Карабарчик. Детство Викеши

Глава четырнадцатая

Медвежат закрыли в сарай. Кирик, Янька и Фрося уселись на крыльцо и начали горячо обсуждать их судьбу.

— Надо отправить медвежат в Бийск, в зверинец, — предлагал Янька.

— Они ещё маленькие, — стала возражать Фрося.

— Вырастут большие — всех кур и гусей у вас передавят. — заметил Кирик.

— Вот что, ребята, — Фрося посмотрела на своих друзей, — хорошо бы медвежатам дать клички. Медвежонка, который покрупнее, назовём Спирькой, он, должно быть, отчаянный забияка.

— А второго Тонкур, что значит куцый, — предложил Кирик.

— Хорошо! — довольная Фрося сбежала с крыльца и направилась к сарайчику, где сидели пленники. Ребята последовали за ней.

Медвежата лежали, глубоко зарывшись в сено. Фрося вернулась в дом и, налив в корытце молока, вошла в сарайчик. Янька взял за густую шерсть Спирьку и подтащил его к корытцу. Медвежонок упирался, пытаясь укусить Яньку, но когда тот ткнул его мордочкой в молоко, Спирька облизнулся и торопливо начал лакать. Кирик, вытащив из сена Тонкура, поднёс его к Спирьке; и оба медвежонка, отталкивая друг друга, как поросята, принялись за еду. Закончив с молоком и вылизав начисто корытце, Спирька стал толкать его носом к выходу из сарая. Во дворе его увидел Мойнок. Помахивая хвостом, он подбежал к медвежонку. Спирька был занят своим корытцем и не заметил собаку. Увидев рядом со своей мордочкой нос Мойнока, он молниеносно хватил собаку лапой по уху. Не ожидавший такого приёма Мойнок взвизгнул и вцепился острыми зубами в обидчика. Ребята с трудом оттащили разъярённого пса и закрыли Спирьку обратно в сарай.

Кирик и Янька помогли Фросе составить гербарий растительности Прителецкой тайги.

— Надо сделать так, — советовал Янька. — Одни растения у нас будут луговые, вторые — лесные, и отдельно собрать гербарий ядовитых трав. Затем мы составим список деревьев и кустарников. У нас, — продолжал Янька, — в Усть-Канском аймаке иная растительность. Здесь, например, встречается липа. По Чарышу она не растёт. Я спрашивал Павла Ивановича, он объяснил, что липа на Алтае — редкое дерево, растёт она и в горной Шории, а в высокогорных районах по условиям климата липа расти не может.

Ребята принесли домой растение, осыпанное мелкими белыми цветами типа зонтичных.

— Вы знаете, что это такое? — увидев крупные листья и круглые соцветия на конце стебля, спросил Игнатий. — Это самое ядовитое растение Черневой тайги, называется оно цикута. Вымойте хорошенько руки, — посоветовал он, — яд цикуты опасен для человека.

Ребята бросились к рукомойнику.

— Есть у нас и другие ядовитые растения, например, курон. По преданиям, ядом курона воины-кочевники отравляли свои стрелы. Животные, в особенности овцы, часто гибнут от курона. Много у нас и целебных трав, — Игнатий перечислил названия полезных растений.

Собирать гербарий было интересно, и ребята целые дни проводили на прибрежных лугах, в тайге и на ближних склонах гор. Уходить далеко не решались, боялись встречи с медведем. Иногда им попадалось незнакомое растение, и они несли его к Игнатию, который хороню знал растительный мир Прителецкой тайги. Вечером играли с медвежатами. Спирька подружился с Мойноком и, гоняясь за ним по широкому двору, старался схватить собаку за ухо или за лапу. Но, завидев где-нибудь Токшуна, он стремительно нёсся в сарай и забирался под самые стропила, сердито поглядывая оттуда на овчарку. Тонкур, как собачонка, ходил за Фросей, выпрашивая какое-нибудь лакомство.

Наконец, Темир и ребята стали собираться домой.

Игнатий и Фрося уговаривали их ещё погостить, но охотник торопился в Мендур-Сокон.

— Наверное, меня уже там потеряли, да и Прокопий со Степанидой ждут ребят. Нет, надо ехать. Погостили — и хорошо.

Вечером приехали в село Ыныргу и, переночевав у знакомого крестьянина, направились рано утром в Ойрот-Туру.

Печёрского в городе не застали. Он уехал по служебным делам в Барнаул. Передав по назначению найденный план золотоносного участка, друзья выехали на Чуйский тракт. На четвёртые сутки показались родные места. Поднявшись на косогор, всадники увидели Тюдралу. Остановили коней и долго смотрели на село. Было слышно, как бился о скалы белопенный Чарыш, сердито хлестал волной гранитные берега и, поднимая каскады брызг, неумолчно гремел среди суровых гор.

— Гей! Вперёд! — пришпорив коня, Кирик стремительно помчался к селу.

— Вперёд! — блеснув озорными глазами, крикнул Янька и, припав к луке седла, взмахнул нагайкой. Заражаясь настроением ребят, Темир лихо гикнул на свою лошадь, и трое всадников, сопровождаемые лаем Токшуна и Мойнока, вихрем влетели на главную улицу Тюдралы. И только у ворот своего дома, круто осадив коней, они соскочили с сёдел.

Из-под сенок вылез Делбек и, обнюхав приезжих, радостно вильнул хвостом.

Пока Степанида собирала на стол, Темир подробно рассказал Прокопию о гибели Чугунного и найденном плане геолога Макарова.

После обеда ребята сбегали на Чарыш, искупались, побывали в огороде и вечером усталые легли спать. Утром, провожая Темира в Мендур-Сокон, Кирик говорил охотнику:

— Передай поклон дедушке Мундусу, Ильгей и Бакашу.

— И от меня тоже, — сказал Янька, протягивая руку старому другу.

— Значит, недели через три в школу? — усаживаясь в седло, спросил Темир.

— Да.

— Опять долго не увидимся, — вздохнул охотник и с грустью посмотрел на ребят. — Привык я к вам.

— Нам без тебя, Темир, тоже скучно!

— Ну, до свидания! — Темир взялся за повод и, тронув коня, выехал за ворота. За ним побежал Мойнок.

Оставшиеся до занятий три недели Кирик с Янькой проводили на рыбалке и в лесу. Иногда брали в библиотеке книги и читали вслух Степаниде. В конце августа они приехали в город. Печёрский вернулся из Барнаула не один. С ним была жена. Военком помог ребятам найти небольшую комнату. Перетащив имущество, Кирик и Янька устроились в новой квартире.

Через несколько дней приехала с отцом Фрося. Она рассказала, что медвежат отвезли в Бийск, а оттуда в Московский зоопарк.

Эпилог

Прошло много лет. В приёмную первого секретаря Усть — Канского райкома партии Кирияка Прокопьевича Кобякова вошёл военный. Приложив руку к козырьку форменной фуражки, он вежливо обратился к сидевшей за маленьким столиком машинистке:

— Товарищ Кобяков не занят?

Девушка заглянула в дверь кабинета.

— У него посетитель. Прошу подождать.

Офицер опустился на стул и стал смотреть в окно. День был солнечный, яркий, какие обычно стоят в июле. Углубившись в свои думы, офицер не слышал, как из кабинета вышел секретарь райкома.

— Янька!

— Кирик!

Друзья обнялись. Разглядывая пополневшего хозяина, офицер произнёс:

— Здравствуй, товарищ секретарь райкома, опять пришлось встретиться.

— Здравствуй, здравствуй, товарищ старший лейтенант танковых войск. Опять вместе, — Кирияк Прокопьевич энергично потряс руку старого друга.

— Как здоровье Прокопия Ивановича, мамы? Признаться, в Тюдрале я давненько не был.

— Родители здоровы. Отец по-прежнему работает в сельсовете, мама стареет, седая уже стала.