Карибские каникулы, или Метанойа

Филипп проводил Марину в комнату, в которой, по распоряжению Владилены, ей надлежало расположиться. Комната Марине очень понравилась. Белые стены, пол из красивой терракотовой плитки покрыт пушистым ковром. Огромное окно, а за ним море. Только море и небо и больше ничего. Из мебели лишь широкая кровать прямо напротив окна да два кресла с небольшим столиком.

Филипп сообщил Марине, что запланировал насыщенную программу на время ее пребывания на острове. Он намеревается покатать ее на собственном катере, повозить по красивейшим пляжам, показать столицу Густавию и, естественно, ознакомить с местными гастрономическими ресторанами и беспошлинными магазинами. Но утомлять гостью своим скромным обществом он все же не желает, поэтому оставляет ее отдохнуть с дороги, и дальнейшие мероприятия будет предлагать ей очень дозированно. Говоря все это, Филипп часто-часто хлопал своими пушистыми бесцветными ресницами и смущенно улыбался.

«Какой приятный, тактичный человек! – думала Марина, чувствуя себя очень уютно рядом с Филиппом. – Не зря они так давно дружат с Владиленой. Есть у них что-то общее. Наверное, это общее и свело их когда-то вместе и помогает сохранять теплые отношения на протяжении долгих лет, несмотря ни на расстояние, которое их разделяет, ни на разницу в образе жизни».

День клонился к вечеру, и усталость после длительного путешествия начала давать о себе знать. Вместе с устало–стью Марина ощутила и приступ голода. Филипп спохватился, что не предложил Марине перекусить с дороги, и сильно расстроился из-за своей забывчивости.

Чтобы исправить ошибку, он помчался в погреб и с удивительной для его комплекции расторопностью принес оттуда бутылку белого вина. Затем, настежь распахнув холодильник, он принялся выкладывать на кухонный стол различные деликатесы. Несколько видов паштета, сыры, фаршированные сардины, мисочку с рататуем. Все это вкуснейшее великолепие он дополнил ароматным еще теплым французским батоном и, покраснев то ли от чрезмерного старания, то ли от удовольствия при виде вкусной еды, объяснил, что закупил для Марины на первое время все самое необходимое. Содержимое холодильника и погреба находится в ее полном распоряжении.

После этого Филипп снова засобирался уходить, тихо бормоча себе под нос, что теперь наконец Марина сможет подкрепиться и отдохнуть после утомительного путешествия. Но Марина сказала, что совсем не хочет подкрепляться в одиночестве, и попросила Филиппа задержаться еще на некоторое время, чтобы разделить с ней трапезу. Глаза француза радостно заблестели, и он принялся откупоривать бутылку с вином.

Ел Филипп с таким искренним и неподдельным наслаждением, что Марина невольно залюбовалась им. Было очевидно, что он получает от процесса поглощения пищи огромное удовольствие. Это было так заразительно, что Марина тоже принялась за еду с утроенным аппетитом. Еда показалась ей необыкновенно вкусной, вино источало прекрасный фруктовый аромат, а толстяк-француз, хлопающий своими пушистыми ресницами и смачно поедающий утиный паштет, заполнил все пространство кухни домашним уютом.

Марина засунула в рот очередную сардину, фаршированную спаржей и кедровыми орешками, и подумала, что она отлично сделала, что все-таки выбралась в это неожиданное путешествие. Как прекрасно, что в ее жизни есть такие люди, как Владилена Борисовна, верная подруга Любаня, а теперь еще и этот Филипп, умеющий краснеть от смущения, как ребенок, и по-настоящему радоваться таким мелочам, как вкусная еда и хорошее вино! Наверное, в этом и состоит жизнь: находить в каждом моменте что-то прекрасное, наслаждаться простыми привычными вещами: едой, природой, общением, даже одиночеством.

Марина ощутила чувство удивительной, какой-то неведомой ей ранее благодарности. Благодарности Филиппу, своим друзьям, этому красивому дому, так тепло принявшему ее на далеком карибском острове. Острове, который на самом деле никакой не далекий и не чужой, а родной, как и все острова, и все моря на земле.

Марина вдруг поймала на себе внимательный взгляд Филиппа, который перестал жевать утиный паштет и смотрел на нее, широко распахнув бесцветные ресницы, и поняла, что улыбается. Широко, во весь рот.

– Что случилось? – спросил Филипп, и его губы тоже стали расплываться в довольной улыбке. – Чему ты смеешься?

– Случилось то, что мне очень хорошо, – ответила Марина, – спасибо тебе, Филипп. – И она порывисто чмокнула его в толстую веснушчатую щеку. Француз в очередной раз смутился, отчего лицо его в одно мгновение покрылось розовым, совсем детским румянцем.

Вскоре Филипп, так до конца и не понявший причину внезапного веселья московской гостьи, отправился восвояси. Пора было ложиться спать. Уходил он в прекрасном настроении, очень довольный собой и жизнью в целом. Он вообще был всегда всем доволен. В большей или в меньшей степени. В зависимости от ситуации.

На следующее утро Марина проснулась от того, что солн–це светило ей прямо в глаза. Вечером ей не пришло в голову задернуть занавески, и теперь ласковые, но настойчивые лучи, легко пробравшись сквозь оконное стекло, заполнили всю спальню, возвещая о наступлении нового дня.

Марина быстро соскочила с кровати и подошла к окну. Каким же прекрасным может быть море! Несколько минут она любовалась видом, а затем спустилась вниз, на кухню, варить кофе. Кухня тоже вся была залита солнцем. С чашкой кофе и куском яблочного пирога с корицей, оставленного ей хозяйственным Филиппом среди прочих съестных припасов, она вышла на террасу. Там, расположившись на мягких льняных подушках небольшого плетеного диванчика, она с удовольствием позавтракала. День обещал быть чудесным.

Покончив с кофе, Марина надела купальник, взяла полотенце и, решив не тратить время на купание в бассейне, отправилась вниз по каменной лесенке к пляжу. Ступеньки были довольно крутыми, но впереди так заманчиво переливалось лазурное море, что Марина побежала по ним впри–прыжку.

Очень скоро ее ноги ступили на песчаный берег, и она, скинув вьетнамки, пошла босиком. Кожа ног ощутила прикосновение мягкого шелковистого песка. Он был совершенно белым и, казалось, светился на солнце. Кроме нее, на пляже не было ни души.

Марина расстелила полотенце у самой кромки воды, так, чтобы можно было касаться ногами набегающих волн, и легла, подставив лицо восходящему солнцу. Как же она ждала этого момента! Всем своим существом она ощущала, как солнечный свет течет внутрь ее, согревает, принося с собой успокоение и радость. Под махровым ворсом пляжного полотенца Марина чувствовала, как мельчайшие податливые песчинки шевелятся, перемещаясь, чтобы принять форму ее тела. Они будто бы приглашали ее присоединиться к ним, двигались, освобождая ей место, и словно шептали: «Иди к нам, располагайся поудобнее, мы же одно целое».

И она послушалась. Она отодвинула в сторону полотенце и легла прямо на теплый песок, чтобы всем телом слиться с ним. Теперь она чувствовала, как каждая самая крошечная частичка ее организма, каждая клеточка соединяется со своей отдельной песчинкой и в то же время со всем песком сразу. Ей показалось, что она смешалась с песком, что у нее нет больше тела, что она сама и есть этот песок, включающий в себя бессчетное количество прекрасных мелких песчинок.

Чувство было нереальным, каким-то космическим, вселенским. Оно вмещало в себя все и было абсолютно огромным. Затем появилось ощущение наполненности и пустоты одновременно, а за ним – безграничное счастье.