Карфаген должен быть разрушен

Сегеста и Селинунт располагались на западной окраине острова, неподалеку от пунических городов Мотия, Солунт и Панорм. Они политически не зависели от Карфагена, не служили рынками сбыта для карфагенских товаров и не были для него сколько-нибудь важными экспортерами, но имели огромное стратегическое значение как ключевые координаты на торговых путях между североафриканской метрополией, Италией и Грецией [180] . ^{407} Обеспокоенность возрождением угрозы Сиракуз, возможно, и дала повод для сооружения новых фортификаций в Панорме ^{408} . Греческие города Сицилии в то же время оставались важными торговыми партнерами. Диодор, основываясь на сведениях более ранних сицилийско-греческих историков, отмечал, что город Акрагант в конце V века разбогател отчасти на поставках оливок карфагенянам ^{409} . Карфагенская коммерческая гегемония в Центральном Средиземноморье основывалась на контроле всей внешней торговли. Карфаген облагал данью чужеземных купцов, желавших торговать на рынках, обеспечивал им «крышу» в пунических городах на Сардинии и Сицилии. Кроме того, союзники вознаграждались правом пользоваться портами, входившими в сферу влияния Карфагена ^{410} . По крайней мере первоначально желание Карфагена вмешаться в сицилийские конфликты вызывалось стремлением сохранить и уберечь эту систему.

180

В Карфаген завозилось значительное количество товаров из Италии и Греции (Bechtold 2007, 54–58, 65–67).

У Магонидов имелись и другие, более личностные мотивы. Они, можно сказать, превратили Карфаген в самое богатое и могущественное государство в Западном Средиземноморье, а позорное поражение у Гимеры подмочило их репутацию. Престиж Магонидов, безусловно, поднимется, если они с триумфом возвратятся на Сицилию. Теперь, когда дома проведены важные политические реформы, самое время начать активные действия за рубежом. Неудивительно, что в Совете старейшин главным поборником оказания помощи Сегесте стал Ганнибал, вождь Магонидов и внук Гамилькара, потерпевшего поражение под Гимерой. Когда решение помочь Сегесте было принято, 410 году, командующим экспедиционными силами, естественно, назначили Ганнибала^{411}.

Чтобы гарантировать военное невмешательство Сиракуз, карфагеняне отправили туда послов с поручением предложить Сиракузам арбитраж. Эта тактика оправдала себя, когда Селинунт отказался от посредничества Сиракуз. Тогда Сиракузы решили возобновить альянс с Селинунтом, сохраняя в то же время приверженность мирному договору с Карфагеном, то есть они заняли позицию нейтралитета^{412}. После этого карфагеняне послали на помощь Сегесте 5000 ливийцев и 800 наемников из Кампании, обеспечив их лошадьми и приличным жалованьем.

После того как сегестцы разгромили армию Селинунта, обе стороны обратились за помощью к своим союзникам, Карфагену и Сиракузам соответственно. Помощь была обещана, что вновь столкнуло лбами две великие державы. В предвкушении большой войны Ганнибал собрал грозную армию, состоявшую из ливийских рекрутов и иберийских наемников, и подготовил флот к походу на Сицилию ^{413} . В 409 году армада из 60 боевых кораблей и 1500 транспортов с войсками, осадными и метательными орудиями, другим военным снаряжением вышла в море [181] .

181

Это была грозная сила. Тем не менее данные о численности войск — 200 000 пеших и 4000 конных воинов — представляются преувеличенными (Diodorus 13.54.5).

После высадки к войскам Карфагена присоединились его греческие и сегестские союзники. Ганнибал, зная, что в Селинунте ждут подкреплений из Сиракуз, сразу же приступил к штурму города. К стенам подвели гигантские осадные башни, а к воротам — тараны. Заняли свои позиции лучники и пращники. (К сожалению, нам приходится полагаться в основном на недружественные и поздние свидетельства греко-сицилийского историка Тимея о военной кампании карфагенян в Сицилии. Он дает обильную информацию о действиях карфагенских войск, но к ней надо относиться с величайшей осторожностью.)

Селинунтцы употребили немало средств и усилий на сооружение великолепных храмов, не уделив должного внимания ремонту городских стен. Карфагенские осадные орудия очень скоро пробили в них дыры, и в проломы хлынули первые отряды наступавших войск. Граждане Селинунта, зная, какие могут быть последствия поражения, оказали отчаянное сопротивление, сдерживая натиск противника девять дней. Только в момент возникшей сумятицы они отошли от стен, открыв карфагенянам доступ в город. Но и после этого продолжались рукопашные бои за каждую улицу, а дети, женщины и старики забрасывали интервентов камнями и метательными снарядами из окон. Развязка наступила, когда на рыночной площади селинунтцы предприняли последнюю попытку остановить неприятеля. Ожесточенная схватка закончилась тем, что их всех перебили. Диодор (основываясь на злопыхательских свидетельствах Тимея) дает колоритное, но явно субъективное описание зверств и надругательств, гипотетически совершенных карфагенскими войсками в городе над уцелевшими жителями, утверждая, что на улицах лежало 16 000 трупов, а многие здания были сожжены дотла^{414}.

Затем Ганнибал нацелился на Гимеру, где жители уже понимали, что настал и их черед. Применив ту же тактику, карфагеняне решили взять город штурмом. Однако граждане Гимеры, помня, что лучшая оборона — нападение, сами вышли из города и первыми пошли в наступление под одобрительные возгласы семей, собравшихся на стенах. Карфагеняне поначалу оторопели от неожиданной наглости, но, располагая существенно превосходящими силами, загнали смельчаков обратно в город. Защитникам Гимеры ничего не оставалось, как попытаться эвакуировать побольше жителей на кораблях Сиракуз. Тем, кто оставался в городе, наказывали продержаться до того времени, когда за ними придут сиракузяне. Они, конечно, не пришли, и на третий день город сдался. Диодор снова дает нам яркое описание зверств, совершенных карфагенскими войсками по приказу самого Ганнибала. В отличие от Селинунта, где были разрушены только стены, Гимера была стерта с лица земли, а ее знаменитые храмы разграблены. Ганнибал предположительно согнал 3000 пленников и предал их смерти на том месте, где, как ему говорили, погиб Гамилькар, кровью увековечив память о своем деде. Полководец Магонидов не воспользовался смятением сицилийских греков, расплатился с армией и вернулся в Африку^{415}.

Несмотря на ограниченный характер сицилийской операции Ганнибала, она создала прецедент для будущих зарубежных интервенций Карфагена. Использование наемников заставило город прибегнуть к чеканке собственных денег для того, чтобы платить им за службу. Прежде Карфаген уклонялся от чеканки монет, появившихся в греческом мире в начале VI века. Пунические города Сицилии, переняв опыт греческих соседей на острове, выпускали собственные деньги уже в последние три десятилетия VI века^{416}.

Деньги предназначались главным образом для выплаты жалованья наемникам, желавшим, чтобы они выглядели как высококлассные греческие монеты. Поэтому новые карфагенские монеты имели ярко выраженный западногреческий дизайн и весовые стандарты^{417}. Им были присущи два художественных образа — коня и пальмы, все больше ассоциировавшихся с Карфагеном. На них наносилась одна из двух надписей: Qrthdst (Карфаген) или Qrthdst/mhnt (Карфаген/армия). Вторая надпись, означавшая обычно «Карфагенская военная администрация», подтверждала, что монеты выпущены для специальных целей^{418}.

Карфаген ничем не обозначил свое реальное и постоянное присутствие на Сицилии. Об этом говорит тот факт, что и войска набирались и готовились в Африке, и все поставки, в том числе и денег, осуществлялись из Карфагена ^{419} . [182]

Операция, проведенная Ганнибалом, так или иначе дестабилизировала обстановку на острове. Уже через два года, в 407 году, карфагенские войска снова появились на Сицилии, после того как пунические города на юго-западе острова начали подвергаться нападениям сиракузского полководца Гермократа ^{420} . Вопреки утверждениям Диодора, будто карфагеняне хотели захватить весь остров, они не предпринимали односторонних действий ^{421} . Фрагментарная надпись, обнаруженная в Афинах, свидетельствует о том, что от карфагенян приезжали послы, предлагавшие альянс. Карфагенским герольдам был оказан теплый прием, их даже пригласили на увеселительное мероприятие. В тексте содержалась рекомендация афинского совета предпринять шаги к установлению альянса, если это одобрит представительное гражданское собрание. Совет также рекомендовал отправить дипломатическую миссию на Сицилию для оценки ситуации и встреч с карфагенскими военачальниками. Если такой альянс действительно был санкционирован, то Афины, многие годы конфликтовавшие со Спартой, вряд ли могли оказать какую-либо практическую помощь Карфагену ^{422} .

182

Где бы ни чеканились монеты, это делалось по распоряжению Карфагена (Manfredi 1999, 70).

Собрав внушительную армию из карфагенян, рекрутов и североафриканских союзников, Ганнибал вновь отправился на Сицилию, на этот раз в компании с более молодым соратником Гамилькаром ^{423} . Однако экспедиция началась с очень плохого предзнаменования. Флотилию атаковали сиракузяне и потопили несколько кораблей. ^{424} Когда же армия высадилась на Сицилии и приступила к осаде богатейшего греческого города Акрагант, разразилась эпидемия чумы, унесшая жизни многих людей, в том числе и Ганнибала. Диодор, заимствуя информацию у Тимея, сообщает весьма спорный факт: будто бы Гамилькар, сподвижник Ганнибала, желая ублаготворить рассерженного бога, принес в жертву Баал-Хаммону мальчишку ^{425} . [183] Потерпев вначале поражение, карфагеняне смогли восстановить свое реноме до такой степени, что вынудили обитателей Акраганта спешно покинуть город ^{426} .

183

Гимилькар, как сообщают хронисты, принес в жертву богу немало быков и коров, утопив их в море.