Карач-Мурза
Шрифт:
– Зачем ты убил кота? – строго крикнул Карач-мурза, несмотря на овладевшее им возмущение, подсознательно отмечая про себя мастерство удара.
– Как зачем? – удивился Рустем.– Чтобы научиться!
– Учиться надо так, как ты учился вчера. Ты учишься быть воином, а не мясником!
– На войне надо будет рубить головы. И я хотел попробовать, как рубится настоящая голова.
– Вот на войне и будешь пробовать! Там каждый, рубит чужие головы, может потерять свою, и каждый имеет возможность защищаться. А ты убил беззащитное животное.
– Это чужой кот,– пробормотал смущенный Рустем.
– Все
«А разве тем людям, которых я буду убивать на войне, жизнь дал не Аллах?» – хотел возразить Рустем. Но, вспомнив, что с отцом нельзя спорить, он покорно ответил: Хорошо, отец, я больше не буду рубить котов.
– Ну, а ты? – спросил Карач-мурза у Юсуфа, который, стоя сбоку, молча наблюдал за происходившим, -Тебе не жалко кота?
– Нет,– подумав, ответил мальчик,– Кот убивает птичек, а Рустом убил кота. Так ему и надо!
– Гм… Это не одно и то же: кот убивает птичек, чтобы их съесть, потому что Аллах определил ему питаться птичками и мышами. А Рустем убил кота зря. Ну, а птичек тебе жалко?
– Птичек жалко. Они хорошо поют и никого не убивают.
– Значит, ты понимаешь, что нехорошо убивать без необходимости?
Но необщительный Юсуф,– то ли был иного мнения, то ли полагал, что он и так уж чересчур разоткровенничался, замолчал и в ответ на все попытки отца продолжить с ним разговор только посапывал носом и смущенно переминался с ноги на ногу.
Глава 49
В лето 6861(1373г.) бысть в Орде великая замятня и мнози князя ордынскиа межу собою избиени быша, а татар без числа паде, тако убо гнев Божии приде на них по беззаконию их. Полн. собр. русских летописей.
В середине лета к Карач-мурзе прибыл гонец из Сарая-Берке и привез чрезвычайные известия: месяц тому назад город врасплох захватил Айбек-хан и устроил там страшную резню. По его приказанию Тулюбек-ханум, перед тем пробывшая три дня его наложницей, была завязана в мешок с живыми кошками и брошена в Волгу, а Улу-Керим на крюке, поддетом ему под ребра, повешен на степс Алтын-Таша.
Но торжество Аибек-хана было недолгим: две недели спустя к Сараю подступил с большим войском царевич Араб-шах и после кровопролитной битвы взял город, подвергнув его еще более беспощадной резне и новому разграблению. Все же Айбек-хан спасся и с остатками войска ушел к себе в улус, поклявшись, что скоро возвратится и не оставит в живых ни одного человека из тех, которые признали Араб-шаха великим ханом и стали ему служить. Теперь многие жители, в особенности купцы и ремесленники, доведенные до отчаянья постоянными грабежами, бегут из Сарая в другие города, но на дорогах их ловят воины Араб-шаха, грабят и убивают. В народе же все громче говорят, что уж лучше бы скорее пришел Мамай со своим ханом,– у него, по крайности, есть достаточно силы, чтобы надолго удержаться в Сарае и прекратить бесчинства.
Карач– мурза выслушал эти новости с содроганием в душе. В памяти его, как живая, встала Тулюбек-ханум, он на мгновение представил себе ее прекрасное, еще недавно покорное ему тело, терзаемое под водой обезумевшими кошками и почувствовал почти физическую боль в сердце. В мыслях мелькнуло, что во всем происшедшем есть доля его вины. Если бы он остался в Сарае, этого бы, наверное, не случилось… Но ведь она не хотела, чтобы он остался, она сама отняла у него ту силу, которая служила ей надежной защитой, и если бы он не уехал -очень скоро позволила бы Улу-Кериму подослать к нему убийц. Нет, видно, так хотел Аллах поразивший ее безумием,–
подумал он и, снова овладев собой спокойно отпустил гонца.Осень и зима прошли спокойно, Карач-мурза безвыездно жил в Ургенче, В кругу семьи и старых друзей. Снова помолодевшая душой, Наир горячо благодарила Аллаха, услышавшего наконец ее молитвы. Но в ту суровую пору счастье женщины редко бывало продолжительным: однажды, весенним утром, к воротам их дома подъехал, в сопровождении десятка нукеров, богато одетый и стройный всадник, со смуглым, надменно-красивым лицом. И сердце Наир, тотчас узнавшей в нем царевича Тохтамыша, сжалось от тяжелого предчувствия.
Друзья детства, не видевшиеся несколько лет, встретились сердечно и долго беседовали с глазу на глаз,– обоим было что порассказать друг другу. Впрочем, о жизни Карач-мурзы п о том положении, которое оп занимал при Тулюбек-ханум. Тохтамыш был хорошо осведомлен. Сам же он все эти годы жал в своем улусе, не принимая никакого участия в ханских усобицах и ничем себя не проявляя, что не раз удивляло Карач-мурзу, хорошо знавшего характер и честолюбивые мечты своего двоюродного брата. Но теперь всему этому нашлось объяснение.
– Ты видишь сам,– говорил Тохтамыш, гневно сверкая своими черными, слегка навыкате, глазами,– Орда перестала быть любимой дочерью Аллаха! Прежде у нее бывал один повелитель, перед которым трепетало все, от Джунгарских гор до берегов Узу. А теперь что? Вот уже много лет десятки улусных ханов по очереди вырывают друг у друга власть, но ни у кого из них нет и не будет достаточно силы, чтобы эту власть удержать! Я давно это понял, потому и не пробовал. Что с того, что я захвачу Сарай или Сыгнак и объявлю себя великим ханом? По-настоящему великим я от этого не стану продержусь на престоле лишь несколько месяцев, пока кто-нибудь другой не подкупит моих темников и не отправит меня в сады Аллаха. Нет, тут нужна такая сила, которая сломила бы всех и которую не мог бы перекупить никто из ханов!
– Где ты найдешь теперь такую силу? – с сомнением молвил Карач-мурза.
– Такая сила есть! И если мы не сумеем обратить ее в нашу пользу, очень скоро она всех нас раздавит. Что же это за сила?
*Уз у – татарское название Днепра.
– Это Тимур-Ленг! Я наблюдаю за ним давно и вижу то, чего еще не видят другие. Десять лет тому назад о нем говорили как о простом разбойнике, грабившем караваны. Но четыре года спустя он стал эмиром и правителем Кеша. А теперь ему повинуется весь Мавераннахр! Но он на этом не остановится, запомни мои слова! Это второй Чингнс. Он будет продолжать свои завоевания, и если к тому времени, когда он сможет броситься на наши земли, Орда не будет снова сильна и едина, мы станем его рабами!
– Я тебя плохо понимаю, брат: если Тимур-Ленг хочет, как ты говоришь, завоевать Орду, он не станет помогать ей усилиться.
– Нет, но ему нужно другое: Тимур любит действовать наверняка и потому он не пойдет на нас, пока не покорит всех более слабых соседей. Но чтобы мы ему в этом не помешали, ему будет выгодно, если власть над Ордой получит такой человек, на дружбу которого он может рассчитывать. Понимаешь теперь?
– И этот человек…
– Этим человеком буду я, если Аллах захочет мне помочь! У меня все равно нет выбора: собака Урус-хан, да поразит его Аллах моей рукой, захватил мой улус и приказал убить меня,– я едва успел бежать в Хорезм. И теперь еду в Самарканд. Возле Тимура у меня есть свои люди, и он уже обо мне знает. В Орде он больше всех боится Урус-хана, который сильнее других и сидит у самых границ Мавераннахра. А потому я, как враг Уруса, могу надеяться на хороший прием у Тимура.