Капкан на спонсора
Шрифт:
— И еще, — вздохнула Женька. — Нормальный человек рассудит так же, как ты: цветочки выглядят премиленько, значит, никто их не тревожил. Прибавь к этому факт, что Стелла шантажировала мужа. У него была великая причина, чтобы от нее избавиться, а главное — он сам тебе в этом признался. И подозрительная нелюбовь к дому. С чего это не любить такой симпатичный дом? Сидит в пригороде и мечтает о том, чтобы он сгорел. А почему? Я тебе скажу: Козырев его боится.
— Там жена из клумбы по ночам выходит? — фыркнула я.
— Может, и так, — спокойненько кивнула Женька. — Сгорит домик, а он на
— Когда я в ресторане сказала про клумбу, он даже бровью не повел.
— Так ведь форменный бандит, нервы-то железные. В общем так, нам нужен труп. Давай исходить из того, что труп в георгинах.
— Необязательно, — справедливости ради возразила я. — Он мог зарыть его где угодно, а также сжечь, утопить и черт-те что еще…
— А что тебе подсказывает интуиция? То-то. Сама говоришь: как увидела эти георгины, мороз по коже. Между прочим, еще сорока дней нет, как Стеллу убили.
— А это ты к чему? — насторожилась я.
— До сорокового дня душа по земле бродит, предпочитая навещать родных, близких, а также место собственного захоронения. Я об этом в твоем календаре прочитала, хочешь, покажу?
— Не надо. — Я посидела, покусала губы и нерешительно спросила: — Думаешь, следует звонить в милицию?
Лучше б я сказала, что за спиной у Женьки привидение. Ее так перекосило, я и без подсказки поняла: что-то не то сморозила.
— Ты совсем, что ли? — собравшись с силами и покрутив пальцем у виска, поинтересовалась Женька. — Какая милиция? Кто поверит в нашу байку про интуицию и георгины?
— По-моему, у нас достаточно фактов… — не хотела сдаваться я.
— Достаточно фактов для того, чтобы нажить неприятности, а вовсе не для того, чтобы засадить Козырева в тюрьму. Чувствуешь разницу? Короче, нам нужен труп.
— Ты это уже говорила, и мы решили, что труп в георгинах.
— Точно. А теперь требуется это проверить. Тут, признаться, и меня перекосило.
— Как это? — пролепетала я.
— Не строй из себя дурочку, — возвысила голос Женька. — Убедимся, что труп в клумбе, и скоренько звоним в милицию. Козырева берут под белы рученьки, потому что труп — это труп, да еще родной супруги в придачу. Мы даем показания, выполняем свой гражданский долг, и уж тогда этому гаду, как ни крути, придется ответить за четыре убийства.
— Почему четыре? — растерялась я.
— Считай: жена, любовница, Аверин и Колобок. Про Колобка я почему-то забыла и почувствовала угрызения совести.
— Еще и нас хотел укокошить, — напомнила Женька.
— А женщина? Кто звонил, и вообще…
— Мало ли баб на свете? — и тут нашлась Женька. — Какая-нибудь его подружка. Сама говоришь, мужик он видный, с бабами у него небось проблем нет.
Возразить мне было нечего, оттого я и затосковала, потому что знала Женьку с первого класса и уже поняла, куда она клонит. Подружка тоже молчала, но сверлила меня горящим взглядом и при этом до жути напоминала известный плакат «Родина-мать зовет», а когда Родина зовет… в общем, сами знаете что.
— Не хочешь же ты сказать,
что мы должны сами проверить, — жалобно заметила я, а Женька отрезала:— Хочу. — Выпятила грудь и добавила во взгляд жару. У Женьки большая слабинка по части выпендрежа, вот и сейчас ей попала вожжа под хвост, и она начала воображать себя агентом 007. Следовало вернуть подружку с небес на землю.
— И как ты себе это представляешь? — широко улыбнувшись, спросила я.
— Да очень просто. Берем лопаты и вскапываем клумбу.
— Ага. И как мы попадем в сад?
— Поправь меня, если я что-то поняла не так, — хмыкнула Женька и начала загибать пальцы: — Козырев сказал, что он в доме не живет, что охраны там нет, и даже намекнул на то, что и сигнализация отсутствует. Так что если калитка заперта (я думаю, все-таки заперта, до того, чтобы распахнуть ее настежь, не дойдет даже Козырев), так вот, мы перемахнем через забор, предварительно перебросив i лопаты, и сколько угодно долго будем трудиться в клумбе.
— Днем? — уточнила я.
— Днем не годится, — заметно приуныла подружка. — Все-таки особняк, считай, в центре города. Кто-нибудь жутко глазастый непременно обратит внимание.
— А как же мы ночью?..
— Фонарик возьмем. Есть у тебя фонарик?
— Ну есть…
— Вот видишь.
Все мои аргументы были исчерпаны, с тоской и отчаянием я смотрела на Женьку, видя, как на ее физиономии ? расцветает счастливейшая из улыбок.
— И когда пойдем? — вздохнув, спросила я.
— Сегодня, конечно. Чего тянуть?
Остаток дня мы готовились к экспедиции, или к высадке десанта, не знаю, на что наша затея больше походила (то есть знать я, конечно, знаю, но сказать не могу, большинство слов будет нецензурными).
В половине одиннадцатого, на всякий случай дважды позвонив в дом Козырева по телефону и не получив ответа, мы покинули мою квартиру в темных тренировочных костюмах и кроссовках, я несла две зачехленные лопаты (пришлось приобрести их в магазине «Садовод» и собственноручно насадить на черенки, приобретенные там же), Женька несла сложенную стремянку и фонарик. Стремянка хоть и небольшая, но довольно тяжелая и неудобная к тому же. А до дома Козырева от меня далековато. Через некоторое время Женька заныла и предложила меняться. Я согласилась только на фонарик, и после пятиминутной перебранки решено было ехать на троллейбусе. Разумеется, все обращали на нас внимание, и мне это не доставило ни малейшей радости. Мало того, какой-то тип предложил помочь и даже вышел вместе с нами из троллейбуса, Женька сказала ему на ухо несколько слов, и мужик убежал как ошпаренный.
— Здорово, — подивилась я.
— Надо знать свой народ, — выпятив грудь, заявила подружка, и мы ходко направились по улице Гороховой, от остановки оставалось минут пять прогулочным шагом.
Я, по понятным причинам, время не торопила, и к дому мы подошли, когда уже окончательно стемнело. Напротив горели два фонаря, и мы поспешили убраться от них в тень.
— Что дальше? — шепотом спросила я, прислоняясь к забору.
— Стой здесь, а я обегу дом по кругу, проверю. Проверяла Женька не менее пятнадцати минут, вернулась воодушевленная, я бы даже сказала, счастливая.