Капкан

К глазам подступают слёзы обиды и масштабного разочарования. Не знаю, как сдержать эти эмоции в себе, побороть их и не показаться слабой.

— Тебе нравится здесь? — решает, как мне кажется, сменить тему разговора.

— Красивый вид, — отвечаю дрожащим голосом.

— Оставайся здесь. Квартира оплачена на год вперёд, и в ней никто не живёт. И оставайся в братстве, заработай себе на квартиру и только потом спокойно уходи от нас.

— Я не нуждаюсь в жалостливых подачках, Демид. Я уже приняла решение, и хочу, чтобы ты с уважением к нему отнёсся. Если ты переживаешь, что я вернусь в ту квартиру и продолжу жизнь в ней, то можешь быть спокоен. Я девочка большая, способна сама решать свои проблемы, — делаю небольшую заминку, — По крайней мере с этой проблемой справлюсь.

— Это не жалостливая подачка. Хорошо, оставайся здесь хотя бы до тех пор, пока не найдёшь себе новую квартиру.

— У меня есть родители, я поживу у них.

— То есть, вольная птица решила вернуться в клетку? — вскидывает брови, аккуратно улыбнувшись.

— Судя по всему, я из клетки и не выбиралась. Поэтому, я не хочу принимать твоё предложение. Чем клетка Эльдара или ваша лучше родительской? Из всех зол, я выбираю самое меньшее и безобидное.

— Ты сюда можешь приводить кого угодно и когда угодно. Мы не ставим тебе никаких ограничений.

— Мы, — усмехаюсь с досадой, только сейчас догадавшись, что Роланд к этому тоже причастен. — Дело не в тех, кого я захочу привести. Просто я отказываюсь хоть как-то зависеть от тебя, тем более от Ханукаева. Это ниже моего достоинства.

Демид вздыхает, качая головой и отводит взгляд чуть в сторону. Понимаю, что Роланд где-то неподалёку, сидит и слушает весь наш разговор. Это сводит меня с ума, играет на расшатанных нервах. Так хочется выговориться, но придется проглотить всю грязь, оставив её в себе.

— Хорошо, настаивать не буду. Через три дня будет твоё последнее дело в Лондоне. К твоему сожалению, тебе придется полететь и отработать один вечер, а потом ты свободна, — улыбается.

— Конечно. Отправь мне пожалуйста всю информацию на почту, я изучу её. Моё ведь присутствие не так обязательно на собрании?

— Не обязательно.

— Спасибо. За всё. И даже за это, — натягиваю улыбку, указывая на бумаги, лежащие рядом.

— Знай, что я расстроен твоему отказу.

— Уверена, это место не станет долго пустовать.

Я прошу его заказать мне такси и встаю с места. Обернувшись, встречаюсь взглядом с Ханукаевым, сидящим за столом и крутящим в руке стакан виски. Он прожигает меня взглядом, и я стараюсь ответить взаимностью.

Уже хочу уйти, как вдруг в голове зарождается план.

— Эльдар до сих пор прослушивает квартиру? — обращаюсь к Демиду.

— Да, он не в курсе, что нам всё известно.

— Есть возможность разыграть сцену, будто я переезжаю жить к Роланду? — от одной только мысли, в какое бешенство придёт Эльдар, моё настроение на доли секунд поднимается.

— Почему бы и нет? Роланд? — Демид смотрит на друга, и я следую взглядом за ним.

У мужчины на лице появилась легкая ухмылка на лице. Вижу, что ему нравится идея немного поиграть с Сараевым.

— Если необходимо моё присутствие, то только после Лондона, — отвечает спокойно.

— Эффектнее будет с тобой, — говорит Демид то, о чем я думаю.

Роланд положительно кивает, и я, ничего не ответив, направляюсь к выходу.

После услышанного и узнанного, возвращаюсь в квартиру с особым презрением. Она теперь кажется такой чужой, небезопасной. Будто бы в стены просочилась сырость тюремных камер. Понимаю, что не смогу остаться здесь больше ни на день, ни на час, поэтому собираю все необходимые для первого времени вещи и еду ночевать в отель.

Сложись чуть иначе отношения с Роландом, я бы с радостью приняла предложение Демида и переехала в апартаменты с прекрасным видом. Да, у меня есть ещё достаточно сбережений, чтобы погашать ипотеку и небольшие долги родителей, а также снимать себе квартиру. Однако, деньгам быстро придёт конец, если я не решу в ближайшее время, в каком направлении мне двигаться дальше.

Оказавшись в своём номере и разложившись, замечаю несколько пропущенных вызовов от Эмми и перезваниваю ей.

— Алло, — заплаканный голос сестры действует на меня мгновенно. Я вскакиваю с места и пытаюсь понять у неё, что произошло. — Мне так плохо. Поговори со мной, пожалуйста.

— Ты где? Давай я вызову тебе такси, и ты приедешь ко мне?

— Ты в городе? — удивляется.

— Да, потом всё объясню. Скажи родителям, что едешь с ночевкой к кому-нибудь из подруг.

— Хорошо.

Она сбрасывает, а я спешу заказать такси.

Через час, она стоит на пороге моего номера с озадаченными и заплаканными глазами.

— Потом поговорим об этом, — понимаю, что моё проживание в отеле рождает у неё вопросы, но сейчас я не хочу обсуждать это. — Лучше скажи, что стряслось?

— Ты сейчас решишь, что я очень-очень глупая, раз так трагично приняла эту новость.

— Какую новость?

— Я была у Ханукаевых дома, и Осман привёл сегодня девушку в дом, познакомил со всеми, — с трудом заканчивает фразу, вновь ударившись в слёзы. — А потом я случайно наткнулась на них, когда они целовались. Меня чуть не вырвало, — договорив, начинает рыдать в голос и падает в мои объятия.

Меня накрывает лавина терзающих чувств. Молча прижимаю её к груди и даю возможность выплакаться. Хуже собственных душевных мук — муки самого близкого человека. Неужели, мои слёзы так же действовали на родителей? Это ведь подобно тому, что кто-то безжалостно вырывает сердце из груди, и ты стоишь, истекаешь кровью, но продолжаешь жить.

Я знаю, что пройдёт время, и она обо всём будет вспоминать с улыбкой, но сейчас ей больно, а значит больно и мне. Я не пытаюсь ее успокоить, пусть спокойно переживает свою трагедию так, как велит ей сердце. Не мне её учить, как надо. Я лишь счастлива тому, что вся эта история закончилась, так и не начавшись, оставшись невинным всплеском чувств.

— Я же знала, что не нравлюсь ему, совсем маленькая для него. Знала, что между нами ничего быть не может. Тогда почему всё равно так больно и неприятно?

— Потому что понимала ты головой, а сердцем ждала другого, — понимающе улыбаюсь. — У нас девочек всегда так, все проходим через это.

Немного успокоившись, она решает рассказать мне про эту девушку, но снова начинает плакать. Ей требуется пару часов, чтобы выговориться обо всем, выплакаться и успокоиться. Я в свою очередь стараюсь скрасить её оставшийся вечер вкусным ужином от отеля и легкой комедией по телевизору.

Она ложится рядом, кладет голову мне на живот, и я чувствую такой прилив любви. Я не знаю, какие найти слова, чтобы описать это нежное, трепещущее чувство в груди, когда тебе хочется отдавать всё без остатка во имя другого, не желая получать ничего взамен. Поглаживая её волосы, думаю обо всём и ни о чём одновременно.