Капкан для лешего

Наконец джинну удалось освободиться от хватки противника. Он поднялся и шагнул в сторону, давая лешему возможность подняться.

Могута был страшен: по его исполосованным холькиными ногтями щекам стекали капли крови, кровь сочилась и из разбитого носа, правый глаз заплыл, в космах волос запутались какие-то листья и обломки мелких веток, левый рукав серо-зеленой куртки держался на одной каким-то чудом сохранившейся нитке.

Селим выглядел тоже несколько непривычно: босиком, без постоянно белеющей на голове аккуратно повязанной чалмы, да и красивый шелковый халат был основательно испачкан и порван. Но на лице его никаких следов драки не было видно.

– Ты надоел мне, помет ехидны, - сообщил джинн.
– Но если ты возьмешь обратно и проглотишь все черные слова, сорвавшиеся с твоего поганого языка и попросишь прощения у присутствующих здесь красивейших и благороднейших женщин, я не буду больше бить тебя.

– Ты!..
– от ненависти и возмущения Могута не мог найти слов.
– Ты... Мальчишка! Иноземный выродок! В порошок сотру! В труху!

Он снова бросился на джинна и снова его встретил удар в челюсть. На этот раз удар Селима был намного сильней. Леший остановился, глаза у него закатились, он медленно опустился на землю и растянулся во весь свой немалый рост.

Джинн подошел к нему, легко поднял тяжелого лешего левой рукой.

– Так будет с каждым, кто плохо говорит о женщинах, - объявил Селим, и правой опять влепил лешему звонкую оплеуху.

– Этот дуболом Хольку ударил, - напомнила Пелга.

– Если ты, жалкий потомок облезлого ишака, когда-нибудь поднимешь руку на женщину, - продолжил воспитывать Могуту джинн, - я найду тебя, где бы ты ни спрятался, и буду держать в навозной жиже до тех пор, пока ты сам не превратишься в вонючий навоз.

Свои слова джинн подкрепил новой увесистой пощечиной.

– Понял?
– спросил джинн.

Леший молчал. Он ненавидел джинна. Он ненавидел сейчас всех: и Ставра, и Пелгу, и практикантов-сыщиков, и рыжих моховиков... Ему хотелось драться. С какой радостью он сейчас убил бы их всех: разорвал в клочья, втоптал в землю. Но после сокрушительного удара джинна он чувствовал себя полностью обессиленным.

– Понял?
– еще раз спросил джинн.
– Или добавить?

– Не надо, - заплетающимся языком промолвил леший.
– Я понял...
– признал он свое поражение.

– А глаза я ему выцарапаю!
– опять взвилась, неугомонная Холька устремляясь к Могуте.

– Стой, Холечка, стой, - снова удержала ее Пелга.
– Он свое получил, и еще получит. Ты его пока не трогай.

И тут на поляну торопливо вышел Гонта, с топором отобранным у гвиллиона. Посмотрел, на лежащего возле корявого дуба Могуту. Спросил:

– Он?

– Он, - подтвердил Ставр.

– Тьфу!
– сплюнул Гонта.
– Гниль трухлявая. А я опять опоздал, - он вытер со лба обильный пот.
– Почти всю дорогу бежал, и все равно опоздал. Ну что за жизнь...

Следом за Гонтой на поляне появился Колотей. Он с интересом посмотрел на Могуту, пожал плечами.

– Вот уж не думал, - признался старик.
– Значит бывает еще и так... А почему Еропки нет?
– удивился он.
– Интересно бы сейчас Еропку послушать. Это ведь его дружок.

– Он это... Возле ставровой землянки остался, - объяснил Гонта.

– За ворами присматривает. Там столько натаскали. Одного рыжие приволокли, одного Фитюк пригнал, одного мы с Еропкой привели. Все чужие. Еропка их сейчас воспитывает.

– Чего он им толкует?
– поинтересовался Колотей.

– Про демократию. О чем же еще. Наши слушать об этом не станут, вот он на тех и напустился. А им деваться некуда, связаны.

– По делам ворам и мука, - похвалил Еропку Колотей.
– Сколько, говоришь их там?
– спросил он у Гонты.

– Трое.

– Трое... Трое... Одного, значит, не хватает. Должно быть четверо.

– Еще один есть?!
– обрадовался Гонта.
– Дайте мне его поймать!
– попросил он.
– У меня же внутри все горит, а я с этой кривой ногой за вами не успеваю. Ну, одного, последнего, отдайте мне...

– Сейчас получишь, - кивнул ему Колотей.
– Сейчас мы его добудем.

Он внимательно осмотрел поляну, подошел к неприметному корявому кусту, поднял посох и резко опустил его на вершинку.

– Ой!
– вскрикнул куст и тут же превратился в клудде. Отвратительного клудде, в просторных, похожих на тряпье одеждах.

– Зачем дерешься!
– сердито выговорил он Колотею. Оборотень осторожно пощупал свою репу.
– Чуть голову не разбил. Если видишь меня, так и скажи, я сразу появлюсь. А то палкой по голове. Больно ведь.

– Тоже из их банды, - представил его Колотей.
– Клудде, оборотень и незаменимый разведчик. Он за всеми и следил. Он и про ваши захоронки узнал. Все время подглядывал и подслушивал. Можешь вязать его, пока не сбежал, - предложил Колотей Гонте.

Тот с изумлением и отвращением разглядывал клудде, его просторные напоминающие грязное тряпье одежды, шевелящиеся как черви серо-зеленые бородавки...

– Ну и уродина...
– Гонту аж передернуло.
– Таким только летучих мышей пугать и то по ночам, чтобы никто другой не увидел.

– Сам ты уродина, - не стался в долгу клудде.

– Это чучело еще и разговаривает... Вот так, всю жизнь и не везет, - удрученно покачал головой Гонта.
– Всем нормальные воры достались. А как мне - так урод. До него и дотронуться противно.

– Другого нет, - развел руками Колотей.
– Последний. Так берешь?

– Не, - отказался Гонта и даже отступил на несколько шагов, будто боялся, что клудде навяжут ему силой.

– Как хочешь, - не стал уговаривать Колотей.
– Твоя доля зерен где?
– спросил он у клудде.

Клудде посмотрел на сердитых леших, могучего джинна и избитого Могуту.

– При мне, - признался он.

– Выкладывай.

Клудде послушно сунул руку в просторные одежды и вынул мешочек с зернами. Ставр тут же забрал его.

– Так это ты за мной следил, когда я к Никодиму ходил?
– спросил у оборотня Бурята.

– Кто же еще, конечно.

– А я никак понять не мог, думал, что какой-то сумасшедший куст в Лесу объявился, бегает с места на место, - признался Бурята.