у казино едва не «потоптали» его он уже успел испугаться и рисковать здоровьем еще раз не собирался.

Он смиренно поплелся по коридору впереди провожатого. Возле тяжелой железной двери капитан остановил его, поставил лицом к стене и долго возился с замком. Наконец, справившись с запором, он распахнул дверь и жестом пригласив гостя в апартаменты, радушно произнес:

– Номер готов. К сожалению, горничная в отпуске, поэтому обслуживайте себя самостоятельно. Начнешь ломиться посередь ночи – накличешь неприятности. Если приспичит что – в углу ведро. В общем, располагайся поудобней, отдыхай, отсыпайся, сил набирайся. Усек?

Игорек кивнул головой и робко шагнул в камеру. Он со страхом ожидал увидеть знакомую по фильмам картину – многоярусные, битком набитые нары, здоровые бритые мужики в наколках, встающие ему навстречу с не предвещающими ничего хорошего лицами, разговоры «по понятиям», возможно, мордобой, а то и насилие…

Но камера оказалась небольшой, относительно чистой, ровно половину ее занимал дощатый помост от стены до стены, выполняющий, по всей видимости, функцию кровати. А главное – она была пустой, на сегодня Игорек был единственным постояльцем этой гостиницы. Он моментально успокоился и, когда за спиной с лязгом захлопнулась дверь, огляделся. Ни одного окошка, в углу над входом тусклая лампочка с плоским плафоном из оргстекла, забранная решеткой, темно-серая цементная стена, вспученная, как поверхность Луны, вся в пузырях и кратерах с вкраплениями крупной мраморной крошки. Слышавший о многочисленных попытках суицида в стенах заведений МВД, в связи с чем там принимаются многочисленные меры безопасности, и читавший об обитых матами камерах, где нельзя с разбегу треснуться в стену и расшибить себе голову, Игорек пребывал в недоумении от этой стены, даже простое прикосновение к которой грозило серьезной травмой.