Капкан для скифа

Улыбался и острил.

Без меча и пистолета,

Свет ему ведь был не мил.

О Ремарке рассуждая,

Он петлю свою мостил.

Достоевского ругая,

Нож закланья заточил.

Угли мирно нагревая,

Канта он боготворил.

Маслом жертву поливая,

Фрейдом клялся и шутил.

Развлекаясь на досуге,

Рифмой баловался он.

О любви лишь рассуждая,

Смело ставил все на кон.

Ус, подкручивая лихо,

Говорил что свет не мил.

И кропал он мемуары,

Все о душах из могил.

Странный мир не изменился,

Он сейчас у тех же дел.

Ремесло не хуже прочих,

Как палач он преуспел.

Павел перечитал свое творенье несколько раз. Показалось полностью завершенным. А ведь в ближайшем будущем еще два исполнения. Значит, допишу еще.

Он перевернулся на спину, закурил и засмеялся. Смех становился все громче и громче, а в кульминации превратился в кашляющий лай.

Смета

Мы сидели с Костей у меня в комнате, подбивали смету гешефта с Рембо, плиткой и Парфеном, пили пиво и вяло перебрасывались репликами. Мы по праву заслужили пару дней отдыха. После того, как Света из банка сообщила (через Беса, естественно), что навела одного нашего друга на второго, я связался с Парфеном и в двух словах объяснил ему, кого именно он кинул на деньги. Так, чисто по-дружески, чтоб знал, с какой стороны, в случае чего, ждать непоняток. Единственное, о чем умолчал, так это о том, что Рембо уже в курсе, кто ушел из банка с его денежками. Пожелал ему хорошо сыграть свадьбу, напомнил, что до этого торжества мы его трогать больше не будем. Подарок от нас новобрачным. В ответ он пробурчал что-то невразумительное. Я присовокупил пожелания счастья, здоровья, благополучия и творческих успехов. За сим распрощался.

Основная часть операции закончилась. Банка с пауками захлопнулась. Посмотрим на их общение, и, если не хватит активности, мы к ним еще подсадим несколько штучек — в виде банковских дельцов, исполкомовцев или, вообще, сразу ментов. Разницы особой, в принципе, сейчас уже нет. Методы воздействия у всех трех институтов не отличаются особым разнообразием. Сначала, на всякий случай, покалечат, а потом будут разговаривать и думать, что делать дальше. Так что, как ни крути, а ребята сидят в дерьме по уши, и закон талиона вот-вот вступит в силу. Поделом вору и мука.

— Все-таки зря ты мне не дал продать его «бэмку», — посетовал Купер, — навели б Рембо чуть иначе, не через машину…

— Дались тебе эти две штуки.

— Две штуки баксов и в Африке…

— Равно как и в Египте, Таиланде, Греции… — перебил я Костю. — Везде две полновесных тысячи долларов.

— Вот и я о том же.

— С «бимером» все получилось естественно и красиво, у Савельева и мысли не возникло, что его ведут, как козла на веревочке.

— Далась тебе эта красота и естественность, — недовольно пробурчал Купер.

— Плюс микрофончик еще может вполне пригодиться, — не обращая внимания на его недовольство, продолжил я. — Ничего еще не закончилось. Тайм-аут просто, и то, только у нас — у них самая запарка. Развивающиеся события лучше держать под контролем…

— Особенно такие.

— Вот именно. Скажи лучше, — я решил сменить надоевшую тему, — Крику мы за «Тойоту» не много кидаем?

— Четыре тонны? За раскоцанную машину?

— Четыре тысячи долларов за разбитую фару и покореженное переднее крыло, — уточнил я. — Говоря твоими словами, четыре тонны баксов они и в Гималаях…

— Ты чего, Скиф? — не дал договорить Костя. — Нет, конечно. Эта «Тойота» до аварии все девять стоила. Верняк. Ремонт, туда-сюда, премиальные. Нормально. Успели документы не спеша сделать. Без запарки.

— Это верно. — Я согласно кивнул головой.

— Вспомни, как мы его уговаривали. Кто б это, интересно, еще дал свою тачку курочить? Я б послал сразу.

— Да уж, далеко и надолго. Ты такой!

— А что? Это ты у нас, Скиф, пофигист в таких вопросах.

— Есть немного.

— Вот и отдал бы свой «восьмерик». Заодно и на новые колеса раскошелился б.

— Я, Рембо и «восьмерик». Пасьянс прекрасный.

— Сказал, не подумавши.

— Бывает.

— Не так часто. Ограниченность ума, между прочим, замечают только ограниченные люди.

— Тем не менее. А как ты думаешь, — предвосхитил я следующую реплику Кости, возвращая разговор к смете, — твоему Сане-Михельсону семь штук не жирно?

— Саньку семь штук? — удивленно переспросил Купер.

— Да. Не многовато?

— Здрасьте, дедушка Мороз, борода из ваты. Он же всю тему вытянул. Практически один, я б ему и десятку заплатил…

— Если б деньги из чужого, а не из своего кармана были, — закончил я за Купера и, видя, что он сейчас вспыхнет, добавил:

— Кореша твои — молодцы. Славно сработали. Это шутка, Костя.

— Шутка? — у Купера недобро сверкнули глаза.

— Объясняю популярно. Шутка. Читай по губам. Шут-ка. К тому же, его напарнику всего штуку дали. Гроши. Можно было б и больше отстегнуть.

— У него и роль копеечная была, — остыл, не закипев, Костя.

— Актеры они, конечно, оба от Бога!