Капкан

Впрочем, ещё слишком рано об этом думать, правда? Конечно, это неизбежный факт, но ведь вполне реально хоть немного, совсем капельку побыть в нынешнем состоянии. Мне так бесконечно мало сейчас этого человека, что всерьёз думать заранее о разлуке совершенно не хочется…

— О чём так громко думаешь, Олесь? — Адам наконец повернул руль, оставляя позади шумный перекресток и наконец вырываясь из города.

Пожала плечами, лениво созерцая проносящиеся вдоль пригородной улицы зелёные деревья — ехала и ехала бы так всю жизнь…

— Что там, кстати, у тебя с бывшим мужем? — Адам без особого интереса вскинул бровь, бросив на меня короткий равнодушный взгляд. — Вера вроде говорила, вы до сих пор… поддерживаете связь? — он многозначительно ухмыльнулся, вновь сосредотачиваясь на дороге.

— Ну-у-у… — мне не стало неловко от его вопроса. Скорее наоборот, я почувствовала себя гораздо увереннее от осознания того, что я в его глазах больше не одинокая недотраханная разведёнка, а хоть немного востребованная женщина. — Относительно, конечно, но поддерживаем, — я сделал вид, что не поняла его прямой намёк. — Больше из-за Игоря…

— М-м-м, — Адам холодно кивнул. — Что, сильно к отцу привязан?

На секунду задумалась, оценивая степень той самой привязанности между отцом и сыном. Конечно, поначалу Игорь безумно скучал по папе, но со временем я поняла, что он совершенно по-детски больше расстраивался от самого факта, что Сергей бросил нас, а не от того, что стал меньше уделять внимания своему ребёнку, ибо по сути для сына ничего особо не поменялось — раньше отец точно такими же вспышками проявлял свою любовь к нему. Мог неделю не замечать Игоря, а потом внезапно позвать его на футбол, затеять поездку в аквапарк или и вовсе принимался учить тогда ещё мелкого пацана буквам и цифрам… И Игорь всегда неосознанно ждал этих проявлений от папы. А сейчас стало даже проще — можно ничего не ждать, жить своей мальчишеской жизнью, и изредка снисходительно принимать отцовское внимание. И сын прекрасно научился этим пользоваться. Он может даже изобразить обиду на папу, когда тот долго не проявляется, чтобы отец хоть немного чувствовал себя виноватым и вложился по полной при встрече…

Наверное, не стоило рассказывать всё это Адаму. Но, с другой стороны, Верка небось давным давно вкратце поделилась с ним всеми этими дрязгами, так что я лишь озвучила свою версию событий. Правда, я не упомянула о том, что сама я так и не смогла научиться воспринимать бывшего мужа как пережиток прошлого, что до сих пор в глубине души жду, пока он нагуляется, устанет от кочевой жизни и благополучно вернётся в семью… И умом я давно понимаю, что такие люди, как Серёжа, не меняются, осознаю, что больше не хочу лезть в эти эмоциональные качели с ним. Но… Наверное, мне эгоистично хочется поднять свою самооценку за его счёт — раз вернулся, значит, я очень даже ничего…

Слова давались легко. Конечно, я не раз проговаривала всё это с Веркой, но рассказывать о своей семье чужому по сути человеку оказалось в каком-то роде забавно и волнительно — Адам слушал внимательно, хоть и не подавал виду. Но он не перебивал, не спорил, в отличие от подруги, он просто принимал мою точку зрения. Скорее всего, он составил своё мнение обо мне и моём сыне, но я почему-то не волновалась за то, что это мнение будет отрицательным. По сути, мне и дела нет до того, что он там о нас думает, и тем не менее я ощущала уверенность в том, что у него нет негатива от полученной от меня информации…

— Помнишь этот поворот, Олесь? — Адам неожиданно перебил меня на полуслове, метнув насмешливый взгляд в сторону грунтовой дороги, уходящей в лес.

Усмехнулась в ответ, проводив глазами роковой поворот, мгновенно оставшийся позади.

— Тот самый? Конечно помню…

Адам кивнул, всё ещё продолжая улыбаться.

— Половина пути, считай, позади. Продолжай, Олеся…

Выдохнула. Может, стоило бы тоже поинтересоваться у него чем-то личным? Дочерью, например…

Нет. Не сейчас. Захотел бы — давно бы сам начал разговор о своём прошлом. Значит, не считает нужным. Ну а я вот ничего против того, чтобы излить душу, не имею, так что пусть слушает…

***

Почти два часа по совсем пустынной узкой загородной полосе, петляющей между нависающих с обочин деревьев. Изредка попадались придорожные деревеньки и дачные поселки, поля, кое-где даже вспаханные урчащими тракторами, но они так быстро исчезали из поля зрения, что рассмотреть их при всём желании не удавалось. Интереснее сосредоточится здесь, в моменте… Вдыхать запах автомобильного салона, наслаждаться мужским обществом, рассказывать очередную историю…

Я всё смелее говорила про Верку. Поначалу опасалась, но, видя нейтральную реакцию Адама, перестала. Неожиданно для себя поняла, что болтать о ней, рассказывать смешные истории из нашей молодости и грустные выводы из взрослой жизни было почему-то приятно. Не покидало странное ощущение, что мы все такие родные друг другу…

— Ну вот… — Адам снова перебил меня, резко сбрасывая скорость и поворачивая руль. — Приехали, Олесь. Поздно, конечно, но ничего…

С любопытством уставилась на широкую колею среди леса, на которую свернул лендкрузер. Практически сразу разглядела впереди широкий просвет между деревьев…

*29*

Тойота остановилась на просторной поляне, где в тени под деревьями притулились ещё два таких же блестящих навороченных автомобиля, до странности не вписывающихся в общую атмосферу лесной тишины и спокойствия. Адам заглушил двигатель, ни слова не говоря открыл дверцу, спрыгнул на землю…

Подразумевается, что я сделаю то же самое?! Ну ок, без проблем…

Едва я неуклюже вывалилась из салона на примятую траву, как вокруг зажужжали насекомые — комары, слепни, какие-то мошки, привлечённые теплом капота. Ошалело отмахиваясь от них них, запоздало подумала о том, что стоило бы надеть спортивный костюм вместо лёгкого белого платьишка, но кто ж знал…

— Олесь! Иди сюда.

Торопливо кинулась на голос Адама, копавшегося в открытом багажнике.

— На, — он, не глядя в мою сторону, протянул голубенький флакончик-спрей, на котором красовалась нарисованная огромная перечёркнутая муха. — Можешь взять с собой, дарю, — он снова склонился над вещами. — Сначала воды наберём, потом покажу окрестности…

С недоумением смотрела на то, как Адам одну за одной выставляет на землю большие пластиковые бутыли — две двадцатилитровые баклажки от кулера, штук семь пятилитровых канистр из-под питьевой воды. К ним присоединились ещё парочка бутылок из-под минералки…

— Бери сколько сможешь унести, — он кивнул на гору пустой тары, захлопывая багажник. Сам подхватил самые большие ёмкости, сунул подмышку, принялся собирать свободной рукой остальные бутыли, цепляясь пальцами за пластиковые ручки…

Бросилась помогать ему, забыв о приставучей мошкаре — меньше всего мне сейчас хотелось оказаться бесполезной. Не дай Бог пожалеет ещё, что взял меня с собой…

— Туда, — Адам указал взглядом на небольшие постройки на другом краю поляны.

Послушно посеменила рядом с ним в обозначенном направлении, тихо радуясь тому, что надела балетки, а не туфли на каблуке…

Мне казалась странной внезапная холодная сдержанная серьёзность Адама сейчас. Чёрт знает что думать даже — то ли ему в любом случае надо было ехать сюда за водой, и он просто взял меня с собой чтобы не скучно было в дороге, то ли наполнить тару — это заодно уж, раз приехали…

— Здесь живёт местный егерь, — Адам всматривался в постройки, чуть щуря глаза от лучей солнца, пробивающихся через верхушки деревьев. — Часовня нерабочая, она даже не числится на карте, но местными усилиями её держат в порядке уже половину века… — он бросил на меня осторожный взгляд. — Я здесь часто бывал в детстве, да и потом тоже. Раньше тут целый маленький посёлок был, колхоз вроде… Все хозяйство держали. Сейчас ничего не осталось, только вот часовня, Генкина хата, — он кивнул на вполне приличный дом егеря, — и полуразрушенная усадьба, в которой когда-то была приходская школа. Раньше она считалась местной достопримечательностью, но теперь нахрен никому не нужна…