Карфаген 2020. Восхождение

— Если это поможет, я готов поклоняться хоть Аиду. — Поглощенный идеей вылечить дочь, Гискон всячески демонстрирует, что ознакомлен с запрещенными трактатами.

Гискон уходит за дочерью, оставив меня одного. Стоило ли открываться ему? Или следовало продавить, навязать свои условия, а мои способности окутать мистическим флером? Интуиция в этот раз пришла в согласие с жизненным опытом, и я выбрал привычную модель поведения: не врать тем, с кем имею дело.

Возвращается Гискон минут через пять, все так же в своем противочумном костюме, придерживая девочку за талию, усаживает ее на стул. Я тоже не снимаю защитный костюм, занимаю стул напротив нее. Поглаживая ее по руке, Эйзер говорит:

— Дариэлла, этого человека зовут Леон, он поможет тебе. Будут происходить странные вещи, но ты не бойся, все под контролем, делай так, как он говорит.

Гискон отходит, скрещивает руки на груди, я касаюсь ее предплечья.

— Просто повторяй за мной и лучше закрой глаза. Ты будешь задыхаться, будешь кашлять, но это пройдет. Главное не открывай глаз.

— Ей нельзя кашлять, у нее может горлом хлынуть кровь, — напоминает о себе Гискон.

— Не хлынет. Дари, закрывай глаза и не просто отвечай на вопросы, а верь в то, что ты говоришь. Тогда ты точно поправишься уже завтра. Дариэлла, отрекаешься ли ты от Ваала?

— Отрекаюсь, — кивает она.

— Отрекаешься ли от всех прислужников его?

— Отрекаюсь.

— Отрекаешься ли от всех темных дел его?

— Отрекаюсь.

Зная, что последует, подхожу к девочке, чтобы подхватить ее, когда начнутся приступы кашля, и вовремя: тело Дари выгибает дугой, по ней прокатывается волна судорог, опрокидывая стул — ловлю его, держу девочку на руках, пока у нее приступ. Гискон бросается на помощь, но выставляю руку вперед.

— Так всегда и у всех. А теперь смотри внимательно.

Дари затихает, несколько раз кашляет и сплевывает на пол знакомый мне черный сгусток, который ведет себя активнее, чем у других: отращивает ложноножки, пытается отползти, тянется к Гискону. Передернув плечами, он отступает на шаг и спрашивает, тыча пальцем в субстанцию:

— Это что еще такое?

— Частица Ваала. Можешь снимать видео, чтоб не говорил, что стал жертвой морока.

Гискон срывает с пояса выключенный коммуникатор, направляет камеру на сгусток, который, еще немного подергавшись, истаивает; и стоит, снимая белый пол. Он побледнел, губы его подрагивают.

— Когда нам делают тату на седьмом шейном, мы проходим инициацию, в нас поселяется такая штука и питается нами, — объясняю я. — Если не удалить ее и не отречься, она не даст ничего сделать.

Дариэлла затихает и засыпает на моих руках здоровым сном, а впечатленный Эйзер пересматривает запись с черной субстанцией, сводит брови, кривится, смотрит снова, мотает головой.

— Девочка уснула, — говорю я, баюкая Дари, она легкая и худая, как дети трикстеров. — Когда проснется, ей зверски захочется есть.

Эйзер вскидывает голову, потирает шею так, будто что-то ему мешает.

— И во мне живет такое существо?

— Во всех, кому нанесли тату.

Увиденное так впечатлило его, что из хладнокровного и высокомерного хозяина мира он превратился в сбитого с толку напуганного человека, понявшего, что он игрушка в руках куда более могущественных сил.

— Давай проведем ритуал отречения, мне не нравится чужеродный агент в моем теле.

— Я бы не спешил. Возможно, тогда Боэтарх тебя засечет и попытается ликвидировать, а я пока не могу тебя защитить. Знать бы, на что он способен! Но для этого надо взглянуть на него вживую.

Идем в палату Дари, укладываю ее на кровать, Эйзер накрывает дочь простынею, внимательно смотрит, как она дышит, улыбаясь во сне. При внешнем спокойствии он очень эмоционален и сентиментален, вот сейчас маска равнодушия на лице разгладилась, и от него буквально повеяло теплом. Спасибо, эмпатия, ты помогаешь мне понимать людей.

Персонал, конечно же, следит за нами по камерам, и тонкая женщина, которую я уже видел, бежит сюда, и на ее лице читается упрек. Она понимает, что рискует должностью, нарушая приказы владельца корпорации, но ее и правда волнует жизнь пациента. Гискон ведет себя достойно: кладет руки ей на плечи и говорит:

— Спасибо, Рианна, за заботу о моей дочери. Поверь, это была необходимость. Сейчас ей ничего не угрожает, она спит.

Косясь на меня, врач, спрашивает о грядущей операции, а я сканирую женщину, мне интересно, с какого она уровня, и результат удивляет: Рианна Роу с пятого! Всего известно тридцать пунийских родов, допущенных на пятую ступень, восемнадцать великих и шесть величайших, в руках которых реальная власть. Раньше я думал, что пятый уровень обслуживают беты с четвертого, а оказалось, тут только пунийцы из менее успешных родов и рабы-гемоды, которым живется лучше, чем дельтам на втором. И еще где-то есть рабы, сами себя продавшие через сервис «В добрые руки».

А сейчас со мной, человеком без рода и племени, на равных разговаривает сам Эйзер Гискон, глава величайшего рода, и, похоже, настроен принять мою сторону. Он по-прежнему сканирует меня взглядом, не доверяет.

Врач, покачав головой, оставляет нас одних.

— Говоришь, тебе надо взглянуть на Боэтарха? Что ж, взглянешь, но прежде тебе нужно выполнить свою часть уговора.

— Усмирить толпу? Сделаю. Но прежде повидаюсь со своими людьми.

— Только наш разговор — строго между нами. Даже своим о нем не говори. Сопровождать тебя я не буду, чтоб не привлекать внимание, и обеспечить конфиденциальность при общении никто не сможет.

— Ясное дело. Каков план?

— Тебя освободили потому, что так хочет народ, — он презрительно кривится. — Скажешь толпе что-то типа: «Эти сволочи с верхних уровней больше не могут сдерживать народный гнев, и вот-вот начнутся погромы. Много наших погибнет, этого нельзя допустить». Примерно в этом ключе успокаиваешь своих. Потом полетишь к толпе, спичрайтер даст тебе текст. Хотя ты и так отлично справишься. Поблагодаришь толпу, расскажешь про справедливость и так далее. Они должны пойти за тобой, направить свой гнев с пользой. А дальше я помогу тебе организоваться, раскроем пару-тройку громких преступлений, казним коррумпированных полицейских, и пусть недовольные гоняют филинских бандитов.

Делаю заметку, что великий род Филинов контролирует преступный мир. Эйзер, продолжает, сверкая глазами:

— Я останусь здесь. О нашем уговоре, а тем более о том, что митинги отчасти срежиссированы, точнее, направлены в нужное русло, никто не должен знать. Телохранители сопроводят тебя туда, где ожидают твои люди. Первого пилота зовут Лераттон, можешь полностью ему доверять.

Глава 3 Власть толпы

Пока летим, изучаю телохранителей, один оказывается жителем пятого уровня, но первой ступени, где обитают пунийцы из некогда великих родов, которым не удалось удержаться наверху. Похоже, пятый уровень — для пунийцев, обслуживают их бесправные рабы, а не беты и гаммы, если последние и есть, пока они на глаза мне не попались.