Капли крови на нити времён
Шрифт:
– Нет, правда! Благотворительность – это наш долг, не так ли, Джейми? Только мне от тебя ничего не надо! Только одно, чтоб ты, наконец, убрался отсюда и не мозолил глаза! Неужели ты не понимаешь, что здесь тебе не рады, тебе с твоей голубой кровью и замашками денди! Не всё можно купить за деньги, парень! Не всё! Можно купить первую степень и мантию бакалавра. Да и в докторской тебе не откажут. Нужно только дать денег на ремонт крыши! Ты уже перемолвился словечком с ректором?
– Элиот! – воскликнула девушка, поднявшись, и прошипела: – Ради бога!..
– Да в чём дело-то! – взорвался
– Ты совершенно прав, Элиот, – согласился Джеймс.
– Ты согласен! – всё больше заводился тот. – Конечно, зачем устраивать скандалы в двух шагах от Альма матер! Ты благовоспитан, как терьер! Лишь бы никто не подумал, что ты заносчивый мерзавец! Ты выслушиваешь оппонентов, и только ждёшь часа, когда можно будет заткнуть им рот! Но я знаю тебя! И будь уверен, я не прощу тебе ничего! Либо ты, либо я, понял? И хоть у меня нет папы-баронета и миллионера, я не побоюсь сказать, что я думаю о тебе на самом деле! Ты уберёшься отсюда, как побитый пёс!
Я испуганно смотрела на эту безобразную сцену, а в двух шагах от меня застыла официантка, которая пришла, чтоб принять заказ. Элиот покраснел до самых корней своих белокурых волос и тяжело дышал. Это всё было похоже на какую-то дикую истерику, словно он сам завёл себя и теперь, что ему не скажи, всё будет приводить его во всё большую ярость. Джеймс был спокоен. Он посмотрел на меня и чуть заметно кивнул, что я поняла, как призыв удалиться. Однако мне показалось, что парень уже дошёл до того, чтоб кинуться следом.
– Пожалуй, мне лучше уйти, – произнёс Джеймс.
– Нет, погоди! – рванулся за ним Элиот, но между ними неожиданно возникла маленькая щуплая фигурка в профессорской мантии и, похожий на воробья старичок смело оттеснил его назад.
– Прекратите, Хаббард! – раздался его возмущённый дребезжащий голос. – Извольте держать свои эмоции при себе. Не позорьте себя базарным визгом и не подавайте дурной пример студентам!
– А, профессор Сатчин! – воскликнул тот, невольно отступая назад.
– Элиот! – предостерегающе воскликнул Джеймс.
Но тот снова отмахнулся.
– Вы защищаете его, потому что сэр Артур Оруэлл пожертвовал кругленькую сумму на реставрацию вашей драгоценной ротонды? – язвительно поинтересовался Элиот. – И поэтому я должен заткнуться и смотреть, как вы продвигаете полного профана, едва закончившего университет? Вы позволяете ему читать лекции студентам, хотя он сам знает не больше них?
Маленький седой профессор молча смотрел в глаза возвышающемуся над ним побагровевшему от гнева Хаббарду, но тот вдруг смолк и, безнадёжно махнув рукой, вышел из зала. Девушка кинулась за ним.
– Эй! – крикнула им вслед официантка.
– Всё
в порядке, Молли, я оплачу счёт, – произнёс Джеймс и повернулся к профессору. – Простите. Я прошу вас не давать ход этому неприятному инциденту… Его состояние…– Я знаю, – кивнул тот. – Но это неприятно, согласитесь. Позже, когда он остынет, я поговорю с ним.
– Спасибо, профессор.
Джеймс снова вздохнул и направился ко мне. Мы сели за стол, а официантка принесла и положила на стол счёт, видимо, предназначавшийся Хаббарду. Я какое-то время молчала, глядя на явно расстроенного Джеймса, потом решилась заговорить, но в это время в зал вернулась белокурая Берни и подошла к нашему столу.
– Глупо получилось… – заметила она, посмотрев на Джеймса. – Его давно так не заносило.
– Успокоится, – проворчал Джеймс и указал на меня. – Моя жена Лара. Это Берни Флинн.
– Привет, – она кивнула мне и снова посмотрела на Джеймса, кажется, немного заискивающе. – Ты же не будешь подавать на него жалобу? У него уже почти всё наладилось. А тут…
– Я понял, что это нервный срыв. Он не ожидал меня увидеть. Я не буду жаловаться, и декан тоже сказал, что ограничится беседой. Но Берни, говорить такие вещи в пабе?.. – Джеймс был искренне расстроен. – Если это дойдёт до ректора! Поговори с ним. Если хочет трепать мне нервы, то хотя бы пусть делает это без свидетелей!
– Лучше б вам пореже сталкиваться, – заметила она.
– Да, зря я сразу не ушёл. Сам виноват. Только я не пойму, в чём дело? Что случилось? Почему он так обозлился на меня?
– Не знаю, но может дело в том, что ты не потрудился приехать на похороны? Он тебя ждал, а ты не приехал.
– Но я не знал!
– Брось, Джейми! Я сама отправляла тебе телеграмму. Хотя, может, тебе её не передали?
Джеймс порывисто вздохнул и откинулся на спинку кресла. Я с тревогой смотрела на него, чувствуя, что он сам на грани срыва. Он посмотрел на меня и видимо, поняв, о чём я думаю, постарался взять себя в руки.
– Ладно. Что теперь говорить. Не приехал и не приехал. Хотя, я чувствую, что здесь что-то ещё. Но говорить с ним, пока он в таком состоянии, не стоит.
– Это точно, – кивнула она. – Я, пожалуй, пойду, а то, как бы он опять не взялся за бутылку.
– Он ещё пьёт? – насторожился Джеймс.
– Редко. Я ж говорю, что всё почти наладилось. Если хочешь, я отнесу ему счёт, и он его оплатит.
– Я оплачу. И не напоминай ему о счёте. И обо мне.
Она улыбнулась ему неожиданно тёплой улыбкой. Вообще, она была очень симпатичной, с голубыми глазами и светлым кукольным личиком, и одета, как студентка, в джинсы и короткую курточку, из-под которой торчал красный пуловер.
– Я рада, что ты вернулся, Джейми, – сообщила она. – Может, посидим завтра за кружкой пива, поболтаем?
– Завтра не могу, извини. Обещал Мидланду съездить с ним в Гринзби.
– Что он там забыл? – нахмурилась она.
– Да так, нужно повидать одного старика неподалёку.
– Ну, тогда в следующий раз. Мы ещё увидимся, Лара! – она подняла ладошку и прощально пошевелила пальчиками, после чего развернулась и ушла.
К столу подошла Молли и вопросительно взглянула на нас.