Карфаген должен быть разрушен

В Южной Испании тоже не существует убедительных свидетельств карфагенского вторжения. Карфаген не имел никакого отношения к коллапсу тартесских царств, он произошел вследствие междоусобиц и краха левантийской торговли металлами, главного источника обогащения элиты ^{231} . Если военные интервенции, упоминавшиеся поздними авторами, и происходили в действительности, то они были временные, поскольку нет археологических подтверждений длительной оккупации Южной Испании. Карфаген частично заполнил экономический вакуум, образовавшийся после краха торговли металлами между Иберией и Левантом, но это вторжение имело ограниченный характер. В Андалусии отмечена определенная колониальная активность карфагенян (например, в Вильярикосе), однако основные усилия они сосредоточили на реорганизации и расширении действующих финикийских поселений, таких как Малага и Эбузус [95] (на Ибице) ^{232} . [96] Только в конце V — начале IV века Карфаген начал устанавливать контроль над заморскими территориями, но и тогда его действия не укладывались в рамки того, что мы называем «империалистической политикой». Мы не можем говорить о территориальных завоеваниях, административном управлении, сборе податей, организации коммерческих монополий или монополизации внешней политики ^{233} .

95

Также Эбес или Эбесс.

96

Вероятно, первая карфагенская колония была основана в Эбузусе в 654 году. Однако многие исследователи полагают, что это было второстепенное поселение финикийцев, перебравшихся из Испании, превратившееся в карфагенскую вотчину лишь в последние десятилетия VI века, когда возникли затруднения на торговом пути между Иберией и Тиром. О перемене свидетельствуют погребальные камеры, вырубленные в скале, стелы и статуэтки.

Экспансия в Африку

Коммерческая экспансия Карфагена в этот период традиционно объясняется нехваткой сельскохозяйственных угодий ^{234} . Однако новые археологические свидетельства убеждают в том, что, несмотря на расширение и укрепление заморских торговых плацдармов, карфагеняне постепенно освобождались от чужеземной продовольственной зависимости. Палеоботанические исследования доказали необычайное разнообразие диеты граждан Карфагена. В рацион питания входили ячмень, пшеница и другие злаки, множество овощей, бобовых и чечевицы, фруктов — гранатов, инжира, винограда, оливок, слив и дынь, а также миндаль и фисташки. Карфагеняне употребляли много рыбы и других даров моря, ели баранину, козлятину, свинину, курятину, иногда даже собак ^{235} . [97] Начиная со второй половины VI века едой их обеспечивали в основном собственные североафриканские земли ^{236} .

97

Анализы древесины, использовавшейся в жертвенных кострах, показали, что начиная с IV века карфагеняне выращивали миндаль, груши, абрикосы и сливу (Stager 1982). Мясо и рыба в диете карфагенян — Van Wijngaarden-Bakker 2007, 841, 848. На кости собак приходится лишь около трех процентов останков домашних животных, но их, по-видимому, тоже нередко забивали на еду.

Нам неизвестно, каким образом достались им эти территории — посредством заключения союзов с местными ливийскими вождями или завоеваниями. Археология подтверждает лишь то, что уже в VI веке карфагеняне владели плодородными землями долины реки Меджерда и полуострова Бон, построив форты и поселения ^{237} . Красочное описание этого края (теперь часть северо-востока Туниса) оставил нам Диодор Сицилийский:

«Повсюду… виднелись огороды и сады, орошаемые многочисленными источниками и каналами. Между ними белели известью добротные дома, выстроенные вдоль дороги и демонстрировавшие богатство их обитателей. В жилищах имелось все необходимое для наслаждения жизнью и приобретенное за годы длительного мира. Здесь выращивали виноград, оливки и множество разнообразных фруктов. По обеим сторонам дороги на равнине паслись стада крупного рогатого скота и овец, а за главным пастбищем, ближе к болоту, темнели табуны лошадей. Коротко говоря, в этих землях сразу бросается в глаза благосостояние самых знатных землевладельцев Карфагена, употребляющих свое богатство для получения жизненных удовольствий» ^{238} . [98]

98

Через полтора столетия такую же картину изобилия наблюдала другая армия интервентов (Appian 8.18.117).

Сорок лет назад археологам посчастливилось обнаружить одно из карфагенских поселений на мысе Бон — Керкуан. Эта находка уникальна. Руины других поселений, если они существуют, недоступны, так как запрятаны под древнеримскими, византийскими, арабскими, а теперь и тунисскими строениями. Керкуан тоже был разрушен римлянами. Но ни римляне, ни другие пришельцы не посчитали нужным его восстанавливать или строить на этом месте новый город. Мы даже не знаем, как карфагеняне называли это маленькое поселение. Наименование Керкуан (присвоенное археологами) не фигурирует в сохранившихся исторических свидетельствах Древнего мира. Тем не менее это открытие археологов дало нам редкую возможность представить себе жизнь в поселении пунической Северной Африки [99] .

99

Керкуан обычно изображается как аномалия (Van Dommelen 1998, 122). Однако отсутствие материальных признаков других крупных пунических поселений на Кап-Бон объясняется, возможно, недостаточной изученностью этого региона.

А жизнь для большинства его обитателей, как можно догадаться, была нелегкой, сводясь главным образом к добыванию средств для существования, в чем и убеждает нас археологическое исследование Керкуана. Хотя воды было предостаточно, она имела солоноватый вкус, а почвенный слой вокруг был слишком мал для продуктивного земледелия. Поселение располагалось у моря, но не имело естественной гавани. Керкуан оказался городом, забытым историей и пролежавшим под дюнами в неизвестности более двух тысяч лет.

Руины датируются в основном началом III века, то есть временем,, предшествовавшим его окончательному разрушению. Тем не менее по Керкуану можно составить полное представление о типичном небольшом пуническом городе в Северной Африке^{239}. В нем, вероятно, проживало не более 1200 человек, и они занимались преимущественно рыболовством и различными ремеслами, главными среди которых были добывание соли, изготовление пурпурных красителей (на месте поселения найдено множество раковин) и соуса гарум.

Несмотря на скромные размеры, город имел свободную сетчатую планировку и состоял из широких улиц, перемежавшихся общественными площадями. Самым заметным общественным зданием был скорее всего храм, и он, наверное, производил соответствующее впечатление. Вход обрамляли пилястры, вестибюль вел в просторный двор, разделенный на две части алтарем и подиумом. Жертвенный алтарь располагался в передней половине, а другая половина двора предназначалась для ритуальных обедов. Хотя археологи в точности не выяснили, каким божествам поклонялись в храме, артефакты, найденные при раскопках (в том числе вотивный наконечник стрелы), позволяют предположить, что ими были Мелькарт, его сын Цид и Тиннит, а это, в свою очередь, может указывать на первоначальный статус Керкуана как «колониального» поселения на чужеземной территории. Две терракотовые мужские головы — бородатого пожилого божества и молодого безбородого бога, оба в закругленных конических тиарах — напоминают иконографию Цида и Мелькарта в храме Антаса на Сардинии [100] .

100

Здесь поклонялись и женским божествам, в том числе Астарте, Тиннит (матери Цида) и Деметре.

Частные резиденции на просторных авеню напоминали скорее особняки. Стены воздвигались традиционным пуническим методом: бутовой засыпкой, усиленной через равные интервалы прямоугольными, стоящими вертикально камнями. Комнаты и подсобные помещения располагались вокруг центрального дворика. В одних комнатах имелись встроенные шкафы и комоды, в других — стенные печи для приготовления хлеба (наподобие табурн, которыми и сегодня пользуются в Тунисе). Многие дома были двухэтажные: на втором уровне, помимо комнат, находилась еще и терраса.

Но археологов в Керкуане больше всего поразило обилие ванн и их техническое исполнение. В отличие от Карфагена, где сидячие ванны были свободно стоящими, здесь они обычно встраивались в комнаты, имели ступенчатое сиденье, подлокотники и небольшой бассейн, покрытый водонепроницаемой замазкой. Некоторые ванные комнаты разделялись на две части: одна из них предназначалась для переодевания, а другая — для купания. В греческих домах ванные комнаты обычно примыкали к кухне, в Керкуане они располагались при входном вестибюле или коридоре, ведущем с улицы в дом. Такое местоположение можно объяснить элементарным практицизмом: оно облегчало устройство дренажа и подачи воды. Однако напрашивается и другой вывод. Пунийцы, похоже, считали омовение тела важнейшим ритуальным действом очищения, необходимым после общественных и уличных контактов перед вступлением в интимную сферу семейной жизни^{240}.

Керкуан оставил нам полезные свидетельства и о том, как уживались карфагеняне с местным ливийским населением^{241}. Хотя и религиозные обряды, и архитектура города были типично карфагенские, а письменность была пуническая, сохранялись и ливийские традиции. Это особенно проявлялось в погребальных ритуалах. Склеп Зибака, литейщика, подтвердил, что при его захоронении полностью соблюдены ливийские обычаи: он погребен в позе эмбриона. В склепе также найдены следы красной охры, которая всегда использовалась в ливийских погребальных обрядах.

Судя по археологическим данным, это маленькое поселение поддерживало связи с другими регионами Средиземноморья. В одной гробнице, датирующейся VI веком, найдены ионическая чаша и аттический чернофигурный винный кувшин. На сосуде изображен гомеровский герой Одиссей, сбегающий из пещеры циклопа Полифема. Здесь широко использовались детали греческой архитектуры, в том числе ионические капители. В частных домах также отмечается значительное греческое влияние: устройство перистильных двориков, применение декоративной штукатурки стукко. С другой стороны, в VI веке возрастало и влияние карфагенян в Северной Африке. Они все больше утверждались на побережье, заключая договора с местными вождями, но развивая и коммерческие отношения с другими финикийскими колониями, такими как Лике ^{242} . [101]

101

В одном греческом тексте, относящемся к III-II векам, так представлена сфера влияния карфагенян в Северной Африке: «Столько городов или торговых факторий, сколько описано в Ливий от Сирта подле Гесперид до Геркулесовых столбов в Ливий, и принадлежало карфагенянам» (Pseudo-Scylax 111).