Карамельные дюны

Ирина

Наглость мужа превзошла всякие пределы. Камил почти открыто названивал своей кикиморе. «Майя, Маечка, Маюша», — только и было слышно в последнее время. «А эта Майка типичная стерва», — сделала вывод Ира, наблюдая, как муж вернулся с лоджии, нервно сжимая мобильный телефон. На его лице отражалась напряженная работа мозга. «Озадачила, королевна. Смотрите, какая капризная особа попалась — бортанула бедолагу, хвостом вертит», — ухмыльнулась Ирина. Ей вдруг очень захотелось поддеть опечаленного мужа, но она благоразумно промолчала.

Камил ходил мрачный и злой, огрызался по любому поводу. Ира даже не знала — радоваться или огорчаться его неудаче в любви. Когда у мужа все ладилось, он порхал от счастья и дома был милым и покладистым.

Камил обладал на удивление необидчивым характером, о таких говорят: его в дверь, а он в окно. Отказы его не останавливали, он и не думал отступаться от своей Маечки. «Маинька, заинька, солнышко», — не прекращались дифирамбы. «Ничего себе замашки!» — поразилась Ира, когда догадалась, что за личность эта своенравная Майя. Однажды по радио она услышала голос своего мужа. Он дозвонился в одну из поздравительных передач на «Звездной пыли» с тем, чтобы выразить свое восхищение ведущей, Майей Снегиревой. Ведущая реагировала на не в меру пылкие признания сдержанно, с деликатной любезностью, но в то же время не пыталась прервать словесный поток ретивого поклонника. Последнее Ирину задело. «Значит, все же уломал», — с досадой подумала она. На то, что предметом страсти Камила являлась именно радиоведущая, указывал ряд обстоятельств: с некоторых пор магнитолы в доме и в машине мужа были настроены на волну «Звездной пыли», и он старался не пропустить ни одной передачи Снегиревой. Фамилию Майи она видела в записях Камила и слышала из его уст не однажды. «Снегирева», и номер телефона в его ежедневнике. Или он звонил и спрашивал Снегиреву. «Такая мадам, пожалуй, может себе позволить выкидывать коленца, но уж если выкажет благосклонность, то все, пиши пропало — Камила затянет в любовный омут надолго, если не навсегда. Эта не какая-нибудь там третьесортная девица, засидевшаяся в невестах. Снегирева личность: яркая и содержательная. Остается надеяться на то, что мой благоверный наскучит звезде и та его бросит».

Майя

Майя шла по коридору студии с высоко поднятой головой. В ее восточных глазах цвета оливок читалась ничем не прикрытая грусть. Грусть — не то слово. Майя чувствовала себя крайне скверно, и это было очевидно, как бы старательно она ни скрывала свое состояние. Полчаса назад закончился эфир с ее участием, он стал последним не только в этом году. Радиостанцию решили перевести в новый формат. Слухи об этом лихорадили весь коллектив уже давно, но все чего-то ждали и надеялись, сами не зная на что. Пессимисты перебежали на другие станции в первых рядах, реалисты чуть позже. У кого-то нашлись нужные знакомства, кому-то повезло, и им предложили работу в новом формате. Майя витала в розовых мечтах и была уверена, что кому-кому, а ей, популярному диджею, место найдется. Но руководство почему-то молчало, и Майе пришлось задуматься о переходе на другую волну. Сначала она перебирала варианты, чтобы не прогадать. Отказалась вести новости на маленькой радиостанции — двадцать минут эфира в день, слишком мало после былых шестичасовых марафонов. Спустя неделю спохватилась и позвонила, чтобы согласиться, но вакансия уже закрылась. Над предложениями Майя раздумывала долго, так как ей очень не хотелось покидать свою любимую «Звездную пыль», какие передряги она ни переживала бы. Ведь именно на ее волнах она начала свою карьеру ведущей и проработала несколько лет.

Очень тяжело и неуютно стало находиться в стенах пока еще не расформированной радиостанции. В студии, которая раньше была роднее и ближе собственного дома, Майя теперь чувствовала себя чужой и ненужной. Эфиры сократились до смешных тридцати минут, разбитых на несколько выходов, в промежутках между которыми приходилось мучиться от безделья и неопределенности. С друзьями болтать, на что раньше не хватало времени, совершенно не хотелось. Да и где они, друзья эти? Все поувольнялись давным-давно. Недруги смотрели со злорадством: получи. Снегирева, по заслугам, а то совсем зазналась от своих успехов. Но зато и мнимые приятели отсеялись: круг лиц, жаждущих ее общества, резко сузился.

Борис Михайлович Греков, генеральный директор и собственник «Звездной пыли», приучил своих сотрудников ничему не удивляться. Он был великим экспериментатором и генератором идей. Когда-то он начинал простым репортером в местной газете. Приобретя обширный крут полезных знакомств, на пару с приятелем основал радиостанцию. Сначала это была ничем не приметная, заурядная станция, вещавшая невесть что в FM-диапазоне. Немногочисленный штат сотрудников, состоявший из разношерстной братии — бывшего электрика, медбрата, пожилой библиотекарши и повара, — сказывался на качестве эфира. Новости читались с запинками и с жутким выговором, репертуар поражал разбросом: от частушек до современной попсы и зарубежной эстрады шестидесятых годов, нравившейся библиотекарше. Иногда звучали гимны — их под настроение ставил повар, вспоминая блюда национальных кухонь. Как ни странно, своеобразная радиостанция нашла свою аудиторию и через некоторое время стала приносить доход. Дела шли в гору, отражаясь на внешнем облике как владельцев, так и их детища. Они переехали в новое здание, была приобретена качественная аппаратура, приглашены профессионалы. Радиостанция преобразилась, стала конкурентоспособной. Греков заматерел, обзавелся третьим автомобилем и просторной квартирой в центре. Даже выход из бизнеса напарника незначительно пошатнул его материальное положение — лишь слегка отодвинул покупку загородного дома. Передел стоил Борису Михайловичу нескольких нервных клеток, утрата которых с лихвой компенсировалась статусом единоличного владельца популярной радиостанции и возможностью воплощать все свои смелые замыслы без согласования с партнером. Последнее являлось особенно важным.

Теперь сложно было узнать в этом вальяжном респектабельном господине прежнего нищего репортера с простенькой видеокамерой и огоньком в глазах. Во всем его нынешнем облике читалось благополучие, а не сходящая с его довольного лица улыбка символизировала удавшуюся жизнь. С сотрудниками «Пыли» он разговаривал снисходительно, ласково щурясь. Внешностью и барскими замашками Греков напоминал избалованного кота, и с чьей-то легкой руки все стали за глаза называть генерального директора Барсиком.

В последнее время Барсик все реже стал появляться в Петербурге и на радиостанции соответственно. Он облюбовал домик на теплом побережье Майорки, куда перебрался со всем своим семейством. Появления Грекова на «Звездной пыли» носили стихийный характер. К всеобщей радости, в городе Барсик надолго не задерживался: нагрянет, обозрит свои владения и уезжает, оставив ценные указания, пищу для размышлений и мыло на шеях нерадивых сотрудников. На время отсутствия генеральный оставлял приглядывать за радиостанцией одного из своих фаворитов. Он с царской щедростью жаловал высокий титул, назначая наместника на должность какого-нибудь директора: исполнительного, финансового, технического — все зависело от настроения Бориса Михайловича и профессиональной ориентации назначенца. Греков постоянством не страдал, что влекло за собой частые кадровые перестановки в административных рядах. Каждый новоиспеченный директор, чтобы оправдать доверие покровителя, начинал разворачивать деятельность, направленную на улучшение положения радиостанции. Масштабы потрясений были прямо пропорциональны активности, готовности угодить и умственному развитию фаворита. Самым удачным для радиостанции выбором Барсика был недавно ушедший на телевидение технический директор. Он умудрился пробыть у власти сравнительно долго, благодаря чему «Звездная пыль» упрочила свои позиции на медиарынке и стала приносить ощутимую прибыль. При нем же «Пыль» получила свое нынешнее название. Оно стало третьим по счету, сменив предыдущие: несуразные и невнятные. Сам ли ушел технический директор или его ушли, никто не знал и знать особо не желал — всех волновало, кто придет на его место и какой беды ждать в связи с этим.

На этот раз по оригинальности и непредсказуемости Борис Михайлович превзошел сам себя: он назначил фактической главой «Звездной пыли» Олега Смолина.

— Очень хорошо, что назначили Алика, — заискивая, говорили одни.

— Этого хоть знаем, а то еще не известно, кто бы со стороны пришел, — на всякий случай не возражали другие.

— Откуда взялся этот прыщ? — возмущались третьи.

Сотрудники радиостанции поначалу не придали этому событию должного внимания — уж слишком неожиданным и нелепым оно выглядело. Несмотря на всю абсурдность ситуации, назначение Алика не приснилось, оно было явью, ощутить которую пришлось очень скоро.

Смолин

Олег Смолин был незаметным: маленький, субтильный, говорил тихим голосом, передвигался бесшумными шажками, и лишь шуршала его болоньевая куртка, когда он задевал стеллажи в тесных студийных помещениях. Появился он на радиостанции тоже незаметно. Его взяли на должность с расплывчатым названием «менеджер». В обязанности Смолина входило ведение переговоров с рекламодателями, заключение договоров и улаживание споров, если таковые возникали. Как-то сразу повелось, что нового менеджера все стали называть Аликом. При взгляде на его смешливое лицо обратиться иначе не поворачивался язык. Какой из него Олег Петрович? Даже на Олега Смолин не тянул. Олег — это нечто мощное, солидное, внушительное, вроде Вещего Олега. Впрочем, Алик и не претендовал. Смолин сам так и представлялся: для всех он — Алик, и обращаться к нему следует на «ты».

Жизнь Алика напоминала проселочную дорогу, по которой проехал лесовоз: ухабы, горки, ямки и канавы. Ям было больше, но горок тоже хватало. Пребывания на вершине продолжались недолго, падения были не сильными ввиду того, что высоко Алик никогда не поднимался. Он выкарабкивался из неприятностей и с упрямством туркменского мула полз наверх. Встряски, полученной от удара, хватало, чтобы не только выбраться из ямы, но и подняться в гору.

Он окончил средний вуз, в котором средне учился и получил среднюю профессию инженера — наладчика печатного оборудования. По специальности Смолин не работал ни дня — не выгодно. В торговле платили больше, и Алик подался в коммерсанты. Никакими выдающимися способностями он не обладал, кроме, пожалуй, умения устраиваться и ладить с нужными людьми. Кому надо улыбнется прокуренными зубами, щурясь, словно дворовый кот на солнце, в нужный момент поддакнет. Алик давно усвоил: все держится на личных отношениях. Не гневи сильного мира сего — и будешь в шоколаде. Не спорь с тем, кто при власти, не перечь, во всем соглашайся — и тебе воздастся сторицей. Принцип себя оправдывал. Никто не успел опомниться, как Алик оказался в рядах руководства. Смолина назначили — ни больше ни меньше — исполняющим обязанности программного директора. Чем он охмурил Грекова, оставалось непостижимой загадкой. Либо в тот день звезды на небе расположились причудливым образом, либо произошли еще какие-то незримые природные явления, которые повлияли на сознание Барсика, и он подписал тот странный приказ. Похоже, Борис Михайлович сам удивился своему поступку, но отменять решение не стал: это означало бы, что он совершил ошибку, чего в принципе быть не могло.

Новый формат вешания, который предложил Алик, подразумевал под собой полный отказ от прошлого: «Мы наш, мы новый мир построим». Все передачи, по замыслу Смолина, должны были быть заменены другими, штат сотрудников обновлен. Алик довольно быстро позакрывал большую часть программ. Он избавился бы от всех, как от наследия прошлого, но возникла незадача: образовавшиеся пробелы следовало чем-то заполнить. Программному директору преображение «Звездной пыли» представлялось делом простым и бесхитростным: разрушить до основания и затем возродить из пепла. Он даже подумывал сменить название радиостанции на свое. Подошло бы «Феникс», но Смолин до него не додумался. Первая часть плана — сломать — воплотилась легко, вторая — построить — не заладилась. Алик оставался оптимистом: он продолжал верить, что с новой сеткой вещания вопрос разрешится довольно скоро и нынешняя ситуация — всего лишь временные трудности, без которых не обходится ни одно предприятие.