Каркуша или Красная кепка для Волка

Прикосновение пальцев к подбородку обрывает прочувствованную речь на полуслове. Ладони, обхватившие лицо не дают уклониться от мягких, пахнущих пряным кофе губ. И с ужасом и каким-то радостным предвкушением в груди я осознала, что кое-кто кудрявый подошел к решению проблемы моей чрезмерной разговорчивости совершенно нестандартно, выбрав старый, но совершенно безотказно действующий способ.

Он меня просто и незатейливо поцеловал. Сильно, бережно, страстно. Зарываясь пальцами в собранные волосы, крепко обнимая за талию и не давая отстраниться. Не закрывая глаза, не отпуская мой взгляд. И я тонула в переполнявших меня чувствах, незнакомых, но таких завораживающе притягательных. Тонула, отчаянно желая, чтобы меня не отпускали. Вот только когда все было так, как мне хотелось?

Увы, Судьба меня если любит, то исключительно в извращенной форме. Потому что поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Романтичная дурочка в моей душе печально вздохнула, сожалея об утерянном ощущении счастья и ванильных пузыриков в голове. И я, в кои-то веки была с ней в чем-то даже согласна, ляпнув не подумавши:

— Ух, это было круто… А повторить на бис можно или это исключительно разовая благотворительная акция была?

* * *

Знаете, у каждого в жизни бывает такой момент, когда понимаешь — все. Точка кипения достигнута, запас терпения исчерпан, а лимит вежливости и понимания взял и закончился. Ну и жизнь боль, да. Ноющая такая, зубная и не выводимая никаким обезболивающим. И сейчас, глядя в эти невинные глаза, Эрику просто до зуда в пальцах хотелось…

Поцеловать? Определенно. Тем более, что за всю свою довольно бурную личную жизнь впервые это было так обыденно и так невероятно. Обнять? Возможно. А еще лучше перекинуть через плечо и утащить обратно в дом. в хозяйский. Несмотря на сопротивление, активное возмущение и то, как это выглядит со стороны. Хотя он искренне сомневался, что подобный трюк можно будет провернуть без происшествий и серьезных травм. Увы, в этом плане удачливость не миновала ни самого парня, ни Мирославу. Придушить? Ну…

Ладно, хотя бы себе врать он сегодня точно не будет. Придушить ее хотелось. А еще стукнуть по голове чем-нибудь тяжелым, что бы мозги встали на место, перестав испытывать на прочность нервы окружающих. Нет, потом Эрик обязательно ее пожалеет, вину всячески загладит, да.

Но сначала все-таки стукнет. Потому что так феерично испортить весь момент, вспугнув романтику, это определенно надо уметь! Одно слово…

Каркуша!

И ведь Кальянов мог поспорить на все, что угодно, что Мира не со зла и вообще, брякнула без всякой задней мысли. Как всегда. Что было бы очень смешно, если бы не было так обидно. Ей богу, в кои-то веки решил сделать первый шаг, устал уговаривать себя подождать и просто, банально переволновался и соскучился, а тут на тебе. Разовая, мать ее волшебную, благотворительная акция! Нет, ну каково, а?

Эрик тихо хмыкнул. Интересно, если этой упрямой птице сказать, что все происходящее он делает с намеком на пожизненный абонемент, она сразу сбежит или все-таки даст ему шанс? Разум и логика подсказывали, что даст. А вот интуиция вопила, что вот как раз логику-то в случае с Мирославой давно пора затолкать куда подальше.

Все равно не угадаешь!

— Ну… Это… Как бы… Упс? — Мирке хватило совести покраснеть. Она даже голову отпустила, пряча алеющие щеки и притворяясь, что ее жутко заинтересовал газон под ногами.

Он на всякий случай тоже посмотрел. Но не нашел ничего в этом интересного и криво усмехнулся, отпуская девушку и ероша волосы на затылке:

— Да уж… Упс.

— Ну я это… Тут… Как бы… — то, что девушка пытается найти любой благовидный предлог, что бы сбежать, было написано крупными буквами у нее на лбу. Но то ли день сегодня был не подходящий, то ли солнце не в том созвездии встало…

В общем, фантазия госпоже Вороновой безбожно отказывала. И Эрик не мог не улыбнуться в ответ на гримасу отчаянья и безнадеги, появившуюся на милом, остроносом лице. Правда, долго любоваться беспомощностью Миры и наслаждаться ее внезапной молчаливостью не пришлось. Новый, незнакомый ему телефон, с изображением топора на задней крышке, оповестил о входящем сообщении, давая хозяйке сосредоточиться на чем-то кроме пожухлой травы и собственных кед.

Чем Мирослава и воспользовалась, смущенно улыбнувшись и сбежав в дом до того, как парень успел хоть что-то сказать или сделать. Похоже, привычка драпать в любой непонятной ситуации у нее была доведена до условного рефлекса. Оставляя бедного собеседника провожать тонкую фигурку несколько озадаченным взглядом.

Ладно, слегка обиженным и чуть-чуть обалдевшим. Самую малость. Потому как вопль «Череп ты охренел?!», раздавшийся со стороны гостевого дома, заставил охренеть не только вышеуказанную часть скелета. И кого это, интересно, так мило и нежно зовут?

Шевельнувшуюся в груди скользкой змеей ревность Эрик стойко проигнорировал. И пусть она кусалась, сжимая ребра стальной хваткой, заставляя раздраженно дернуть плечом и ускорить шаг, направляясь к хозяйскому дому, поддаваться ей парень не собирался. Смысл? Мира ему ничего не обещала, намеки не понимала от слова совсем и поползновений в его сторону не предпринимала. Что бы там не заявлял Марк, подозрительно кося взглядом на их привычные перебранки и споры.

Кальянов-старший вздохнул, снова ероша волосы на затылке и кивая вопросительно уставившимся на него хаски. Те тут же ломанулись следом за ним, восторженно лая и чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. А сам молодой человек невесело подумал о том, что чужое невезение, видимо, заразно и передается воздушно-капельным путем. Другой причины, почему его угораздило внезапно осознать собственную влюбленность в мелкую, вредную, болтливую и колючую девчонку, Эрик найти просто не мог. Да и не хотел искать, если уж совсем честно.

Фыркнув, он зашел в дом, махнув рукой в ответ на вопросительный взгляд экономки, и прошел сразу в кабинет. Уселся за стол, принявшись машинально перебирать скопившиеся за один день документы и…

Завис, уставившись в один из договоров, но совершенно не понимая, что в нем написано. Как говорится, смотрю в книгу — вижу фигу. Ну или вспоминаю недавний поцелуй, оставивший ожог в душе, лечить который не хотелось вовсе. И в который раз задаюсь вопросом, как так…

Получилось-то?

— Как сказала бы нуна, охренеть какой пассаж, — криво усмехнувшись, Эрик отложил договор в сторону, сгорбившись и сцепив руки в замок, опершись на них подбородком.

К своим без малого тридцати годам он прекрасно научился читать людей. Да, вел себя как ребенок, был милым, непосредственным, спокойным и в чем-то неуклюжим. В общем, как его когда-то охарактеризовали — непутевым с самой укуренной фамилией из всех возможных. И глядя на его смущенную улыбку, все почему-то резко забывали, что у него есть хорошее образование и крупный бизнес. Да и рос он, в общем-то, в соответствующем окружении, где быть наивным идиотом здорово только на публику.

В жизни такие просто напросто не выживают.

Так что да, Эрик прекрасно умел читать людей. А еще обладал неплохой интуицией, не раз позволявшей избежать опасных ситуаций и провальных контрактов. Вот только, как показала практика, все его чертовы вуду, срабатывающие всегда и везде, именно сейчас оказались абсолютно бессильны. И бесполезны, ага.

Мирославу нельзя было прочитать, хотя она казалась открытой книгой. Ее невозможно было предсказать, потому что слово «логика» явно не про нее. А что за зверь такой «женская логика» Кальянов хоть и представлял, пусть и весьма смутно, но предсказывать не брался. Этот природный катаклизм в принципе не объяснить и не понять, если честно.