Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

Комендантом Полтавы был Алексей Степанович Келин, стойкий и исполнительный офицер, вроде толстовского капитана Тушина. За зиму 1708/1709 года он исправил полтавские укрепления согласно тогдашней инженерной науке и намеревался удерживать город до подхода русской армии. Под его началом находилось 4182 солдата регулярных войск, 4270 артиллеристов и орудийной прислуги при 28 пушках и 2600 вооруженных горожан.

Первые атаки шведов на город были отбиты. Вести осаду на виду у русской армии, сосредоточивавшейся на другом берегу Ворсклы, было рискованно. Однако именно опасность и привлекла внимание Карла к Полтаве. Нордберг пишет, что Мазепа убеждал короля быстрее взять город, чтобы получить удобный опорный пункт для сообщения со Станиславом. «Эти доказательства пришлись по вкусу [королю], в особенности [подействовало] обнаруживаемое этими людьми (запорожцами. – С.Ц.) беспокойство по поводу превосходства неприятельской армии. Чтобы внушить им мужество и доверие, король сам отправился к Полтаве, которую и осадил некоторою частью войск».

Шведские генералы пребывали в смущении, викингство давно выветрилось из них. Даже Рёншельд, который всегда охотно кидался за конунгом в бой и даже сам его подзуживал, как под Раевкой, теперь понурился. На вопрос Гилленкрока, зачем нужно осаждать Полтаву, фельдмаршал хмуро ответил:

– Король хочет до той поры, пока придут поляки, иметь развлечение.

Гилленкрок бросился к благоразумному Пиперу.

– Я боюсь, что если только какое-нибудь чудо нас не спасет, то никто из нас не вернется из Украины, и король погубит свое государство и землю и станет несчастнейшим из всех королей, – убеждал он его.

Пипер был того же мнения, но сознавал всю бесполезность здравых советов, когда речь шла о королевских развлечениях. Гилленкрок и Пипер настолько унизились, что решили действовать через любимцев Карла – Нирода и Хорда, попросив их убедить короля идти за Днепр. Те согласились, но при первых их словах Карл нахмурился, и они умолкли.

Тогда Гилленкрок решил лично переговорить с королем. Привожу этот разговор полностью, так как он того стоит.

На вопрос Гилленкрока, что король намерен предпринять, Карл ответил:

– Вы должны приготовить все для нападения на Полтаву.

– Намерены ли ваше величество осаждать город?

– Да, и вы должны руководить осадой и сказать нам, в какой день мы возьмем крепость. Ведь так делал Вобан [57] во Франции, а вы наш маленький Вобан.

– Помоги нам Бог с таким Вобаном. Но как бы велик он ни был, все-таки я думаю, что он имел бы сомнения, если бы он видел здешний недостаток во всем, что необходимо для такой осады.

– У нас достаточно материала, чтобы взять такую жалкую крепость, как Полтава.

57

Вобан Себастьен Ла Претр де (1633-1707) – военный инженер, маршал Франции (1703), почетный член Французской академии (1699). Построил 33 новые крепости, укрепил свыше 300 старых и руководил осадой 53 городов. Основал первые саперные и минные роты.

– Хотя крепость и не сильна, но гарнизон там сильнее, в нем четыре тысячи человек, не считая казаков.

Король на мгновение задумался, а потом привел свой обычный неотразимый аргумент:

– Когда русские увидят, что мы серьезно хотим напасть, они сдадутся при первом же выстреле по городу.

– Мне это кажется невероятным. Я скорей думаю, что русские будут защищаться до крайности, и затем трудные осадные работы истощат вашу пехоту.

– Я имею в виду употреблять для этих работ не мою пехоту, а запорожцев Мазепы.

– Ради бога, прошу ваше величество подумать, возможно ли, чтобы осадные работы выполняли люди, которые никогда такими вещами не занимались, с которыми можно объясняться только при помощи переводчика и которые убегут прочь, как только работа будет для них обременительна и как только они увидят, что их товарищи падают под пулями осажденных.

– Не разбегутся: им будут хорошо платить.

– Если даже запорожцы дадут запрячь себя в работу, то ведь ваше величество не имеет пушек, которые было бы возможно пустить в ход с успехом против валов, обнесенных палисадами.

– Но ведь вы сами видели, что наши пушки уже разбивали бревна, которые были толще, чем палисады.

– Конечно, то есть тогда, когда снаряды попадали. Но здесь нужно прострелить несколько сотен столбов.

– Если можно пробить один, то можно и сотни.

– Я тоже того мнения, но когда падет последний палисад, то одновременно окончатся и наши боевые запасы.

– Вы не должны представлять нам дело таким трудным. Вы привыкли к осадам за границей и все-таки считаете подобное предприятие невозможным, если у нас для этого нет всего, что есть у французов. Но мы должны выполнить при наших незначительных средствах то, что другие совершают при больших.

– Я бы действовал предосудительно, если бы создавал ненужные затруднения. Но я знаю, что нашими пушками ничего достигнуть нельзя, вследствие чего в конце концов задача взять крепость будет возложена на пехоту и при этом она целиком погибнет.

– Я вас уверяю, что не потребую никакого штурма.

– Но тогда я не понимаю, каким образом будет взят город, если только нам не повезет необыкновенное счастье.

– Да, вот именно, мы должны совершить то, что необыкновенно. От этого мы получим честь и славу.

– Да, бог знает какое это необыкновенное предприятие, но боюсь я, что оно и конец будет иметь необыкновенный.

Это уже была дерзость, но Карл не удостоил ее вниманием.

– Только примите все необходимые меры, и вы увидите, что вскоре все будет сделано хорошо, – закончил он разговор.

«Маленький Вобан» приступил к осаде по рецептам Вобана большого. Этот способ осады состоял в следующем. Вначале строились оборонительные укрепления вокруг вала для защиты от вылазок. Затем на расстоянии 600 метров от вала ночью копалась «первая параллель», где располагали тяжелую артиллерию. Вслед за первой рыли «вторую параллель» в 300 метрах от вала и «третью параллель» – почти перед вражескими укреплениями. «Параллели» соединялись апрошами – зигзагообразными траншеями. Если к тому времени крепость не сдавалась, то осаждавшие рыли сапы (подземные ходы для закладывания мин) к той точке крепостной стены, где артиллерия должна была пробить брешь. Осажденные вылазками мешали работам и рыли встречные ходы, чтобы взорвать минный заряд вместе с осаждавшими.

С 6 апреля у валов Полтавы разгорелась ежедневная борьба: шведы рыли «параллели», а русские ночью разоряли эти укрепления. Допрос одного из шведских пленных показал, что «король, не взяв Полтавы, бою с войсками царского величества дать не хочет».

Вскоре произошло то, чего опасался Гилленкрок: 14 апреля Карл лично осмотрел валы; один из них показался ему низким, и король в тот же день назначил штурм. 3000 мушкетеров бросились на городские укрепления. Келин вывел на валы до 4000 человек и отбил атаку. Русские потеряли 142 человека убитыми и 182 ранеными; шведов, по донесению Келина, «до 500 трупами положили».

На следующий день осада стала очень «крепкой». Шведы подвели под вал подкоп, но русские саперы вынули минный заряд. 22 апреля была обезврежена еще одна мина.

К 30 апреля вся шведская армия стянулась к Полтаве. Немедленно один за другим последовали два штурма; оба окончились неудачно. В начале мая инициатива перешла к русским: 1, 2 и 3 мая шведам приходилось отбивать вылазки. 14 мая осажденные напали на апроши и привели в город подмогу – около 1000 человек. Затем продолжились приступы – 15, 23, 24 мая и 1 июня. У шведов стали подходить к концу запасы пороха и ядер. «Выстрелы, которые вы слышите, – это выстрелы русских, а не наши», – сказал Гилленкрок Пиперу во время последнего приступа. Шведы дошли до такого оскудения, что стреляли железками и камнями.