Капкан

Тишина. Вокруг, внутри, в душе, в мыслях.

Я устала удивляться звучавшим рассказам. Просто сидела и слушала, давно скинув фуфайку и доверчиво опустив голову на плечо Адаму. Слушала о том, что Лена с Геной вместе уже почти сорок лет, что их сын, живущий где-то заграницей, слишком редко привозит сюда внуков, что их поздняя дочь уже закончила первый курс университета и скоро выйдет замуж за своего однокурсника, что лесных пожаров этом году будет много, если местные власти так и не решат проблему каких-то траншей, что сезон охоты — очень напряжённое время, что недавно пришлось вызывать полицию на каких-то придурков, решивших устроить пьянку прямо около родника и вытоптавших весь огород… Адам тоже говорил. В основном про Анжелу — выкрасила волосы в синий цвет, не спросив разрешения, притащила домой облезлого кота, который нагадил прямо на кухне, выиграла какое-то соревнование по стрельбе, хотя даже не собиралась участвовать, не ночевала дома и не брала трубку, хотя обещала предупреждать хотя бы смс-кой, вообще стала слишком взрослой, а ведь он помнит её ещё ребёнком… Сердце замирало в те моменты, когда он так обыденно упоминал о том, что умеет заплетать косы, что всегда настаивал на том, чтобы дочь носила платья, но куда там… А сейчас приходится оплачивать ей маникюры-салоны, тратиться на брендовые шмотки, заказывать питание на месяц, ибо Анжела даже не думает о том, чтобы научиться готовить себе хотя бы банальную овсяную кашу… А ещё я почему-то осознала тот факт, что Адам свято верит в то, что у дочери нет и не может быть парня — он же ей запретил прямым текстом. Наивный… Господи…

Он неидеальный отец. Осознание этого легло на сердце неоспоримым знанием и рождало какую-то непривычную горечь в груди… Он же так старался! Делал для дочери всё, что мог, что было в его силах… Пожалуй, Адам — первый реальный мужчина в моей жизни, являющийся отцом-одиночкой. И если до этого вечера данный факт казался призрачным и несущественным, то сейчас внезапно вырос в масштабах и стал очень значительным… Наверное, теперь я понимала Верку, которой так отчаянно хотелось помочь Адаму с дочерью. Да что там, у любой женщины возникло бы подобное желание. И скольких таких страждущих он уже отшил за эти годы…

Адам, не спрашивая меня, несколько раз отклонил приглашение остаться на ночь. И, когда Лена наконец поднялась из-за стола и неторопливо принялась собирать немногочисленную посуду, он осторожно подтолкнул меня плечом, без слов давая понять, что нам пора…

Прощание тоже оказалось лёгким — несколько тёплых банальных слов, взмах тонкой Лениной руки, рукопожатие между мужчинами… Всё.

Лендкрузер мелко задрожал заведённым двигателем, и весь этот вечер остался позади вместе с родником, домом егеря, сеновалом и уличным душем…

***

Молчание, царившее в салоне, пока мы возвращались домой по тёмной загородной трассе, было слишком громким. Кричащим, звенящим, рассыпающимся осколками и вновь выстраивающимся в прозрачную пирамиду. И всё-таки оно не было напряжённым…

Мы стали ближе. И уже не стоял вопрос "зачем?", не клубились сомнения в том, нужно ли это, не душили противоречия. Просто так вышло. Так случилось. И нам обоим теперь жить с этим…

Город встретил знакомыми вечерними огнями и неоновыми вывесками, яркими витринами и гирляндами подсветок. Знакомый до боли маршрут, привычное ночное движение…

— В целом-то как, Олесь? Понравилось? — хрипловатый от усталости голос Адама заставил меня повернуть голову.

— Очень… — я обессиленно улыбнулась, не отрывая затылок от подголовника. — И Гена твой с Ленкой классные…

Он только грустно усмехнулся, поворачивая руль и выезжая на мою улицу…

Я не стала спрашивать о том, когда мы увидимся вновь. Не пообещала звонить. Просто подалась к нему, поцеловала в кончик носа, потом в скулу, легонько коснулась губами его губ…

— Спасибо за вечер…

— Не за что, Олесь, — Адам с каким-то ревнивым сожалением всмотрелся в моё лицо. — Помочь воду донести? Сейчас припаркуюсь…

— Не надо, — я тихо усмехнулась, подняв руку в предупреждающем жесте. — Пока…

Выскользнула из салона, тихо прикрыла дверь. Едва расслышала ответное "пока, Олесь" в ответ…

Обогнула машину. Открыла багажник, выцепила две пятилитровые канистры. Поспешила к подъезду, на ходу перехватила бутыли в одну руку, но не смогла унести. Остановилась на пару секунд, торопливо доставая ключи от квартиры… Вновь зашагала к дому, зачем-то надеясь скрыться за железной дверью до того, как Адам уедет…

Странное ощущение — словно я выпала из жизни на долгое время. Будто вернулась сюда, пережив слишком многое для себя, а теперь смотрю на привычное существование чуть под другим углом… Печально немного почему-то…

А ещё грустно от того, что я не могу поделиться всем этим с Веркой. Впечатлениями, эмоциями, счастьем и даже самой этой грустью… И это тоже воспринимается как предательство в некотором роде…

Поставила баклажки на кухонный стол. Заглянула к сыну, мирно посапывающему в своей комнате. Прикрыла к нему дверь. Не раздеваясь, упала на кровать, раскинула руки, закрыла глаза… Пусть ещё хоть немного, хотя бы до утра, на коже останется этот запах леса, сена, костра… И его, Адама…

*31*

— Да, Верунь! — я прижала телефон к уху, всматриваясь в экран компьютера и от души поражаясь наглости некоторых покупателей, оставляющих откровенно негативные отзывы на вполне сносный товар. — Привет!

— Привет! — Верка говорила торопливо, тоже явно урвав пару свободных минут в рабочем процессе. — Лесь! Ну ты чего не говоришь ничего?! Что с меню-то?

Бля-ядь…

Верка прислала мне окончательный вариант блюд на день рождения ещё на днях, но я так и не нашла возможности просмотреть его. Просто как-то не до того последнее время…

Дёрнулась открыть фотки и пробежаться глазами сейчас, но… Передумала.

— Да отлично всё, Вер! Вообще не понимаю, чего ты переживаешь?! — я наигранно усмехнулась. — Главное — чтобы тебе нравилось, ты же у нас именинница! А мы всё съедим… — в груди шевельнулось и мгновенно затихло чувство вины.

— Ну хочется как-то не ударить в грязь лицом, Олесь, — голос подруги оставался серьёзным и напряжённым. — Адам меня удивляет — сказал, чтобы я не переживала за расходы, он сам всё оплатит…

Вот сволочь! Думает, что так избавится от чувства вины перед Верой? Хочет успокоить совесть? Пф-ф-ф, наивный. Не прокатит, только затянет ещё сильнее…

— Так это ж отлично, Вер! — я воодушевлённо закивала, злорадно соглашаясь с тем, что раз мужик виноват, то должен выкладываться по полной, и этим надо пользоваться. Даже если сама Верка не в курсе, что он виноват…

— Мне даже неудобно как-то, Олесь… Он и раньше вроде ни в чём не отказывал, но сейчас…

— Вера! Не загоняйся! Хочет платить — пусть платит! Ты же сама меня этому учила! — я рассмеялась, чувствуя, как Верке передаётся моя уверенность. — Мужик он или кто?! Ещё и сумму побольше загни — пусть знает, что такая женщина, как ты, не просто дорого стоит, а практически бесценна!

В трубке послышался расслабленный вздох, удовлетворённый смешок…

— Действительно, чего это я… Хочет тратиться — пусть…

— Да! — я с чувством честно выполненного дружеского долга перевела дыхание, сосредотачиваясь на интересующем меня вопросе. — Вер, кстати… Помнишь, ты говорила, что Адам… — в горле мгновенно пересохло, и я запнулась. — Короче, что Адам любит какие-то там колбаски? А какие именно? Я уже устала придумывать, что Игорю на ужин готовить… Может, хоть они ему понравятся… — уши загорелись огнём от этой бесстыжей лжи.