Каролинец

Том, большой и добродушный, возвышался над сестрой, сидевшей на диване.

— Я пришел сюда задавать вопросы, а не для того, чтобы спрашивали меня,

— ответил он и спросил: — Это правда?

— Боюсь, что правда, Том. — Ее внезапно осенило. — Лучшая услуга, которую ты можешь оказать Гарри, — скорее пойти к нему и передать, чтобы он покинул город, не мешкая ни минуты. Уилл подписывает ордер на его арест — за Фезерстона и за нападение на почтовую контору сегодняшним утром. Поторопи его, Том!

Но Том не стал спешить. Вместо этого он уселся рядом с сестрой и флегматично улыбнулся; его поведение ее встревожило.

— Не пойду, пока не повидаю Уилла, — заявил он.

— И чем ты можешь обрадовать Уилла?

— То, что я ему скажу, заставит его одновременно подписать ордер и на мой арест. Потому что этой ночью я вместе с Гарри был на мясном рынке. Весь Чарлстон знает, что я там был. И, между нами, в нападении на почту я тоже замешан.

— Ты с ума сошел, Том! О, как ты мог! Ты хоть немножко подумал обо мне?

— Ее статная фигура, казалось, еще выросла от негодования. — Как ты мог поставить меня в такое дурацкое положение!

— Это не ты в дурацком положении, а Уилл. Ему придется арестовать своего шурина или изменить намерение относительно Лэтимера.

Томас Айзард, как видим, был, в конечном счете, не лишен-таки определенной находчивости.

Глава XI. Пат

Совместными усилиями брат и сестра частично поколебали решимость губернатора. Посещение Майлса Брютона тоже имело отношение к ночному происшествию и предполагаемой реакции лорда Уильяма. Брютон пришел, чтобы предостеречь свояка от опрометчивых шагов. Слабовольный лорд Уильям, как флюгер, поворачивался под любым дуновением ветерка и, когда он возвращался из сада, его жесткая позиция была уже расшатана. Получив ультиматум Тома, он в сердцах припомнил, что имя Айзарда упоминалось также и в списке мятежников, нападавших на арсенал.

Но смятенные его мысли првел в порядок голос Мендвилла, явственно зазвучавший в мозгу: «Продемонстрируйте свою силу… докажите, что вы не страшитесь призрака гражданской войны… Они играют на вашем страхе».

Если Мендвилл прав — а в этом он лорда Уильяма убедил — то, имея в виду избавление от этого окаянного Гарри Лэтимера, угроза ареста должна подействовать столь же эффективно, как и сам арест. Нужно избавиться от него

— неважно, каким способом — и тогда с большинством проблем будет покончено.

В результате губернатор принял новое решение и с не меньшей, чем прежде, твердостью объявил:

— Приказ об аресте не может быть отменен. Сегодня я подпишу его. У меня нет выбора. Губернатор Южной Каролины, имея очевидные доказательства грабежа и государственной измены, совершенных одним и тем же лицом, обязан принять меры. Но наказание может быть отсрочено. Я приостановлю исполнение приказа на двадцать четыре… нет, на сорок восемь часов и сегодня же официально предупрежу об этом мистера Лэтимера. Меня вполне удовлетворит, если он покинет Южную Каролину в течение предоставленной отсрочки.

— Фактически это указ об изгнании, — сказал Брютон, выпячивая губы.

— И величайшее снисхождение, причем гораздо больше, чем я имею право оказать. Если вы ему друг, Том, и мне тоже, убедите его воспользоваться отсрочкой.

Чем больше лорд Уильям размышлял о новом решении проблемы, пришедшем ему в голову с внезапностью вдохновения, тем больше оно ему нравилось. Оно казалось ему чуть ли не Соломоновым; он подозревал в нем достоинства маленького дипломатического шедевра. Одним удачным ходом он спасет свое реноме, избавит провинцию от бунтаря и ничего при этом не спровоцирует. Подавленность лорда Кемпбелла как рукой сняло, он воспрял духом и, приятно возбужденный, поднялся в кабинет, откуда послал за Мендвиллом. Явившись на вызов, конюший застал лорда Уильяма мурлыкающим какой-то песенный мотивчик.

— Ордер подписан, — важно начал губернатор, — но исполнение отложено до утра пятницы — на сорок восемь часов, начиная с этой минуты. Вам надлежит немедленно поставить в известность мистера Лэтимера.

Мендвилл подумал было, не сошел ли губернатор с ума, и едва не спросил его об этом. Но когда его светлость изволил объясниться, Мендвилл переменил свое мнение. Он уже почти восхищался гибкостью, с которой лорд Уильям проскользнул между Сциллой и Харибдой труднейшей дилеммы. А коль скоро самому Мендвиллу, по сути, нечего было желать, кроме устранения Лэтимера, то для него не имело особого значения, каким путем оно будет достигнуто.

Поэтому довольный капитан Мендвилл выбежал из дому и зашагал вниз по Брод-стрит, затем свернул на север и двинулся вдоль широкой Бэй-стрит, мимо бастионов и куртин note 26 над широкой гладью Купера, выносящего свои воды в океан. В бухте, за множеством более мелких посудин, он различил черно-белый корпус шлюпа «Тамар», стоящего на рейде на расстоянии мили от берега, и подумал, что полдюжины таких кораблей быстро отбили бы бунтарские замашки у этих колониальных выскочек. Он миновал людную набережную, начало Куин-стрит, вошел в тихий квартал за таможней и добрался наконец до владения Гарри Лэтимера.

Note26

Бастион — фортификационное сооружение, обычно из камня, служащее в качестве огневой позиции и укрытия пушек. Куртина — стена, соединяющая два бастиона.

Джулиус в шитой серебром небесно-голубой ливрее проводил капитана в библиотеку, где ему предоставилась возможность скоротать ожидание, изумляясь произведениями искусства, которыми себя окружали Лэтимеры.

Ему пришлось-таки изрядно поизумляться: Лэтимер долго не хотел отрывать его от этого занятия. Когда молодой хозяин дома все же появился, он был одет в абрикосовый бархатный сюртук поверх черных атласных панталон, завязанных ниже колен, и в черные шелковые чулки. Тесьма на воротнике и обшлагах сюртука являла великолепный образец работы Мешлена, на пальце у Лэтимера сверкал перстень с дорогим бриллиантом, а туфли на красных каблуках, украшенные пряжками со стразами, явно совершили путешествие из Парижа.

Джулиус придержал дверь, и Лэтимер с порога отвесил посетителю изящный поклон.

— Мое почтение, капитан Мендвилл.

— Ваш покорный слуга, сэр, — ответил Мендвилл, в свою очередь, шаркнув ножкой. — Я прислан к вам его светлостью губернатором.

Лэтимер подошел ближе. Джулиус попятился, дверь закрылась, и они остались вдвоем.

— Вот кресло, сэр.

Капитан Мендвилл присел.

— Я перейду прямо к делу, мистер Лэтимер. Не взыщите, но вы допустили серьезный промах.

— Воистину, сэр, и не однажды, — с легкостью подтвердил его слова Лэтимер.

— Я подразумеваю ваше ночное выступление перед толпой на мясном рынке, в результате которого был убит человек.

— Вы уверены, капитан Мендвилл, что это случилось из-за моего выступления?

— Отчего же еще?

— У меня есть подозрение, что это было следствием вашей, сэр, преднамеренной нерасторопности. Вы не воспользовались предупреждением, полученным от меня в Фэргроуве. Так что не я вынес приговор Фезерстону — это вы убили его.

— Сэр! — вскричал, вскочив, капитан.

Синие глаза Лэтимера безмятежно перебегали с одного зрачка Мендвилла на другой. Складывалось впечатление, что он развлекается.