Караул под «ёлочкой»

«Самое главное в этот момент будет выражение твоего лица и твоих глаз, - сказал ему Стрельников перед самым расставанием.
– Держись естественно и раскованно. Можешь даже улыбнуться. Но только не шарь глазами по комнате. Поверь мне, если там есть еще кто-нибудь, кроме резидента, ты и так его увидишь. Помещение небольшое и не заметить боковым зрением человека там просто невозможно».

Она стояла у самого окна, у колыхнувшихся от сквозняка из коридора плотных штор. Хрупкая маленькая фигурка в запахнутом цветном халатике, черные как смоль короткие волосы и пронзительно-голубые, словно бездонные глаза. Удивленно вскинутые вверх ресницы.

И больше никого в комнате. Никого!

Антон широко улыбнулся, сделал шаг чуть в сторону от дверей и спокойным, уверенным голосом произнес:

– Привет!

И тут же скользнул вниз, одновременно приседая на корточки и заваливаясь на левый бок.

Ему показалось, что время затормозилось. Движения людей и предметов замедлились, и сознание лейтенанта теперь успевало зафиксировать даже малейшие подробности происходящего. Макарьев падал вниз и одновременно видел, как выражение безмерного удивления на лице стоявшей напротив него женщины сменяется сначала сковывающим взгляд недоумением и страхом, потом молниеносно рассыпается на сотни ледяных колючих осколков и из глубины ее озерноголубых глаз, поднимается холодная волна жуткой, почти звериной ненависти, постепенно превращаясь в решимость бороться до конца. До самой смерти.

Левое плечо Макарьева еще не коснулось пола, а сзади, откуда-то из-за спины, уже стал слышен едва различимый в заполнившей комнату напряженно-ватной тишине скрип проворачивающихся петель и шорох распахиваемой настежь входной двери. Шторы за плечами замершей около окна женщины, увлекаемые сквозняком с улицы, рванулись на середину комнаты, на мгновение распахивая оконный проем.

Она сделала быстрый шаг к окну, рванула вниз штору и попыталась запрыгнуть на подоконник.

Но бежать было уже поздно. Темно-серая тень стремительно пронеслась над головой лежащего на полу Макарьева. Кто-то тяжело и упруго ударил подошвами армейских ботинок о деревянные половицы, оказавшись между лейтенантом и влезающей на подоконник женщиной. В пространстве над Антоном скользнула еще одна ловкая и быстрая тень. И еще одна.

«Группа захвата!» - успел догадаться Антон, прежде, чем тени плотным кольцом сомкнулись вокруг почти уже вставшей на подоконник женщины.

Резидент и не собирался сдаваться. Короткий и энергичный взмах рук. Передняя тень в камуфляже сломалась, отшатнулась и начала неправдоподобно медленно валиться в угол комнаты. Женщина резко повернулась ко второй тени, снова сделала замах рукой, но тень опередила ее, перехватила руку женщины в движении и резко потянула вниз. Женщина потеряла равновесие и медленно начала падать внутрь комнаты. Она еще успела ударить вторую тень ногой куда-то в область левого бедра, и этот удар развернул тень в камуфляже в сторону, но исход схватки был уже ясен. Третья тень повисла на плечах женщины и всей своей массой увлекла ее на пол комнаты.

Еще один длинный как вечность миг и комната наполнилась людьми в пятнисто-камуфляжной форме. Прошло всего лишь мгновение, и эта пятнистокамуфляжная волна плотным слоем сомкнулась над едва коснувшимися пола телами. Звякнули наручники на заломленных за спину руках женщины, и вот она уже поднята с пола и повисла на поддерживающих ее под мышки крепких мужских руках...

50.

7 сентября 1988 года.

Околоземная орбита,

космический корабль «СоюзТМ - 5»

Опасения Лахова оказались напрасными -переходить на ручное управление не пришлось. После четырех часов утра по московскому времени стрелка на бортовом хронометре успела отсчитать всего пятьдесят четыре секунды, как тормозной двигатель корабля автоматически включился в расчетном режиме, выплюнув в окружающее пространство оранжеворозовую струю раскаленного газа.

– ...Сто десять, сто одиннадцать, сто двенадцать, -Абдул, то и дело сбиваясь со счета, снова шепотом считал прыжки секундной стрелки по циферблату. Его лицо стало влажным от выступившего пота.
– Сто тринадцать, сто четырнадцать...

«По программе должно быть точно сто восемьдесят шесть», - Лахов почувствовал, что у него пересохло во рту от волнения. Сердце бешено колотилось в груди.

– ...Сто пятьдесят четыре, сто пятьдесят пять, сто пятьдесят шесть...
– длинные гибкие пальцы афганца замерли, судорожно сжимая четки.

«Если двигатель будет работать меньше ста восьмидесяти шести секунд, мы останемся на очень неустойчивой орбите, - подумал Лахов. Левая бровь у него вдруг нервно задергалась.
– Виток - от силы полтора - и корабль все-таки нырнет в атмосферу. Только вот где мы сядем, никто предсказать не сможет!»

– ...Сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь, сто семьдесят восемь...

«А если двигатель проработает больше ста восьмидесяти шести секунд, то корабль уйдет на баллистический спуск, - напряжение росло и мысли Лахова стали путаться.
– Это значит, что «Союз» пойдет через атмосферу по слишком крутой траектории. Тогда перегрузка может стать просто убийственной!»

– ...Сто восемьдесят один, сто восемьдесят два, сто восемьдесят три...

«На баллистический спуск идти все-таки нежелательно, - Лахов мысленно встряхнулся, стараясь отогнать сковавшую его тело нервную слабость.
– Значит, так... Если сейчас на отметке «сто восемьдесят шесть» движок сам не отсечется, выключаю автоматику и перехожу на ручное управление. К ядреной фене, как говорил Валера!»

– ...Сто восемьдесят четыре, сто восемьдесят пять, сто восемьдесят шесть!
– Абдул уже почти кричал.

– Ну?!
– рявкнул Лахов и рванулся из кресла вперед.

Сзади, под днищем спускаемого аппарата, гулко хлопнуло, и наступила тишина.

– Есть!
– радостно выдохнул Моуманд.
– Получилось, Володя! Получилось!

Лахов, мгновенно расслабившись, рухнул в кресло. В наступившей внутри корабля тишине слышалось только мерное жужжание перегонявшего воздух вентилятора в углу кабины.

– «Протоны», двигатель сработал нормально!
– ожили динамики системы связи. Лахов узнал голос начальника Центра подготовки космонавтов генерал-лейтенанта Шаталина.
– Корабль идет по посадочной траектории! Штатный спуск, Володя, слышишь?

– Слышу, Владимир Александрович!
– кашлянув, прохрипел в микрофон Лахов. Ему все еще было трудно дышать.
– Идем на управляемый спуск!

Абдул ослабил фиксирующие ремни и приподнялся в кресле.

– Ты куда это собрался?
– опешил Лахов.

– Рыбок упаковать забыли, - Моуманд мотнул головой в сторону закрепленного под фонарем пакета с водой и осклабился:

– Кому биологи будут голову первому откручивать, а, Володя?

– Ах, мать их так и растак!
– Лахов свирепо заскрипел зубами.
– Ну, давай упаковывай. Только быстро!

Абдул аккуратно, стараясь не повредить полиэтиленовую упаковку, отодрал пакет от фонаря и осторожно положил в контейнер рядом с собой.

– Готово, командир!
– афганец открыл в улыбке блеснувшие жемчугом зубы.