Карфаген 2020. Восхождение

Когда заканчиваю, воцаряется полуминутное молчание — все обдумывают услышанное. Нарушает его Рианна:

— Гамилькара нужно убрать, иначе он уберет нас. Я знаю, что говорю, это уже не мой брат.

Эйзер кивает:

— Думал об этом, но к нему сложно подобраться, он иррационален, не придерживается планов, не следует привычными маршрутами. Но если объединим усилия… — он в упор смотрит на замершего Ульпиана, который отвечает не сразу.

— Это мое давнишнее желание. Эйзер прав: Боэтарх слишком осторожен.

— К тому же он под покровительством Ваала, у которого сил больше, чем у Танит, — говорю я. — Спланируй мы устранение Боэтарха, он узнает об этом. Если подошлем убийцу — тоже узнает, как и я вычисляю враждебно настроенных людей.

— То есть наша тактика — оборона? — вскидывает голову Ульпиан, на скулах проступают желваки, испещряющие лицо морщины становятся глубже. — Подытожим: необходимо защитить храмы Танит. Воспрепятствовать распространению влияния Гамилькара Боэтарха, но как? — Он переводит взгляд на меня.

— Не позволить ему собрать пунийцев в одном месте. По одному промывать им мозги дольше, — отвечаю я. — Мне нужно время, чтобы получить способность работать с группой, тогда можно будет нейтрализовать его влияние, дать людям защиту. Чтоб развивать способности, я и создал «Оплот».

— Что будет, когда ты пройдешь свой путь? — спрашивает Рианна. — Он ведь конечен. Ты станешь Белым Судьей?

О, боги, как же она похожа на Элиссу лет эдак через пятнадцать: те же хрупкость и беззащитность, то же рассеянно-задумчивое выражение лица, даже голос похож! Смотрю на нее — и будто не терял Элиссу, будто она разговаривает со мной сквозь время устами этой женщины.

— Лист на поверхности не ведает, куда течет река. Я не знаю и только догадываюсь, чего от меня хотят боги: сделать понимающим, чувствующим, справедливым. Почему программа прижилась у меня, я без понятия, ведь вокруг полно более подходящих и достойных людей.

Говоря, не свожу взгляда с Рианны, замолкаю, заметив творящиеся с ней изменения: она будто молодеет, взгляд становится томным, движения — уверенными.

— Чем отличается человек и бог? Человек до определенного момента следует божьей воле, берет и использует чужое, созданное не им. Потом взрослеет, учится создавать, созидать, творить, менять своими действиями структуру реальности и становится равным, а значит — свободным. Одни взрослеют раньше других и ведут за собой остальных, кто еще не готов.— Она едва заметно вздрагивает, хлопает ресницами растерянно, похоже, она и сама не поняла, что ее устами говорила Танит.

Меня бросает в жар, сердце срывается в галоп. Получается, что вот так буднично, во время совещания я получил ответ на вопрос, который терзал меня уже много дней — почему именно я. Я повзрослел первым и стал равным создателям? Хочется возразить, съязвить, что такой груз ответственности размажет меня по земле тонким слоем, но молчу.

Остальные, похоже, не поняли, к чему клонит Рианна, точнее, Танит. Ульпиан зыркает на нее неодобрительно — вероятно, думает, что она толкает очередную проповедь, но не перебивает. Едва она заканчивает, Гискон продолжает:

— Давайте теперь поговорим о том, что сделано, делается и будет сделано, чтобы противостоять Боэтарху. Я развернул кампанию в масс-медиа, запустил тему, что Боэтарх виновен в неожиданных смертях пунийцев. Он шантажировал меня, пытался выторговать Леонарда в обмен на жизнь дочери. Эту партию я выиграл, но потерял жену. Доказательств у нас, опять-таки нет. Еще один камень в его огород: сегодня Леон взял исполнителя, ответственного за теракты на втором и третьем уровнях. Пока допрос ничего не дал, но этот человек готов нам подыграть в обмен на свою жизнь. Прямых улик тоже нет, но, сопоставив факты, мы будем крутить тему, что фанатик Боэтарх массово убивал людей, чтобы выторговать право истреблять трикстеров, которые не веруют в Ваала, а заодно напитать кровью злое божество. Тему про конфликт Танит и Ваала дам пока завуалировано, когда зритель созреет, разовью ее.

— Хороший ход, — кивает Магон. — Порой средства массовой информации работают лучше оружия массового поражения, перепрошивают разум.

Дальше говорит Эйзер Гискон:

— Пока Боэтарх не понял, что я настраиваю против него низ зиккурата. Но как только сообразит, начнутся атаки на телевышки, так что нужно усилить их охрану.

— Не проблема. Обеспечим, — обещает Магон и выдает удивительную осведомленность: — Боэтарх пытается к нам подобраться через близких. Почему бы нам не сделать так же? Давно наблюдаю за кланом Филинов, полагаю, что глава, Армадон Филин — под влиянием. Надо его освободить и открыть глаза на то, что его дочь Ирма погибла по воле Боэтарха. Думаю, на этом союз двух родов закончится. В данный момент я работаю с Барками, у них тоже все болеют, и они лояльны нам.

Эйзер усмехается:

— И нам. Выходит, работают на два фронта.

— В Карталонии они потеряли все, — вмешивается Рианна. — Что им еще делать?

— Главное, чтоб Боэтарху в лапы не попали, — замечаю я, от волнения во рту пересохло, и приходится пить сок стаканами.

— Они под Танит, — успокаивает меня Рианна. — Договориться будет проще. Нам нужно задействовать все силы, чтобы остановить моего брата — это раз, два — дать Леону возможность развиваться, ведь наш вектор развития завязан на него. Возможно, будет военное противостояние, которое перерастет в полномасштабную войну.

Еще немного обсудив поднятые вопросы, мы расходимся, но едва покидаем переговорочную, где глушатся сигналы, коммуникаторы Рианны, Ульпиана и Эйзера тревожно гудят. Все тотчас принимаются читать сообщение особой важности, мрачнеют, и молчание нарушает Эйзер Гискон:

— Послезавтра верховный жрец Ганнон собирает малый совет, на повестке дня дела культа и ядерный удар по Карталонии, — он отрывается от чтения и обводит нас взглядом, недобро усмехается. — Нужно объяснять, чем грозит созыв совета и что за этим последует?

Интерлюдия Вторая власть

Эд обнимает мать, такую маленькую, беззащитную, целует ее в макушку, пахнущую свежестью.

— Мама, идем, сейчас начнется.

Женщина запрокидывает голову, улыбается сыну. После пластической операции шрамов на ее лице не осталось, но лимфоток еще не восстановился, и оно слегка припухшее, словно она недавно плакала. Рука находит руку сына, гладит ее. Эд повторяет:

— Это сюжет Леона, который помог вернуть…

— Странно, но я не хочу смотреть. Плохое предчувствие, — хмурится женщина. — Как будто что-то не дает, отторжение, отвращение. Только радо тебя, сын.

— Тебе нужно это видеть, мам. Всем нужно. Я тоже поначалу отказывался принимать правду.

После того, как Леон освободил его, Эд будто заново родился, стало легко, кроме того, благодаря слабо развитому дару суггестии, он стал очень убедительным в общении с людьми.

Мать опирается на его руку. Идет в кухню, садится на диван напротив огромного экрана. Эд усаживается рядом — на случай, если частица Ваала в ней воспротивится, погонит ее прочь. Для интервью специально выбрали ведущего из зороастрийцев — во избежание непредвиденного.