Карибские каникулы, или Метанойа

Марина с удовольствием слушала знакомые с детства слова, думая, что обязательно попросит француза спеть ей, когда он приедет. Она и не подозревала, что у него такие прекрасные вокальные данные.

В завершение международного разговора Марина выдала Филиппу информацию, которая его несколько отрезвила и, спустив с небес, заставила почувствовать под ногами твердую почву реальности.

– И не забудь, пожалуйста, что в Москве зима, – доверительно сообщила Марина, – ночью минус 28, а днем до минус 22! На твоем месте я бы перестала беспечно плясать и позаботилась о теплой одежде. Не ровен час, околеешь и до невесты не доберешься! – Марина представила себе веснушчатые щеки Филиппа, раскрасневшиеся на морозном ветру, и покрывшиеся прозрачными льдинками длинные ресницы и разулыбалась. Она успела полюбить француза всем сердцем.

– Не волнуйся, девочка моя, – бодро пропел Филипп, – в лютый час меня согреет ЛЮБОВЬ! Ты еще очень молода и даже не представляешь себе, насколько она может быть горяча и всесильна!

Марина представляла. С недавних пор. С того момента, как встретила Алекса. Однако рассказывать Филиппу об этом по телефону она не стала, несмотря на то что ей очень хотелось поделиться с ним своим неземным счастьем. Но нет, пожалуй, не сейчас. Она сделает это при встрече. О счастье вообще трудно говорить. А если и говорить, то обязательно с близким человеком, глядя в глаза, чувствуя реакцию собеседника, ощущая, как тонкие струящиеся флюиды отражаются в нем и, находя отклик, пополняются, множатся и возвращаются обратно, обогатившись и преобразившись во что-то еще более совершенное и прекрасное.

Бодрое ликование вчерашнего дня исчезло почти без следа, поменявшись местами с сильным волнением, заполнившим собой весь день накануне отъезда.

Филипп понимал, что совершенно не готов к путешествию, и никак не мог придумать, с чего начать сборы. Проснувшись в шесть утра (дольше проспать он не мог, как ни старался), он первым делом полез под кровать, где среди прочего завалявшегося там хлама отыскал пыльные гантели.

Пыхтя и выплевывая изо рта хлопья пыли, он вытащил их и кое-как протер краешком занавески. Прежде всего он решил заняться своей физической формой. Не беда, что последние 10 лет физкультурные упражнения были для него лишь смутным воспоминанием о былых подвигах. Теперь все будет по-новому. Он вновь обрел свою любовь, а значит, и стимул, и вдохновение.

Тщательно выполнив комплекс спортивных упражнений, Филипп почувствовал прилив небывалой бодрости и, выпив стакан свежевыжатого сока, поехал в город. Ему необходимо было выбрать обручальное кольцо для своей невесты и еще какие-нибудь приятные мелочи в подарок. Не являться же ему к любимой с пустыми руками после столь длительной разлуки!

Один из приятелей Филиппа держал в Густавии ювелирный магазинчик. Туда француз и направился, не подозревая, что при приобретении презента столкнется с почти непреодолимой проблемой. Проблемой выбора.

Узнав, что Филипп решил жениться, да не на ком-нибудь, а на москвичке из России, ювелир изобразил на лице такую мину, будто ожидал этого момента всю свою жизнь. Вскользь поинтересовавшись у взволнованного Филиппа, знает ли он, что Россия одна из богатейших стран, где люди привыкли к сказочной роскоши, он открыл огромный сейф и достал оттуда несколько коробочек разного размера.

– Я не буду предлагать тебе то, что ты видишь на витрине под стеклом, – подмигнул ювелир Филиппу, – это не твой случай. Тебе требуется что-то действительно стоящее.

Филипп с готовностью кивнул. Для своей невесты он хотел выбрать по-настоящему дорогое кольцо.

– К счастью, у меня есть именно то, что тебе нужно. – С этими словами торговец драгоценностями одну за другой открыл бархатные коробочки, и Филипп увидел изумительной красоты кольца, серьги и колье, усыпанные крупными бриллиантами.

Филипп хотел было сказать, что берет гарнитур из кольца с голубым бриллиантом в пять карат, длинных серег и диадемы, которые особенно приглянулись ему своим великолепием, но потом, прикинув в уме стоимость свадебного подарка, умерил аппетиты. Если у него и хватит сбережений на столь дорогое приобретение, то дальнейшую совместную жизнь с милой сердцу молодой женой ему придется провести где-нибудь в парижских трущобах в картонной коробке из-под холодильника. А подобное нищенское существование в его представление о счастливой жизни объединившихся наконец влюбленных никак не вписывалось. Насчет семейного будущего у Филиппа имелись весьма конкретные планы. Он собирался повозить свою любимую по шикарным курортам и вообще превратить ее жизнь в волшебную сказку...

Промучившись около двух часов, за которые, несмотря на отличную систему кондиционирования в помещении, он успел несколько раз вспотеть, Филипп остановил свой выбор на простом и изысканном кольце с большим чистым камнем в три карата и серьгах, идущих с ним в комплекте.

Сумма, которую потребовал алчный ювелир за презент для новобрачной, оказалась внушительной, но разошедшемуся Филиппу море было по колено. Будучи чистокровным породистым французом, он по каким-то неведомым причинам выгодно отличался от своих соотечественников неслыханной, почти русской щедростью.

Сокрушаясь, что пока не может приобрести для своей суженой роскошную диадему, Филипп скрепя сердце согласился на компромиссный вариант и взял более скромный, но очень изящный браслет.

Покончив с изматывающим нервы процессом выбора ювелирных украшений, Филипп попросил красиво упаковать покупки в разные футляры, чтобы иметь возможность несколько раз порадовать свою возлюбленную милыми безделушками.

Теперь ему предстояло самое сложное – заняться собственным гардеробом и обзавестись теплыми вещами, чтобы не погибнуть от холода где-нибудь в заснеженных московских переулках.

Поиски зимних вещей оказались не слишком результативными из-за почти полного отсутствия таковых на острове. Сбившись с ног и обойдя все магазины одежды, Филипп стал счастливым обладателем трех хлопчатобумажных свитеров, двух пар джинсов не–определенного сезонного назначения, кожаной куртки и пары лайковых перчаток. Из обуви подвернулись лишь кроссовки для бега и дорогостоящие мокасины цвета какао со сливками из тончайшей кожи питона.

Завершив разочаровавший его рейд по магазинам, Филипп пошел по друзьям и знакомым, которые, как выяснилось, к двадцатиградусным морозам были подготовлены из рук вон плохо. Друзья смогли снабдить отправляющегося в дальний путь француза лишь кашемировым джемпером, который едва сошелся на его мощных плечах, и тремя вязаными шарфами разной длины.

Филипп уже почти отчаялся, когда его сосед италь–янец по имени Риккардо вспомнил, что у него в кладовке хранится старенький пуховик. По счастью, Риккардо был крепким здоровяком, и Филипп без труда уместился в его стеганую синюю куртку.

Дома Филипп обшарил все шкафы, сумки и чемоданы и нашел-таки вязаную лыжную шапочку и тонкие шерстяные носки.

Когда сборы подошли к концу, Филипп позвонил Марине и сообщил, что будет крайне признателен ей, если она сможет встретить его в аэропорту вместе с зимними муж–скими ботинками 44-го размера.

Затем он еще раз проверил содержимое чемодана. Все было на месте: подарки, шикарный смокинг для церемонии сватовства, теплые вещи. Он достал красный кожаный альбом, вынул оттуда московскую фотографию и положил сверху, на аккуратно сложенные стопки вещей. Ему хотелось обязательно показать ее Анжеле и рассказать все-все о себе.

Закрывая чемодан, Филипп еще раз внимательно взглянул на снимок, и ему вдруг стало удивительно спокойно и хорошо. Он неожиданно понял, что ему незачем больше волноваться. Теперь он ощущал приятную внутреннюю уверенность, ЗНАЛ, что все его тревоги и сомнения позади.