Карибские каникулы, или Метанойа

Филипп был в ударе. Он говорил больше обычного, шутил и старательно придавал голосу легкомысленные нотки. Но Марина-то прекрасно знала, что творится у него в душе.

– Пожалуйста, не волнуйся. Я завтра же съезжу к Анжеле и серьезно поговорю с ней, – успокоила она Филиппа.

– Нет, серьезно не надо! – поспешно выкрикнул француз. – Ты только обстановку разведай, что да как... повыспрашивай... Ну, ты сама все знаешь. Только про меня ничего не говори. Я сюрпризом прибуду. – Он опять захихикал.

– Задание поняла. Разрешите выполнять? – Марина тоже развеселилась, хотя понимала, что поручение не из легких. Говорить ничего нельзя, а информацию добыть надобно. Желательно еще и подозрения не возбудить. Да уж, подкинул ей Филипп задачку! Но чего не сделаешь ради близкого друга.

Всю ночь Марина ломала голову над тем, как вы–строить беседу с Анжелой, но потом записалась в салон на маникюр и решила действовать на месте, сориентировавшись по обстановке.

Теперь, подъезжая к салону, она молила Господа, чтобы обстановка сложилась благоприятная и вдохновила Анжелу на откровенный разговор на тему собственной личной жизни.

Когда Марина переступила порог салона, то сразу увидела Анжелу. Она что-то терпеливо объясняла миловидной девушке-администратору. На стойке прямо перед ней стоял поднос с дюжиной удлиненных бокалов, наполненных золотой игристой жидкостью. За–приметив фужеры с шампан–ским, Марина занервничала и стала судорожно вспоминать, какое сегодня число, силясь сообразить, по какому поводу банкет. Вроде бы общегосударственных праздников с утра не намечалось. День рождения у хозяйки салона (если, конечно, Марина не запамятовала) в теплое время года. Во всяком случае, в прошлом году его отмечали, когда снега на улице уже не было. Что ж, может быть, неугомонная Анжела в целях оптимизации производства придумала нововведение и теперь в обязательном порядке подпаивает своих клиентов до и после косметических и парикмахерских процедур?

Анжела между тем заметила вновь прибывшую посетительницу и радушно двинулась Марине навстречу. Выглядела она, как обычно, превосходно. Карие задорные глаза приветливо улыбались, безукоризненно красивое лицо сияло свежестью.

Тем не менее что-то в ее облике показалось Марине новым и незнакомым. Анжелина красота теперь была какой-то другой, не как раньше. Не агрессивно-кричащей, словно отпечатанной на рекламном транспаранте, а более нежной и женственной. Более естественной, что ли...

Анжела обняла Марину и тепло улыбнулась. Во–круг ее глаз заиграли озорные «гусиные лапки». Лукавые морщинки, которых прежде Марина почему-то не замечала, казалось, придавали Анжеле трогательность и мягкость. «Какие чудесные у нее глаза, – подумала Марина, – ласковые и живые».

– Мариночка, добрый день! Я так рада тебя видеть! – Анжела явно была в приподнятом настроении.

– Добрый день! – Марина напряженно улыбнулась, прикидывая, с чего лучше начать интересующий ее разговор. Но Анжела уже взяла инициативу в свои руки:

– У меня сегодня особенный день. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

У Марины оборвалось все внутри. Вот и прощупала обстановку. Разведала. Что ж, все яснее ясного. И разузнавать ничего не пришлось. «Особенный день». Всего лишь пара слов, и накрылись Филипповы мечты о счастье! Сейчас Анжела представит ей своего жениха. Марина вспомнила добродушное веснушчатое лицо Филиппа и подумала, что не сможет сообщить французу это скорбное известие.

Тяжелые мысли отвлекли Марину от реальности, и Анжела мягко тронула ее за плечо, чтобы вернуть к происходящему.

– Мариночка! Ты здесь? – Анжела пощелкала пальцами перед носом оторопевшей Марины. – Пожалуйста, пойдем ко мне в кабинет.

Продолжая переживать о Филипповой неспетой песне, Марина пошла за Анжелой, еле передвигая ватными ногами.

– Познакомься, пожалуйста, – Анжела открыла дверь кабинета, подталкивая Марину вперед, – это мой сын, Алексей. – От удивления Марина приоткрыла рот и замерла на пороге. – У нас сегодня большой праздник. Сегодня он сообщил мне, что женится.

Марина так и осталась стоять в дверях, от неожиданности забыв продемонстрировать радость при встрече с любимым.

– Мама, – серьезно произнес Алекс, поднимаясь с кресла и подходя к Марине, – я хочу познакомить тебя с моей невестой.

После непродолжительной безмолвной паузы, в течение которой каждый участник сцены старался вместить в сознание тот факт, что мир тесен, а пути Господни неисповедимы, все кинулись выражать друг другу свою безграничную радость. Анжела даже всплакнула на плече у будущей невестки, признавшись ей, что имела серьезные опасения, что избранница ее сына ей, Анжеле, совсем не приглянется. После чего она поклялась Марине в вечной любви и преданности и получила в ответ аналогичные заверения.

Затем решено было отметить так удачно свершившееся знакомство и распить по этому поводу бутылку шампанского. Алкоголь сделал свое светлое дело, размягчил и без того чувствительное сердце матери. Наблюдая, как светятся счастьем сын и его невеста, Анжела вспомнила и свою лав стори и поведала ее Марине прерывающимся от переполнявших ее эмоций голосом. Рассказывая про свою любовь с француз–ским студентом, Анжела так растрогалась, что всплакнула еще пару раз.

Но потом, растерев по щекам коричневые слезы (сегодня глаза ее были накрашены коричневой тушью), сообщила, что безумно рада, что сын ее нашел-таки свое счастье. И не просто нашел, а в отличие от неудачливой в любви матери сочетается со своим счастьем законным браком.

Марина едва удержалась, чтобы не проговориться, что Анжелино счастье уже пакует чемоданы и со дня на день будет здесь, наверняка прихватив с собой свидетельство своей любви в виде обручального кольца с внушительным бриллиантом чистоты 1:1 (Филипп был натурой широкой). Но в последний момент прикусила себе язык. Сюрприз есть сюрприз!

Филипп проснулся ни свет ни заря и сразу же стал сильно нервничать. Завтра ему лететь. Накануне вечером пришла весточка из Москвы, подтверждающая целесообразность затеваемого путешествия.

Приняв решение ехать в Москву, Филипп продолжал беспокоиться из-за неопределенности и шаткости своего положения. Еще бы! Спустя тридцать лет он вознамерился жениться, совершенно не представляя, как отреагирует на его желание избранница. Да и вообще, помнит ли она его? Может, она и думать о нем забыла? Живет себе припеваючи в далекой Москве и в мыслях не имеет связывать себя брачными узами с кем-либо. Пусть даже с искренне любящим ее весьма состоятельным французским подданным.

Но вот вчера позвонила Марина и торжественно сообщила, что, вполне вероятно, Филиппово предложение руки и сердца будет с благодарностью принято. Понятное дело, поручиться она за это не могла, но, опираясь на факты и подробности, чудом добытые ею в конфиденциальной беседе с Анжелой, она заверила Филиппа, что его, безусловно, помнят и, похоже, до сих пор любят.

Радость Филиппа была безудержной и неуемной. Попросив Марину еще раз повторить все вышесказанное, он принялся вальсировать по комнате, зажав телефонную трубку между ухом и плечом, а руками неж–но обнимая воображаемую партнершу.

Когда Марина в третий раз добросовестно пересказала одуревшему от счастья французу историю любви, поведанную ей Анжелой, Филипп, продолжая выделывать ногами танцевальные па, затянул очень приятным грудным голосом известную песню Джо Дассена «Salut, c’est encore moi».