Капустин Яр: село, город, полигон
Шрифт:
Задача оказалась непростой. Оказывается, на определённой глубине в нашей местности встречаются плывуны, и строительство шахты в таких условиях вызывает большие трудности, требующие специального оборудования. Поэтому было решено соорудить в районе площадки 4С насыпной холм, в котором монтировался стальной стакан для размещения незаправленной ракеты с помощью крана…
Первый пуск оказался неудачным. При движении в стакане ракета испытывала большие газодинамические нагрузки со стороны газовой струи двигателя, что привело к возникновению нерасчётных виброперегрузок, к ударам ракеты о стенку стакана. Из ракеты была вырвана одна их четырёх рулевых
Результаты исследования причин аварии позволили разработать и принять меры по некоторым конструктивным доработкам шахты. Они были реализованы при строительстве с участием метростроевцев настоящих подземных шахт для ракет Р-12У и Р-14У (позиции «Двина» и «Чусовая»). После испытания ракет на этих комплексах развернулось строительство защищённых шахтных пусковых установок в различных районах нашей страны».
А вот что вспоминает ветеран полигона В.Н. Иванов: «После установки ракеты на пусковое устройство на старт прибыл начальник полигона генерал Вознюк В.И. Он только вышел на службу после длительной болезни (инфаркта). Прибыв на комплекс, он решил спуститься в шахту для осмотра оборудования.
Спуск в шахту на этом комплексе осуществлялся по вертикальной лестнице на глубину несколько десятков метров. Даже молодые солдаты и офицеры после нескольких спусков и подъёмов чувствовали определённую усталость. Генерала пробовали отговорить от спуска, но он настоял на своём. На него надели пожарный пояс, прикрепили канат, и он стал спускаться в шахту. Сверху через отверстия в коробе было видно, что спускается он очень медленно, часто отдыхает. Генерал в шахту спустился, осмотрел оборудование и поднялся наверх».
Из Одессы прислала мне свою книгу «Мозаика моего детства» Тамара Анатольевна Коленко. Небольшая и по объему, и по тиражу, книга практически целиком состоит из воспоминаний. Наибольший интерес, конечно, представляют главы, в которых Тамара рассказывает о своих школьных годах в нашем военном городке, о жизни, быте, соседях, друзьях и подругах.
Но прежде всего мое внимание привлекло описание одного весьма трагического события 1965 года. Нигде раньше не приходилось об этом читать. Предоставим слово автору:
«…Мои негарнизонные ровесники никогда не видели столько стоящих в ряд гробов в Доме офицеров, юных вдов с орущими детьми на руках и держащимися за мамины черные юбки, ничего не понимающих от горя глаз. Не видели они и того, что хранит моя память с марта 1965 года.
Весенние каникулы. Нужно нагуляться, надышаться перед последней четвертью в учебном году. Мне предстоит в начале апреля уехать в Одессу и доучиваться в четвертом классе в новой школе.
Поэтому гуляем во дворе с подружками целыми днями. Забор нашето двора является одной стороной забора военного госпиталя. Он высокий, каменная кладка колонн и массивные деревянные пролеты.
И вдруг над головами начинают жужжать и садиться на территорию госпиталя вертолеты. Сначала один, разгрузка и подъем в воздух. Сразу же на его место другой, потом следующий. Шум невероятный. Ветер, пыль. Мы с девочками считаем: «Один, второй…». И, конечно же, мчимся к забору, но перелезть его и взрослому не под силу. Уж больно высок он и массивен. Пробраться на территорию госпиталя невозможно. И сквозь рев вертолетов говорим
друг другу: «Война!».Нас вырастили мамы и папы, пережившие войну, у многих отцы воевали, дедушки погибли на фронте. Поэтому мы так и представляли войну: ужас и ничего не понятно.
Через ворота прорываемся прямо на посадочную полосу. Солдаты, офицеры, гражданские врачи, медсестры, санитарки. Крики, военные команды, носилки и всюду кровь.
Нас гонят, но солдатам не до детворы. Они выгружают из вертолетов раненых и погибших. Раненых в здание госпиталя, погибших в другую сторону – в морг. На шум сбегаются дети, женщины, офицеры, которые в этот момент были не при исполнении и спали по своим домам. Всех отгоняют, кричат, а народ лезет под вертолет. Мне еще не исполнилось одиннадцати лет, и я ничего не понимала. Откуда столько мертвых?
О таком рассказывали мама и папа: бомбы сыплются на голову, рядом убитые и раненые. Моя мама была ранена в первый день войны. Был тяжело ранен мамин брат. На фронте погиб дедушка. Погибло много родных. Неужели опять война? И вдруг в голове взрыв, парализующий ужас: «А вдруг там папа?»
Женщины рыдают, кто-то рядом потерял сознание, увидев, что трупы уже просто складывают на землю, не успевая относить в морг. Растет площадка с трупами – окровавленными кусками человеческих тел в форме цвета хаки.
Сколько это продолжалось, сейчас я уже не помню. Сколько село вертолетов, сколько погибло людей, я не знала и не узнала никогда. Но помню свою мольбу к небу (о Боге я тогда еще не знала), чтобы там не было папы.
Когда все окончилось, наш двор еще долго был полон народа. В этот же вечер у мамы случился первый сердечный приступ…
…Я рассказала маме, что бегала ТУДА. Оказалось, что и мама, и соседки тоже там были. Мама сказала, что это не война, а военная служба и обсуждать это нельзя. Но поскольку я девочка разумная, мама все мне объяснила. На испытании взорвалась ракета. Погибли все, кто был задействован в испытаниях. Кто был далеко от места взрыва, получили ранения. Господи, как я тогда боялась, что там мог быть папа! А мама волновалась и за папу, и накатились военные воспоминания, вот сердце и сдало…
…Через несколько дней гробы с останками погибших стояли в Доме офицеров. Весь городок шел прощаться. Траурная музыка, почетный караул, цветы, женщины в черном. Потом гробы на самолетах развозили по всему огромному Советскому Союзу домой, в родную землю…».
Подробнее поведал об этом трагическом случае ветеран полигона Владимир Николаевич Маслов. Вот его рассказ:
«В четверг, 25 марта 1965 года, в учебном центре во время комплексных занятий по заправке изделия 8К63 штатным топливом и затем его слива произошла самая настоящая катастрофа. По неофициальным, отрывочным сведениям она развивалась так.
После заправки ракеты топливом на дренажные клапаны ставятся заглушки. Перед сливом они должны быть сняты. Номером расчета было доложено об их снятии. Офицер, начальник отделения заправки, поленился подняться на высоту и лично убедиться в выполнении очередного пункта Наставления (инструкции). Это был первый шаг к будущей аварии.
Офицер – оператор заправки за пультом ПЩС (пневмощиток стартовый), получив приказ, начал слив.
Стекающий самотеком окислитель стал создавать в баке разрежение. В какой-то момент началось его смятие атмосферным давлением, в нем появилась трещина. Предположительно в месте соединения нижнего днища с обечайкой.