Капкан для медвежатника

Мари была прелестна!

Ее взгляд, томный и одновременно страстный, когда он встречался со взглядом Аристова, заводил Григория Васильевича еще больше, а ее потемневшие зрачки были столь бездонны, что Аристов тонул в них без всякой надежды и желания хотя бы коснуться дна...

Они излились почти одновременно, что говорило о схожести темпераментов и идеальной физической совместимости. Указывало это и на то, что телесное соитие происходит у них не впервые и они уже успели приноровиться друг к другу.

Потом были роскошные купальни «Термы Каракаллы», построенные императором Каракаллой еще в начале третьего века, – горячие воды с целебными свойствами, и знаменитое во всей Германии казино, где Григорий Васильевич выиграл четыреста пятьдесят марок.

Кстати, они с Мари снимали номер, который занимал Николай Васильевич Гоголь, когда ровно семьдесят пять лет назад приехал в этот вольный город впервые. Чуть позже, снова приехав в Баден-Баден, автор «Мертвых душ» опять снял этот номер и правил в нем своего «Тараса Бульбу», отдав затем повесть в местную газету «Europa», где она и была опубликована. Все это рассказал Аристову князь Николя Гагарин, живший, кажется, безвыездно в Баден-Бадене на своей роскошной вилле.

– Ну, нравится мне здесь, – отвечал князь на вопросы русских путешественников, почему он выбрал для проживания это место. – Как-никак, летняя столица Европы, к тому же здесь самое изысканное общество, и вообще, господа, здесь так мило...

А вечерний променад по замечательным аллеям лучшего европейского курорта! А предвкушение блаженства с Марией, которое могло наступить тотчас, захоти этого Григорий Васильевич…

А неповторимый запах ее духов...

– ... пойман с поличным!

– Что? – поднял голову Аристов, совершенно не заметив появления своего секретаря, голос которого и вывел Григория Васильевича из сладких грез воспоминаний.

– Я говорю, ваше сиятельство, что не менее как получасом назад задержан на месте преступления и препровожден во второе полицейское управление известный вор-медвежатник Савелий Николаев Родионов...

– Что?! – невольно подался вперед Аристов.

– Задержан с поличным на месте преступления... – Секретарь заметно волновался, ибо то, что он говорил, было действительно событием из ряда вон выходящим. Король медвежатников всея России – за решеткой! Это покуда не укладывалось в голове и было равносильно тому, ежели б великого князя Михаила, к примеру, побили бы камнями гвардейцы-гренадеры.

– Как это случилось? – спросил Григорий Аристов, теребя короткую бородку.

– Весьма просто и, я бы сказал, банальнейшим образом, – сделал секретарь то, чего не надлежало бы делать, а именно: высказывать вслух свое мнение. Григорий Васильевич такого в подчиненных не терпел и сам, будучи на оперативных совещаниях или «разгонах» у директора департамента Белецкого, всегда держал язык за зубами. Потому и зубы у него были покуда целы.

Аристов чуть поморщился и буркнул:

– Короче.

– Слушаюсь. Дело обстояло так...

* * *

Савелий Николаевич Родионов был давнишним и, можно сказать, коротким знакомым графа Аристова.

Знакомство их, правда, поначалу заочное, началось с ограбления коммерческого банка в Староконюшенном переулке, седьмого по счету за два последних месяца. На полке настежь раскрытого сейфа лежала алая роза и записка с весьма язвительным содержанием, в которой взломщик в весьма изысканных выражениях благодарил управляющего банком и его вкладчиков за щедрый подарок и желал московскому сыскному отделению (в лице Григория Васильевича Аристова) успехов в «их нелегкой, но приносящей пользу Отечеству службе». Подобный поступок смахивал на откровенное издевательство, и Аристов дал себе слово во что бы то ни стало упрятать злодея в кутузку.

В течение короткого времени было вскрыто еще несколько несгораемых шкафов. Вор действовал настолько искусно, что ни царапин, ни каких-либо повреждений на дверцах и на замках обнаружить не удалось. Было ясно, что орудует один и тот же взломщик, причем наивысшей классификации, поймать которого будет крайне непросто.

После проникновения в здание Торгово-сырьевой биржи, устроенного путем подкопа, и вскрытия сейфа с суммой, на которую можно было скупить решительно все товары торгового дома Мерилиза, да еще остались бы деньги и на колониальные товары господина Мюра, фактом столь многочисленных и дерзких ограблений заинтересовался сам государь император. Он сделал весьма нелицеприятное внушение министру внутренних дел Петру Аркадьевичу Столыпину, а могущественнейший статс-секретарь с правом личного доклада императору, естественно, «намылил голову» директору Департамента полиции Ракитову.

Ракитов, в свою очередь, устроил разнос Аристову и начальнику Охранного отделения Беклемишеву, после чего Григорий Васильевич стал рыть носом землю. Почти в прямом смысле. Он лично приехал осматривать сооруженный из цветочных теплиц подкоп под здание Торгово-сырьевой биржи, лазал в него, после чего провел дознание смотрителю теплиц и выяснил, что недели за две смотритель принял на работу нового садовника с великолепными рекомендациями, который после ограбления биржи исчез. Испарился.

– А особые приметы этого садовника вы не могли бы вспомнить? – спросил старика Аристов.

И старый смотритель поведал ему, что особых примет у садовника не было. Разве что руки...

– А что руки? – в нетерпении спросил Григорий Васильевич.

– Ну, такие, с длинными пальцами. Как у музыкантов.

Аристов хмыкнул. Иных рук у вора-медвежатника быть и не должно. А здесь, скорее всего, работал вор-артист. Художник, можно сказать, своего дела...

– Ну а рост, цвет глаз, позитура?

– Позитурою худощав, – ответил смотритель, – но не сух. Про таких говорят: жилистый. Глаза как будто серые. Росту же он малость выше среднего. А большего, прошу прощения, не упомню. Внимания не обращал, прошу прощения.

Так Григорий Васильевич узнал кое-что про Родионова, еще не ведая, кто он таков. То есть, иными словами, познакомился заочно...

* * *

– ... Итак, сегодня около трех часов пополуночи сработала сигнализация Императорского Промышленного банка. Прибывшие на место происшествия полицианты во главе с помощником полицеймейстера Второго управления господином Самойленко взяли под стражу находившегося в кабинете управляющего банком господина Заславского известного вора-медвежатника Родионова Савелия Николаевича. Секретный сейф в тайной комнате управляющего был вскрыт и найден пустым, на месте преступления был обнаружен кожаный саквояж с полным набором воровского инструментария. Содержимое сейфа, а это были секретные документы неизвестного содержания, при воре обнаружено не было. Очевидно, он успел передать их не установленным покуда сообщникам. Сам Родионов сидел в кресле и курил сигару...

– Не понял, – перебил секретаря Аристов. – Что значит, сидел в кресле и курил сигару?

– Это, прошу прощения, ваше превосходительство, то и значит: сидел в кресле и курил сигару, когда в комнату вошли полицианты во главе с господином Самойленко.

– Странно, однако; он что, не предпринял никаких попыток скрыться? – Григорий Васильевич грузно отлепился от спинки кресла и вперил острый взгляд в секретаря.

– Никак нет.

– Почему?

– Надо полагать, полицианты прибыли слишком скоро, и у вора уже не было никаких шансов скрыться ... – не слишком решительно ответил секретарь.