Карманный Казанова

– У меня есть защитники, вернее, защитник. Мне осточертело терпеть безработного пьяницу, надоело жить с моральным уродом, я ухожу. И не дай тебе бог поднять на меня руку, Илья размажет тебя по стенке.

– Кто?

– Илья Горбачев, мой любовник. Да, я сплю с ним, и в скором времени он на мне женится. Мы заживем нормальной семьей, где мужик будет зарабатывать бабки, а жена заниматься воспитанием детей. И ты ничего не сможешь сделать, я тебя не боюсь... уже не боюсь.

Анастасия ушла, громко хлопнув дверью. Конечно, она немного лукавила, никакого предложения руки и сердца от Ильи не поступало. Во-первых, они были знакомы совсем недолго, во-вторых, у Горбачева имелась законная супруга.

Но Пыльневой было наплевать на все эти нюансы. Она задалась целью охмурить покладистого Илюшу, заманить его в свои ловко расставленные сети. И ей это удалось. Через шесть месяцев знакомства Илья расстался с Тамарой.

Настя была на седьмом небе. Тома, жена Ильи, оказалась на редкость слабой женщиной, неинтересной соперницей. Она сдала позиции, даже не пытаясь вести войну. Что ж, Насте это было очень даже на руку. Вскоре Пыльнева переселилась в особняк Горбачевой.

А постепенно спивавшийся Касаткин не мог, да и не хотел мириться с потерей. Валерий упорно продолжал преследовать бывшую любовницу, угрожая Пыльневой неминуемой расплатой. Дошло до того, что Илья был вынужден нанести визит Касаткину и, не без помощи кулаков, улаживать ситуацию. Касаткин на время затихал, уходил в подполье, а затем с новыми силами принимался за старое.

Галина Юрьевна молила сына забыть Настю, пыталась знакомить его с незамужними особами, мечтавшими обзавестись семьей. Попытки с треском проваливались. Касаткин бредил Анастасией, лишь она одна его судьба.

Шло время. Валерию удалось взять себя в руки. Он устроился на работу, бросил пить, сделал ремонт в квартире. Жизнь стала налаживаться. И когда Валерий совсем почти забыл свою Анастасию, она вновь появилась на горизонте.

В один из выходных Валерий отдыхал дома перед телевизором. В дверь позвонили.

Касаткин ожидал увидеть кого угодно, только не Настю.

– Ты? – удивился Валерий.

– Я.

– Поистине сегодня день сюрпризов.

– Пройти можно?

– Входи.

Настя прошествовала на кухню.

– О... да ты привел квартирку в божеский вид. Новый холодильник, стиральная машина, плита. Потихоньку встаешь на ноги?

– Стараюсь по мере возможного.

– Ценю.

– Зачем приехала? Поиздеваться?

Горбачева опустилась на табурет.

– Эх, Валера, не издеваться я приехала, прощенья хочу у тебя попросить. Нехорошо я с тобой поступила, совесть мучает.

– Так-так, продолжай.

– Ты, конечно, тоже вел себя не по-джентльменски, поднимать руку на женщину – последнее дело.

– Кто старое помянет...

– Злишься на меня?

Касаткин отвернулся.

– Временами.

– Простить сможешь?

– Уже простил. Ты тоже... не серчай.

Настя всхлипнула.

– Не разглядела я тогда своего счастья, все о красивой жизни мечтала, пыталась из нищеты вылезти.

– К чему клонишь?

– Скажи, если я вернусь, не прогонишь?

– Куда вернешься?

– К тебе.

– Ты никак пьяная?

– Трезва как стеклышко.

– Значит, в королевстве не все спокойно?

– Угадал. Надоела мне клеточка золотая. Обретя достаток, я лишилась главного – любви. Ведь тебя одного любила, думала, до глубокой старости бок о бок проживем.

Валера усмехнулся:

– То есть тебя выгоняют, нашли замену?

– Ошибаешься, сама ухожу. Илюшка во мне души не чает, потакает малейшей прихоти, а мне...

– А тебе?

– Не хватает тебя, твоих объятий, голоса, глаз... Валерка, давай начнем все сначала?

Признаться, подобное заявление выбило Касаткина из колеи. Он прошелся по кухоньке и тихо спросил:

– Ты хорошо подумала, после жалеть не будешь?

– Ни секундочки.

Настя обвила шею Валеры и подарила ему страстный поцелуй.

Касаткин растаял. В мгновенье ока прошлое кануло в Лету, воображение нарисовало радужные картины счастливой семейной жизни с Настеной.

Горбачева осторожно произнесла:

– Как ты сам понимаешь, сразу переехать к тебе мне не удастся.

– Без проблем, рассчитывай на меня, чем смогу – помогу. Если надо вещи перевезти, я всегда пожалуйста.

– Валера, ты настоящий. В который раз убеждаюсь, я сделала правильный выбор. От помощи не откажусь. Сможешь завтра на моей тачке кой-куда смотаться?

– Говори куда и зачем?

– В Ногинск. Я оставлю адрес, тебе необходимо передать пакет с лекарствами моей дальней родственнице.

– Договорились.

– В восемь утра я припаркуюсь у подъезда.

– Так мы вместе поедем?

– Нет, – Настя задумалась, – у меня неотложные дела. Машину заберу позже.

Касаткин даже не заподозрил подвоха. Например, он не поинтересовался, почему Настя сама не может отвезти лекарства, на чем она отправится улаживать неотложные дела и вообще с чего вдруг произошли столь резкие перемены?

Утром следующего дня, без пятнадцати восемь, Горбачева звонила в дверь Валеры.

– Ты уже? – Касаткин допивал кофе.

– Валер, поторопись. – Настя нервно затягивалась сигареткой.

Пустая чашка перекочевала в раковину.

– Выходим.

У подъезда Настя протянула Касаткину ключи.

– Значит, как договорились, отдаешь таблетки и возвращаешься, а вечером тебя ждет грандиозный сюрприз.

Сюрприз случился намного раньше – на выезде из столицы Валерия остановили сотрудники ГИБДД.

Дальнейшие события развивались, как в самом настоящем боевике. Касаткина скрутили, запихали в машину и отвезли в отделение.

Позже Валера узнал – его обвиняют по двум статьям: угон автомобиля и... убийство. Да, да, убийство Ильи Горбачева.

Валерий твердил, что произошла ошибка, он ни в чем не виноват. Его попросили отвезти в Ногинск пакет с лекарствами, машину дала бывшая любовница. Какой угон, а тем более какое убийство?

Улики свидетельствовали об обратном. В пакете вместо лекарств обнаружились три новые записные книжки, а кроме того, в семь утра, в тот самый момент, когда неизвестный совершил наезд на Илью Горбачева, свидетельница успела запомнить номера машины.

Дальше больше. Выяснилось, что еще накануне вечером Анастасия Горбачева заявила в милицию об угоне автомобиля. По словам Насти, она припарковалась, чтобы купить в палатке сигареты, и, оставив ключи в машине, на пять минут покинула салон.

Касаткин кричал о подставе, требовал немедленной встречи с Горбачевой, клялся и божился, что невиновен.

Тем временем убитая горем новоиспеченная вдова рыдала в стенах шикарного особняка на груди Виолетты Сигизмундовны. Проклиная Касаткина, она винила себя в смерти Ильи.