Карабинер

Сергей очень резко перешёл на «ты», разговаривая со мной как с мушкой, которую можно прихлопнуть в любую минуту.

– И что ты предлагаешь?
– Думаю, если он позволяет говорить со мной таким фамильярным образом, я тоже могу себе позволить перейти с ним на ты.

– Сделку. Информацию о Хегазу в обмен на возвращение в Россию дипломатическим бортом. Даже Хегазу не сможет его остановить. – Меня поразило сразу две вещи. Во-первых, то, как все интересовались Зейдом, а, во-вторых, «даже Хегазу не может остановить». Значит, власти и силы у Карабинера было в Италии предостаточно.

Удивительно, но у меня не похолодели руки, и я не теряю дар речи.

– Почему ты уверен, что за мной сейчас никто не следит? Если я одна здесь, это не значит, что мой муж позволяет мне одной гулять по городу. После нашего разговора ты можешь не добраться до посольства. Откуда такая уверенность в себе? – Сергей сильно бледнеет, он явно не подумал об этом. Парень здесь по своей глупой инициативе. Чувствую это. – Мой ответ – нет. Я не буду следить за Зейдом Хегазу.

Поднимаюсь на ноги, оставляя растаявшее мороженое и не прощаясь ухожу из кафе. Побег на Сардинии научил меня главному – никому нельзя доверять.

Я захожу в магазин и покупаю продукты, хочу приготовить что-нибудь домашнее. Карабинер говорил, что ему нравится есть дома.

Не придумываю ничего лучше, чем приготовить домашнюю пиццу, больше напоминающую пирог из-за обилия начинки, но мне ужасно хочется ароматный кусочек, он напоминает мне праздничные дни в детском доме, когда мы делали пиццу из остатков еды в холодильнике.

Зейд приходит поздно ночью, по его лицу не понятно устал он или нет. Лишь ссадины напоминают о незабываемом отпуске на Сардинии.

– Не спишь? – мужчина быстро скидывает пиджак и заключает меня в объятия, целует и вжимает в стену. Без лишних слов и прелюдий. В его стиле. Он привык получать желаемое сразу. Язык проникает в рот, пробует на вкус и исследует его. Поцелуй вызывает мурашки и заставляет забыть обо всех вопросах и сомнениях.

Карабинер напоминает оголодавшего зверя, вернувшегося с охоты. Он терзает мои губы, колет щетиной и не даёт сделать и вздоха, заполняет собой.

– Хочешь кушать? – Заставляю себя прервать поцелуй, смотрю на него снизу вверх, потираюсь носом о колючий подбородок. Мужчина не бреется каждый день, предпочитает ходить с небрежной щетиной, предающей ему суровости, но сейчас он зарос и щетина начала складываться в бороду.

Карабинеру бы подошла борода. Подлецу всё к лицу.

– Хочу тебя. – Отвечает он коротко, снова накрывая мои губы. Хочется напомнить ему, что он задолжал разговор, но я просто не в состоянии и двух слов связать. Мозг превращается в кисель.

Зейд снимает моё домашнее платье, стаскивает его и бросает на пол. Сжимает голую грудь, поглаживая большим пальцем каменный сосок и издаёт тихое рычание. Мужчина отрывается от моих губ, спускается ниже. Прикусывает шею, тянется к груди, нетерпеливо берёт в рот сосок и посасывает его, напоминая грудного ребёнка.

Сейчас он не особо настроен на предварительные ласки, чувствую, как ему не терпится войти меня.

Грубая щетина царапает нежную кожу, распуская зуд по всему телу. У меня начинает чесаться каждый сантиметр кожи, но хуже всего между ног. Плоть там изнывает, так хочет, чтобы Карабинер добрался уже и до неё.

Двухдневное воздержание даёт о себе знать, Зейд снимает с меня трусы прямо в коридоре и входит стоя с одного толчка, наполняя собой. Получается слишком остро и чувствительно, вскрикиваю и становлюсь на носочки, чтобы хотя бы немного ослабить натяжение.

Его дикость меня заводит. Его близость окрыляет.

Я с удовольствием принимаю его. Прогибаюсь и подстраиваюсь.

Карабинер толкается медленно, всматривается в моё лицо, наблюдает внимательно, слизывая каждую эмоцию. Ему нравится, как я морщусь, кусаю губы и изнываю от сильного распирания внутри меня.

Зейд поворачивает меня лицом к стене, входит сзади, быстро наращивает темп.

Квартиру заполняют пошлые шлепки, мои стоны и глухой стук наших тел о стену.

– Мы впервые трахаемся как муж и жена. – Напоминает Зейд, и у меня от этого в глазах темнеет. Я не привыкла к тому, что этот человек – мой муж. По-настоящему.

Карабинер натягивает мои волосы, заставляя откинуться на него. Он проводит языком по шее, слизывая с меня пот.

Я невольно думаю, что несмотря, что мы муж и жена, он продолжает трахать меня как шлюху. Неистово. Ненасытно и порочно. Не знаю, против ли я?

Мы кончаем одновременно, Зейд заполняет меня спермой, которая начинает тут же стекать по бедрам, стоит ему выйти из меня.

– Так что насчёт ужина? – спрашивает мужчина с невинным выражением лица, застегивая брюки.

– Сначала я в душ. – Показываю ему свои липкие ноги и одинокую белую струйку, стекающую к колену. Вид у меня потрепанный после секса, нужно привести себя в порядок.

– Тоже неплохо. Составлю тебе компанию.

Почему-то у меня нет сомнений, что до ужина так и не дойдут руки.

Глава 40. Семейная жизнь.

– Что это? – Зейд смотрит на пиццу подозрительно, хмурит брови. Картина умиляет меня, не каждый день увидишь растерянного Карабинера. – Пирог?

Да сильнейшие из мужчин выглядят милыми на кухне в одних брюках. Мне было приятно, что Зейд стал раскрываться и позволять себе ходить без одежды в моём присутствии.

– Это, так сказать, русская версия пиццы… Когда ингредиентов больше, чем теста. – Закатываю глаза и отрезаю ему кусочек. Кладу на тарелку и вручаю с гордым видом. – Раньше по праздникам воспитатели разрешали нам делать пиццу из остатков продуктов в холодильнике. Получалось дешево и сердито, но мы очень любили эти дни и всегда надеялись, что в холодильнике останутся вкусные ингредиенты.

Карабинер недоверчиво откусывает кусочек от пиццы, а я слежу за ним затаив дыхание.

– Вкусный пирог. – Мужчина щипает меня за попу, заставляя сесть на стул рядом с ним. – Вам повезло. Нас в детском доме по праздникам просто не наказывали, это уже было подарком.

Зейд протягивает кусочек пирога мне, и я откусываю от него, сразу же облизываясь. Он внимательно следит за моим языком, чувствую физически как в его штанах становится тесно. Мне нравится с ним сидеть и просто есть, говорить ни о чём, никуда не торопиться и не думать о его работе и грязных делах.

Видимо, Зейд подумал о том же, потому что стал серьёзнее.

– Я обещал разговор, но вчера нам так и не удалось дойти до него. – Вспоминает Карабинер, и я густо краснею, вспоминая все пошлые позы, в которые он поставил меня в душе ночью. У Зейда не было совести, он был слишком ненасытным и требовательным. – О чём бы ты хотела спросить меня?