Карфаген

– Дело в деньгах? – теперь его любопытство сменилось жалостью с оттенком грусти.

– Ну, не совсем. Мне хочется быть полезной не только дома, но и в масштабах общества. Плюс те задачи, которые ставил Штунц… В них постоянно ощущался вызов.

– Здесь всё банальнее?

Я опустила взгляд, чтобы не выдать своего смущения.

– Здесь всё иначе. Немного другие функции и не такие отношения с шефом. Мы… Ты… Не знаю. Одна неделя работы – не тот период, чтобы делать выводы.

– Вполне разумно. И всё-таки до сих пор ты здесь как будто не в своей тарелке. Ника, в чём дело? Ты можешь быть откровенной и обратиться за любою помощью.

Я лишь вздохнула. Каждой своею фразой он словно рушил между нами стены. И так искусно, что падающие обломки в то же мгновенье рассыпались пеплом.

– Да всё нормально, – тихо сказала я, не поднимая на Олега взгляда. – Скоро привыкну. А если что-то понадобится, я обещаю не стесняться с просьбами.

– Вот и отлично. Кстати, хотел спросить… У твоей дочери сейчас каникулы?

– Да, до десятого.

– И кто её развлекает, пока вы с мужем помогаете обществу?

Представив, что шеф узнает что-то про Свету, я, испугавшись, крепко сжала зубы. Однако, похоже, Олегу было плевать на содержание моего ответа. Он сделал вывод и на основе этого принял разумное, как считал, решение.

– Ладно, не важно. Даю тебе выходной, чтобы ты вдоволь пообщалась с дочерью. А там посмотрим… Работы, конечно, много, но я попробую разгрузить твой график. Тем более теперь, с учётом командировок, ты будешь часто ночевать не дома.

– Ты не обязан… – щедрость его души вызвала ноту естественного протеста. Я понимала – приняв подобный "подарок", я параллельно обрету зависимость. Пусть подсознательно – в будущем этот факт мог бы серьёзно повлиять на многое.

– Да, не обязан, – легко согласился он. – Но мне не хочется становиться Штунцем. Дети – святое. И коль помочь в моих силах, как-то нечестно не замечать проблему.

– А как же бизнес?

– Уверен, эти поблажки не отразятся на работе в целом. Так что не думай – я не настолько свят, чтобы идти ради тебя на жертвы.

– Тогда… спасибо, – я снова стиснула зубы, коря себя за проявление слабости. Всё было напрасно – любая стычка с Олегом служила поводом для триумфа шефа. И мне, привыкшей к вечным уступкам мужа, пришлось мириться с новыми обстоятельствами.

– Вот и отлично. Значит, до четверга? – он дал понять, что разговор окончен. А вместе с ним, хоть было ещё не поздно, также окончена и моя работа.

– До четверга, – покорно сказала я, всё же решившись посмотреть на Хворцева. Однако он, сочтя свою миссию выполненной, уже всей сущностью перетёк в компьютер. Тогда я встала, захлопнула ноутбук и, попрощавшись, подхватила сумочку. Нарочито медленно, словно втайне надеясь, что шеф очнётся и молвит хоть что-нибудь.

Но ничего. Между мной и работой он уже выбрал для себя последнее. А провожал меня бесчувственный и холодный стук моих собственных каблуков по полу.

– Уже уходишь? – резонный вопрос Кристины настиг буквально в двух шагах от двери.

Я обернулась. Она стояла с подносом, чуть оперевшись левым плечом о стену. Чай, сыр, печенье – глаза считали набор, который каждый день приносился Хворцеву. И сердце снова без жалости и сомнения острым кинжалом уколола ревность.

– Да, отпустили, – я сдержанно улыбнулась, на автомате поправляя блузку. – А ты к нему? Он, кажется, слишком занят и не особо расположен к чаю.

– Знаю. Проблемы, – Кристина поджала губы, отчего стала лет на десять старше. – То есть, ты не в курсе? – взгляд её помрачнел, и в нём отчётливо проявилась зависть.

– Нет. А в чём дело?

Она секунду подумала и усмехнулась, расправляя плечи.

– Спроси у Олега. Думаю, он расскажет. Если, конечно, посчитает нужным. А если нет… – Кристина печально выдохнула, – тебе придётся заслужить доверие.

При слове "доверие" меня накрыло отчаянием, и от волнения подкосились ноги. Она что-то знала. И ею так же, как мной, непроизвольно управляла ревность.

– Спрошу, но потом, – пробормотала я, уже открыто отступая к двери. В глазах потемнело, мне стало трудно дышать, а в груди бешено заколотилось сердце. Останься я в офисе ещё на пару минут, всё бы закончилось закономерным обмороком. А так я как пробка выскочила наружу и без оглядки побежала к лифту.

Дура в квадрате! Во что я вообще ввязалась и для чего так прицепилась к Хворцеву? Бросила вызов? И с чем бороться теперь, когда я по уши увязла в чувствах? А в том, что это были именно чувства, не оставалось никаких сомнений.

Только на улице я, наконец, остыла и первым делом позвонила Свете. Интуитивно. Часть моего сознания чуть ли не требовала разговора с нею. С конкретной целью – задать вопросы тому, кто, как и я, замешкался на распутье.

– Ника? Привет… – она ответила сразу, но с нескрываемым удивлением в голосе. И даже с опаской – обычно по телефону мы с ней общались только в крайних случаях. – Ты… Всё в порядке? – её панический страх бил по сознанию при каждом слове.

– Да. Всё нормально. Освободилась раньше и вот подумала заехать в гости. Вы уже дома? – мой настойчивый тон по умолчанию не допускал отказа.

– Да. Приезжай, – она проглотила страх и с облегчением выдохнула мне в ухо. – Глеб будет поздно. Так что если не против, можем спокойно посидеть-поужинать. Я сделала пиццу… – и тут мне стало понятно, что у меня тоже не осталось выбора.

Минут через тридцать с бутылкой вина в руках я робко мялась перед дверью Светы. Как первокурсница, пришедшая на экзамен с букетом спутавшихся в голове вопросов. Но если там целью была отметка, здесь на кону стояло нечто большое.

Одёрнув пиджак и трижды поправив волосы, я всё же с силой надавила кнопку. Меня будто ждали – синхронно щёлкнул замок, и, сделав выдох, я вошла в квартиру. И замерла – примерно так же, как Света, впервые встретившаяся со мной домашней.

В одном халате, надетом на голое тело, она скорее напоминала девочку. Слегка смущённую, отчасти даже напуганную и беззащитную как слепой котёнок. Не знаю, откуда возникло это сравнение, но я почувствовала, что попала в точку.

– Девочки в комнате, – как будто бы извиняясь, почти неслышно проговорила Света. – Пойдём на кухню. Ужин уже готов. И если хочешь, можешь не разуваться.

Сняв с плеча сумочку и положив на полку, я нерешительно замерла у двери.

– У нас прохладно, – последовало объяснение. – А я хронически ненавижу тапочки.

Я лишь кивнула и, не снимая туфель, переместилась вслед за ней на кухню. Попутно гадая – что же стало причиной такого странного поведения Светы.

В немом молчании мы уселись за стол и напряжённо уставились друг на друга. Тут уж и я под цепким колючим взглядом волей-неволей почувствовала неловкость.

– Ну, что случилось? – разлив вино по бокалам, она, расслабившись, заговорила первой.