Капкан для некроманта (из сборника"Белорские хроники")

Важек уже собирался толкнуть дверь ногой, когда в нее поскреблись - легонечко, быстро-быстро. Словно мышь попыталась норку прокопать. Ага, в середине двери!

Мелькнула идиотская мысль о белочке, мучимой бессонницей. Потом - о синичке, когда царапанье резко перескочило в левый нижний угол... в правый верхний...

– Покажись, не бойся, гость непрошеный, - пробормотал окончательно сбитый с толку маг, тихонечко потянув меч из ножен.
– Если ты нежить - будешь мне гонораром верным. Если зверь лесной - будешь шапкой любимой...

Снаружи бессовестно заржали:

– А если я этот, прекрасный молодец?

Парень выдохнул и, опустив меч, вышел из-за косяка.

– Ладно, заходи, конкурент прокля... то есть дорогой коллега!

Дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий щуплый парень в щегольской кожаной куртке и выцветших, обтрепанных полотняных штанах, из-под которых выглядывали кончики сапожных носов. Выглядел он на пару лет моложе Важека, однако в Школу они поступали вместе.

– Чего скребешься-то?
– беззлобно упрекнул Важек, отвечая на рукопожатие.
– Вот огреб бы пульсаром по лбу...

– От тебя?
– расхохотался Темар.
– Извини, дружище, но мы знакомы уже двенадцать лет. Ты даже с упырем будешь час расшаркиваться, чтобы точно убедиться: да, это действительно забрызганный кровью монстр. А если он будет отпираться, то и два!

Важек смущенно почесал макушку.

– А вдруг бы тут, скажем, Ксандр сидел?

– Ага, на твоей кобыле приехал!
– Темар продолжал самодовольно ухмыляться.
– Мы ж ее тем летом вместе с тобой покупали. Дай, думаю, пугану старого друга, то-то он обрадуется!

Важек задушевно показал ему кулак. Он действительно был рад сокурснику: коротать ночь за беседой куда приятнее, чем сонно таращиться в огонь, не доверяя защитным заклинаниям.
– Ты с кого куртку снял? Или где штаны пропил?

– Жряк прогрыз, - огорченно признался друг.
– Догнал и ка-а-ак цапнет за зад, подлюка! И из штанов, и из портов по клоку выдрал, хорошо хоть шкура цела осталась.

– Что ж ты к нему задом поворачивался?
– фыркнул Важек.

– Я подумал, что если он цапнет меня за перёд, будет еще хуже.
– Темар машинально потер «боевое ранение».
– Ну, конечно, вернулся потом, добил. Здоровенный, гад! Я его башкой потом всю обратную дорогу прикрывался. Селяне почти даже не смеялись. Староста, добрая душа, свои штаны мне подарил - память о покойном дедушке, не иначе... А ты, гляжу, в корчмари подался?

– Ото ж!
– приосанился Важек.
– Полтора года по трактам ноги сбиваю, пора бы и остепениться. Чего изволите, милсдарь проезжий?

– Комнату на ночь, ужин, бадью с горячей водой, - охотно поддержал игру друг, - и, пожалуй, бутылочку белого шаккарского.

– Чудненько! С тебя сто монет.

– Ско-о-олько?!

– Ну, понимаешь, ты у меня первый клиент за последний год, надо ж как-то затраты отбивать! Налоги там всякие, ремонт крыши, жалованье служанки...

– Какой служанки?
– оживился Темар.

– Вот и я говорю: с такими доходами даже на служанку не хватает!

– Слушай, - жалобно сказал коллега, - а давай ты остепенишься как-нибудь попозже? Подлый конкурент все-таки лучше жадного корчмаря.

– Уговорил, - рассмеялся Важек.
– Заходи. Тоже заблудился?

– Проспал, - зевнул Темар, щурясь на пульсар.
– Прошлой ночью работал, утром тоже небольшое дельце подвернулось... ну я и задремал в седле после ужина. А мерин этот дурной свернул где-то с дороги, и топал, пока я не спохватился.

– Ты здесь раньше бывал?

– Проездом. Там в конце вырубки серебряный рудник, но им уже давно не пользуются: додолбились до природных пещер, а в них стая бледных жальщиков спит. Спала. Поглядел я на это дело издали: не-э-э, ищите другого дурака, мне еще жизнь дорога! Так, вижу, и не нашли.

– Покажешь мне завтра, как из этой глуши выбраться?

– Даже провожу, - пообещал Темар.
– Мне тоже в ту сторону.

* * *

Через четверть часа в камине пылал огонь, запертые в сарае лошади жевали овес из подвязанных к мордам торб, в кружках на столе тихонько шипело пиво, нарочно разлитое свысока и тонкой струйкой: баклажка была маленькая, глотков на двадцать. А так хоть пена до краев, глянуть приятно.

– Хорошо-о-о...- мечтательно протянул Темар, освободив ноги из сапожного плена и вытянув их к камину.
– Еще бы воблочки шматок...

– Да в баньку, - поддержал Важек.
– Каменку погорячей, веничков березовых...

– ...девок голых!
– дуэтом закончили друзья и с хохотом чокнулись кружками.

Дверь распахнулась, заставив парней подскочить, расплескивая пену. На пороге стояла высокая худощавая женщина в темной мужской одежде, с мечом на поясе. Коротко остриженные белые волосы как будто светились во тьме. Прорезающий их шрам казался трещиной в виске.

– О боги, - потрясенно шепнул Темар, - ну зачем так сразу ниспосылать? Мы же пошутили!

– Они тоже, - мрачно откликнулся Важек.

Представить Катиссу Лабскую голой в баньке рискнул бы разве что Ксандр. И то на спор за большие деньги.

– Так-так-так!
– ворчливо начала она с порога.
– Значит, сидим, пьем? А бедной женщине самой впотьмах коня расседлывать?!

– Но, госпожа Лабская...- Под пристальным взглядом бывшей преподавательницы парни окончательно стушевались и попыталась спрятать пиво на столе за спинами.
– Простите, мы не слышали, как вы подъехали.

– Неудивительно, - процедила Катисса таким тоном, что стало ясно: ей нанесена смертельная обида, которую смоет только кровь.
– Вы же были так увлечены своими важными делами...

Темар сломался первым и, забыв про сапоги, выскочил во двор на помощь коню.

– Очень приятно вас видеть, - попытался завязать беседу, а заодно вернуть себе самоуважение Важек.
– Прекрасно выглядите.

Магичка не ответила. Видимо, радоваться ее появлению наловчились даже тролли, а внеземная красота Катиссы вообще не подлежала сомнению.

– Э-э-э...- Темар робко заглянул в приотворенную дверь.
– Простите, а где ваш конь?

– Сдох, - отрезала женщина, подходя и бесцеремонно оттесняя Важека от стола.
– Прошлой ночью.

– А...

– Но ведь он мог бы у меня быть, верно?
– Катисса понюхала пиво, скорчила брезгливую гримасу и одним глотком осушила кружку.

На лице Темара злость мешалась с облегчением: страшно подумать, какой скандал закатила бы Катисса, если бы животное пропало по их «вине».

Магичка взяла вторую кружку и уселась на скамью. Откинулась на жалобно вякнувшую спинку, забросила ногу за ногу и начала критически осматриваться, покачивая остроносым сапожком. Выражение лица у Катиссы при этом было такое, что парням стало мучительно стыдно за каждую паутинку под потолком.