Кареглазая моя

говорило о его достижениях.

Джо уже рассказал мне о своем отце, упорном и энергичном человеке, который начал с

нуля. Лишения, через которые Черчилль прошел в детстве, придали ему ярое, почти

неистовое стремление к успеху, которое никогда полностью не оставляло его. Джоанна, его первая жена, умерла вскоре после рождения сына, Гейджа. Несколько лет спустя

Черчилль женился на Аве Чейз, эффектной, образованной, чрезвычайно изысканной

женщине. В своих амбициях она не уступала Черчиллю, а это говорило о многом. Она

сглаживала его резкость, учила деликатности и дипломатичности. И подарила ему двух

сыновей, Джека и Джо, и миниатюрную темноволосую дочь, Хейвен.

В воспитании сыновей Черчилль был строг: им следовало привить чувство

ответственности и долга, дабы они выросли мужчинами, заслуживающими его одобрение.

Похожими на него самого. Человек крайностей, он не видел серого, лишь белое и черное.

Хорошее или плохое, правильное или неправильное. Видя, какими избалованными и

бесхарактерными растут дети его состоятельных сверстников, Черчилль был полон

решимости научить своих отпрысков не принимать все как должное. От сыновей

требовалось добиться успехов в учебе, особенно в математике, и Гейдж овладел этим

предметом в совершенстве, Джек – на очень приличном уровне, а Джо и в свои лучшие

дни не поднимался выше среднего. У Джо оказался талант к литературе, что Черчилль

находил неподобающим для мужчины, особенно потому что Ава любила литературу.

Отсутствие интереса у младшего сына к инвестициям и к консультированию по вопросам

управления финансами – два основных направления бизнеса Черчилля – в конечном счете

привело к громкому взрыву. Когда Джо исполнилось восемнадцать лет, Черчилль захотел

сделать его членом правления своей головной компании, как он поступил с Гейджем и

Джеком. Он всегда верил, что все три сына войдут в состав правления. Но Джо наотрез

отказался. Не принял даже номинальную должность. Разразился такой скандал, что

слышно было на километры вокруг. Ава умерла от рака за два года до этого, и не было

никого, кто бы мог вмешаться и примирить отца с сыном. Несколько лет отношения между

ними были холодны как лед; восстановились же они, когда Джо поселился с Черчиллем

после несчастного случая на катере.

– Мне быстро пришлось научиться терпению, – рассказывал мне Джо. – У меня были

повреждены легкие, и я дышал словно пекинес. В таком состоянии трудно кому-либо

возражать.

– Как вам удалось помириться?

– Мы поехали играть в гольф. Я ненавидел гольф. Игра для стариков. Но отец настоял. Он

научил меня, как размахивать клюшкой. После этого мы сыграли пару раз. – На лице Джо

появилась улыбка. – Он был таким старым, а я таким разбитым, что оба набирали больше

ста тридцати очков. Плохой результат, наверняка знаешь.

– Но вы хорошо провели время?

– Да. И после все было прекрасно.

– Но… это же невозможно. Если вы не обсудили ваши сложности…

– Одно из преимуществ бытия мужчиной. Иногда мы устраняем проблему, решив, что все

это бред сивой кобылы, и не обращая больше внимания на всякую ерунду.

– Это не решение проблемы.

– Нет, решение. Как лечение во время гражданской войны: ампутировать и жить дальше. –

Джо сделал паузу. – С женщинами обычно такое не проходит.

– Обычно нет, – согласилась я сухо. – Мы любим решать проблемы, на самом деле

повернувшись к ним лицом и ища компромиссы.

– Проще сыграть в гольф.

Меньше чем за неделю наша команда организовала вечеринку для Хейвен Тревис. Темой

стал старинный пляжный променад, а точнее присущие ему игры и развлечения. Тэнк

подрядил декораторов местного театра соорудить и покрасить стол для десертов в виде

игрового аттракциона-павильона. Стивен нанял ландшафтного дизайнера устроить

временную площадку для мини-гольфа. Мы с Софией встретились с поставщиками

провизии и согласовали меню, идеальное для вечеринки на открытом воздухе: бургеры по

последним кулинарным тенденциям, кебабы из креветок на гриле и свернутые лепешки с

омарами.

Наша команда прибыла на место в десять утра; день обещал быть жарким – тридцать два

градуса – и очень влажным. Стивен помог сотрудникам фирмы по установке навесов

устроить несколько пляжных беседок около бассейна и вернулся на кухню, где мы

распаковывали декорации.

– Тэнк, мне нужен ты и твои люди для сборки игрового аттракциона, а потом… – При виде

Софии Стивен замолк на полуслове. Его взгляд прошел по всей длине ее гладких ног. – И

это вся твоя одежда? – спросил он, словно она была наполовину голой.

София, держа в руке большую беленую морскую звезду, посмотрела на него в

недоумении.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя одежда. – Нахмурившись, Стивен повернулся ко мне: – Ты и правда позволишь ей

щеголять в таком виде?

Я сильно удивилась. София была одета в стиле пин-ап сороковых годов: красные шорты в

белый горошек и подходящий топ с бретелькой через шею. Костюм подчеркивал ее

аппетитные формы, но ничего неприличного в нем не было. Я понять не могла, почему

Стивен так взъярился.

– Что с ним не так? – спросила я.

– Слишком коротко.

– На улице тридцать градусов, – рявкнула София, – и я буду работать весь день. Хочешь, чтобы я оделась, как Эйвери?

За что заработала от меня сердитый взгляд.

Этим утром я думала надеть что-то из новой одежды, большая часть которой так и висела

в шкафу нетронутой. Но со старыми привычками все же трудно расставаться. Вместо