Кардиффская команда

Генерал был в восторге. Еще один пышущий здоровьем юноша, на чьем плече гордо свернется петлей вытяжной шнур.

– Друг вон того, говорите? Очаровательны они вместе, вы не согласны, Жан-Люк?

Из хороших семей, к тому же. Это сразу видно. Это всегда заметно.

ПОЛЕВАЯ ТРОПА

Барсучья тропа от одной каменной шашки к другой, зубра - к пруду, овечьи тропы старше самой истории, охотничьи маршруты. Римская империя была системой сплошных дорог. Прогулка по местности - игра. Уолт с Сэмом могут быстро сделать ее игрой - в салочки, бегая наперегонки, выискивая, исследуя. Уолту хочется, чтобы боярышник пах, но он утверждает, что горько-зеленый аромат золотянки ничуть не хуже.

24

Марк в черных джинсах с белой строчкой, очерчивающей карманы и ширинку, в серой толстой футболке, рубчатых белых носках и кроссовках возник в середине дня.

– Портфель, сказал Уолт, значит, ты вернулся работать. Мама у Дэйзи и будет дома немного погодя. Мы с Сэмом слоняться ходили, только пришли. Хочешь хлеба с американским ореховым маслом и джемом?

– Привет, Сэм, сказал Марк, или ты - Би? Майку Гарвардского Университета, которая, по всей видимости, - твое единственное одеяние, топорщит на твоих половых признаках.

– Сэм, ответил Уолт.

– Би, сказал Сэм, показывая, что майка и впрямь единственное ее одеяние.

– Марк краснеет, заметил Уолт. Хочешь от моего бутерброда откусить? Так челюсти склеивает, что разговаривать не сможешь. Спорим, ты от вина с сыром не откажешься?

– Не думайте, О Мыши, что не заметил я, как встретились вы взглядами на миллисекунду.

– Что ж, ответил Уолт, опускаясь на колени развязать Марку шнурок, мы-то знаем, что с тобой такое. После утреннего семинара сегодня ты побрился, переоделся в обеззараженное белье, а уши у тебя еще розовые после душа, и пальцы на ногах пахнут тальком.

Сэм развязал другой шнурок, и каждый из них стащил по носку.

– Цветочный тальк, сказал Уолт. Лаванда и миндаль.

– Если у Жан-Люка в спортзале с большой висюлиной, сказал Сэм, две девчонки есть, интересно, он их обеих каждый день любит, или одну по понедельникам, другую по вторникам и так далее. Снимай ремень и расстегивайся, Уолт. А я молнией займусь.

Когда вошла Пенни, каждый из них тянул за штанину джинсов.

– Мы тебе время экономим, сказал Уолт.

– Я отвернулась, ответила Пенни, направляясь в кухню. Мне показалось, я заметила двух полуголых детишек, которые из моего ассистента месье Марка Бордо, тоже полуголого, тряпичную куклу сделали.

– Жан-Люк выглядит смышленым и, вероятно, очень талантлив. Я спорить готов, он немного об одной девчонке подумает, пока с генерала кальсоны стягивает, о ее миленьком пупке, а потом на другую переключается, на ее язычок вертлявый или что там еще бывает.

– Мы играем в Жан-Люка и Старого Генерала в спортзале. Ему лет сто уже, наверное, и плавает по-собачьи. Потом, когда больше народу приходит поплавать и поразминаться, Марк говорит, Жан-Люк надевает микроплавки, для генерала же он ходит как на греческой олимпиаде.

– Генерал утверждает, что плавки de bain(54) скандалезны.

– А когда, донеслось от Пенни из кухни, жан-люковы Люсиль и Анна-Мари узнают друг о друге, у нас будет великолепный французский сюжет для романа. Я вижу, вы освободили генерала от последней ниточки одежды. Могу я его у вас позаимствовать через некоторое время?

25

Для того, чтобы знать, как жить, ответ нужно поискать. Когда подруга Дэйзи вдова Курси предложила ей домик в деревне на выходные, Дэйзи, Пенни, Уолт и Сэм съездили туда на поезде, влюбились в это место и постепенно превратили его в свое убежище. В доме имелась огромная кухня, выходившая в сад за высокими заборами, две небольшие комнатки внизу, прямо из "Матушки Гусыни"(55), а вверх по крутой и узкой лесенке - две спальни с каминами. Пенни звала его коттеджем Жюля и Луизы Мегрэ(56) на Мён-сюр-Луар. Фурье и Кропоткин(57) потирали бы руки от восторга. В меньшей спаленке, где Сэм с Уолтом провели свою первую ночь, попискивали мыши. Именно что провели, а не проспали, сказал Сэм, поскольку перья щекотались, и огонь в камине, и деревенские запахи в окно, и сова, и место новое и странное - поэтому большую часть ночи они проговорили, так и не заснув.

– Целых два дня, сказала Пенни Уолту на деревенской дороге от станции, ни улиц тебе, ни метро, ни телефона.

– Только мы.

– Тонны спокойствия. А тебе скучно не станет?

– Еще чего. Ты же сама как-то сказала, может, и не для моих ушей вовсе, что подростки родителям своим вовсе не друзья и отрываются сами по себе, и дружить с собственными детьми можно лишь до тех пор, пока у них волосы на лобке не пробьются. Ну а я с тобой дружить всю жизнь буду, вот увидишь.

САД

Марк в шезлонге, фотоны впитывает, Уолт в беспорядочном движении.

– Эти деревья - древние, как время. Яблоня и груша. Еще римляне посадили.

Часть грядки, которую нам предстоить прополоть, была, я думаю, петрушкой и базиликом, но они одичали. Мне нравится мох на кирпичах. Понюхай у меня пальцы.

– Лакрица, ответил Марк, не открывая глаз.

– Ею там все зарастает, вон там, позади. У семян крючки, как на липучках.

– Glycyrrhiza glabra, la reglisse(58). Солодковый корень. Один из самых характерных ароматов.

– Если я даже с ним подружусь, откуда-то издалека сзади донесся голос Уолта, Кристофер, наверное, все равно не даст понюхать. Его лосьон после бритья, как говорит Сэм, - липкий, он думает, лосиная сперма. А свитера и рубашки у него конским потом воняют.

– Как голоса разносятся в этой тишине - она, кажется, сама как-то резонирует.

Послушай.

– Я никогда норвежцев не нюхал.

– Пенни говорит, что мы никогда больше не услышим о любопытстве твоего носа, стоит тебе обнаружить, что существуют люди, гораздо менее нас щепетильные по части купания.

– Вот это как раз самое интересное. Что если носки у Кристофера действительно тошнотны, как львиные клетки в венсаннском зоопарке? Нам что-нибудь от "Феликса Потэна"(59) нужно? А есть книжка, в которой давались бы имена всей этой мошкары, мух и комаров?

– Уолт.

– Adsum(60). Вот тут, посреди того, что я считаю мятой. Квадратный стебель, верно?

– Квадратные стебли у мяты. Уолт, я всецело честен и дружелюбен в своем желании тебя понять.

– Теперь, значит, во мне проблема.

– Под понять, мне кажется, я имею в виду узнать. Кропоткин и Фурье это очень хорошо, равно как и простой здравый смысл, который Пенни применяет с таким авторитетом, хотя по моему частному мнению, вы вчетвером все это придумали, мы же вместе с бедным Кристофером - мы чужаки, пришли снаружи будто бараны на стрижку, невинные и сбитые с толку.

– Бээ.

Марк привстал в шезлонге, снял солнечные очки и почесал в раздумье лодыжку.

Уолт, приподняв бровь, провел языком по верхней губе.