Карментос

– Что сам-то за книжку не постоял?
– усмехнулся Костолом.

– Я не буду драться из-за книжек, - пробормотал парень, на что Костолом улыбнулся еще шире.

– Дело не в книжке, а в том, как ты позволяешь к себе относиться, - проговорил он. Его логика была проста. Если ты позволил кому-то забрать что-то у тебя, то тебе это было не так уж и нужно. А если хочешь, чтоб тебя уважали, докажи, что с тобой лучше не связываться. Забавная такая психология лихих девяностых годов.

От размышлений его отвлекло какое-то движение слева. Он повернулся и удивленно взглянул на стоящую рядом красивую темноволосую девушку.

– Привет, - улыбнулась она.

– Я Вика.

Костолом удивленно приподнял брови. Он не понимал, что делает эта девушка.

– И... че?
– спросил, наконец, он, пока дерущиеся продолжали разносить зал.

– Обычно в таких случаях говорят в ответ свое имя, - продолжала Лозовская.
– По сценарию знакомства и заведению дружбы.

Костолом продолжать удивляться. Знакомство и заведение дружбы? Нет, с ним никогда не заводили дружбы. Его либо боялись, либо ругали. О дружбе он не знал ничего.

– Ну, типа Костолом, - пробасил парень, окончательно сбитый с толку. Пожав плечами, Вика кивнула, дескать Костолом так Костолом.

– Ты можешь попросить своих друзей прекратить это?
– Вика указала на ребят. Все вокруг собрались и со страхом и интересом наблюдали за происходящим. Влезать никто не решался.

– Пожалуйста, - добавила она с милой улыбкой. И Костолом согласился. Он крикнул своим прекратить, и постепенно драка закончилась. Правда, видок у ребят был фантастический. Только Защитин сумел отделаться легким синяком на нижней челюсти. Остальные же собирались отправится в лазарет.

– На справки надеетесь?
– пошутил Кирилл, потирая ушибленное место.

– А ты нет как будто?
– усмехнулся Сашка. Он так активно орудовал рукой, что, кажется, вывихнул запястье. Кирилл ответил, что в лазарет не собирается. Он в состоянии и сам приложить себе лед. Когда, под возгласы собравшихся в зале корпусантов ребята удалились, Кирилл обернулся и увидел, как Лозовская, что-то сказав Костолому, быстро направилась к нему.

Вика на самом деле поблагодарила костолома за помощь и подбежала к Кириллу.

– Ну что, добился своего?
– поинтересовалась она, глядя на зацветающий синяк Защитина.

– Да, не мог перенести твоего триумфа, - признался он.
– Зато теперь все вновь смотрят только на меня.

– Порядок вещей восстановлен, - улыбнулась Вика.
– Помочь с медициной?

Не дожидаясь ответа, она коснулась его плеча, и оба исчезли в радужном вихре.

***

– Лозовская! О таких вещах предупреждать надо!
– возмутился Кирилл, когда он оказался в комнате Вики.

– Промедление смерти подобно!
– напомнила Вика и достала аптечку, которую она, кстати, взяла с полочки Ани. Защитин, решивший почувствовать себя настоящим умирающим, упал в компьютерное кресло и откинул голову назад.

– Если не приложить лед, отек будет гораздо сильнее, - продолжала Вика, завернув лед в марлю.
– Держи, я пока найду пластырь.

Холод успокоил боль, и Кирилл немного расслабился.

– Эй! Ты только не вздумай тут спать!
– предупредила Лозовская, приближаясь к нему с пластырем.
– Ты какой пластырь предпочитаешь? Белый, наверно? Чтоб точно все заметили последствия подвигов?

Кирилл засмеялся.

– Ага, - кивнул он.
– Налепи, пожалуйста, в форме снежинки.

– Разумеется, - улыбнулась Вика. Все же она была милосердна и приклеила ему бежевый магический пластырь, который сливался с кожей и практически не был заметен. Пока она приравнивала края, он чувствовал движения ее бережных быстрых пальцев.

– Такие холодные руки, - произнес он.

– Всегда такие, - пожала она плечами.

Она повернула голову, и длинная волнистая прядь упала вперед, коснувшись лица Кирилла.

– Извини, - слегка засмеялась девушка.

– Волосы атакуют, - прокомментировал Кирилл, глядя на то, как Вика закинула прядь назад, а она все равно упала на плечо. Тогда он медленно поднял руку и осторожно завел непослушную прядь ей за ухо.

– Спасибо, - негромко сказала она, и он вновь увидел, как заиграла ямочка между ее матовыми, чуть выступающими ключицами.

– Ты грустный, - услышал он. И это удивило его.

– Правда?.. Мне казалось, что я выгляжу довольно веселым, - признался Защитин.
– Да и странно, что ты заметила. Я думал, всем плевать на меня.

– Ты просто устал, Кирилл, - сказала Вика.
– Тебе нужно выспаться.

– Но сегодня я уже выспался, - улыбнулся он. Его темные глаза смотрели прямо на нее. Он моргал очень редко, и от того Вика чувствовала легкое смущение, будто он смотрит не только на нее, но и сквозь нее.

Ей нравился его взгляд, спокойный и смеющийся.

– И как? Тебе полегчало?
– Вика знала, она должна что-то сказать сейчас. Что угодно.

– Нисколько, - признался Кирилл, не отводя взгляда от нее.

– Я по себе знаю, - говорила Вика, не обращая внимания на его реплику, - когда выспишься, мир кажется прекрасным.

– Ничего прекрасного, - сказал Кирилл. "Кроме тебя", - мысленно добавил он и встал. И вот роли поменялись. Теперь уже она испугалась того, что чувствует; того странного волнения под областью сердца. Он был так близко от нее, а она сделала едва заметный шаг назад, и он понял, что ему пора уходить.

– Доброй ночи, Вика, - улыбнулся он и пошел к двери. Но, выходя, он столкнулся с Аней Мировой, возвращавшейся из Карментоса в комнату. Все собирались на шабаш, о котором Я вам расскажу через пару секунд, и Аня хотела переодеться. К тому же, она уже была наслышана о подвигах одногруппников, и пластырь Кирилла ее не удивил.

– Мадам!
– улыбнулся Кирилл своей давней подруге и подвинулся в сторону, пропуская Аню.

– Мусье!
– Мирова проскочила внутрь, изобразила реверанс и задала довольно двусмысленный вопрос: - Вы все еще надеетесь?

– Вовсе нет, - засмеялся Защитин, прекрасно поняв Мирову.
– Виктория достаточно умна для того, чтобы быть влюбленной в меня.

* * *

Вселенский Марс Венерович, директор Карментоса, был положительно против всяких шабашей, которые ежегодно устраивались в центре Магограда, в районе с названием Валериус. Поэтому, когда он узнал, что почти все ученики собираются туда пойти, он не стал скандалить и штамповать запреты, а просто заявил, что в десять вечера закроет корпус, и его не будет касаться, кто остался за дверьми.