Карпара Тифчик

Стоя перед окном, руки за спиной, Он с облегчением выдохнул:

– Здравствуйте, Верочка, вы не представляете, как я рад вас видеть! Боюсь только, что сейчас не совсем подходящее время…

– Я понимаю, что опоздала, но, видите ли…

– Нет-нет, не волнуйтесь, всё нормально. По предварительной информации, из очень конфиденциальных источников, вы понимаете… я уверен, что «Зелёный свет»…

Вера открыла сумочку и сунула в неё руку:

– Вы даже мне присесть не предложите?

– В этом нет никакой необходимости, уверяю вас! Всё решится в самом лучшем виде, не стоит даже и беспокоиться и, тем более… садиться, - он двумя широкими шагами преодолел расстояние, разделявшее их, и мягко, но решительно, стал подталкивать её назад к двери.

– Может, всё-таки, вы выслушаете мои аргументы… про бабушку, я имею ввиду, - совсем растерялась она.

– Не надо про бабушку, и про вашего спаниеля тоже… знаете ли, время такое… передавайте им обоим привет!

И Он бесцеремонно захлопнул дверь, оставив её стоять в коридоре.

– Вы не представляете, Афеноген Ильич, я была просто в шоке. Всё, блин, думаю, провалила тендер, уволят меня. Разревелась даже. Не помню, как до машины дошла, а там ещё Виталька сидит и протягивает мне… наш конверт! Я глазам не поверила – можете себе представить!

Она положила передо мой на стол два запечатанных конверта – стандартные продолговатые почтовые атрибуты, примерно одинаковой припухлости, по виду и не определишь, который из них изначально был наш.

Что ж, деньги-то списаны: настала пора, видимо, заняться благотворительностью.

– Отдайте в бухгалтерию. Пусть оформят и передадут в какой-нибудь дом инвалидов в качестве добровольного пожертвования.

Тендер мы выиграли, конечно. У Веры лёгкая рука. Но я, признаться, и не сомневался в успехе: пересчитав в бухгалтерии содержимое обоих конвертов, выяснилось, где чей – у «Нолика» как раз одного такого знака в общей сумме и не хватало. Жульё, одним словом, никому доверять нельзя.

Но Бог – не фраер…

Эпизод 5

РАЗНИЦА ВО ВРЕМЕНИ

(первый сон Афеногена)

Я копаюсь на помойках, как червяк,

С детства жизнь моя наперекосяк,

Канализационный люк – моя дверь,

Но я счастлив по-своему, поверь!

Ю.Клинских, «БОМЖ»

– Бежим, Сергеич, бежим!!! – Крикнул я и припустил со всех ног.

Канцелярский дырокол с острыми краями, размером со страусиное яйцо, наполненный адскими крупинками от налоговых деклараций, с гулким звуком ударился в спину главного акционера ряда отечественных предприятий, словно о куль с песком.

– Это тебе за «кварталку»! – неслось от преследователей.

Я краем глаза увидел, как тот, вскинув руки, чуть не упал, чертыхнувшись, но удержал равновесие и с обезумившими от страха глазами ринулся дальше вперёд, шваркая разбитыми кроссовками по искореженному асфальту. На миг у меня мелькнуло безумное желание остановиться и придать ему скорости сзади испытанным управленческим способом – волшебным пенделем, но мои собственные ботинки не по размеру были настолько тяжелы, что мне стоило огромного напряжения перемещать их в беге, и я опасался, что, тормознув, в итоге совсем потеряю их, и я что есть сил бежал вперед, стараясь увеличить разрыв между собой и преследователями, уже не глядя на Сергеича, который заметно отставал, тяжело дыша где-то в кильватере. Вдруг над своей головой я скорее почувствовал, чем услышал резкое движение воздуха и звук, похожий на свист, и еще один предмет – старинное пресс-папье с директорского стола – ударился о землю прямо передо мной, чудом не задев голову.

– А это премия за полугодие!

Я глядел вперед сквозь патлы, в которые превратились за последние дни мои волосы, сбившиеся сейчас на глаза. Я был уверен, что знал это место впереди: еще метров тридцать, и за углом старого кирпичного здания общежития должна показаться заброшенная котельная, в которой когда-то, по молодости, мы сжигали непроведенные счета-фактуры, а недалеко от её завалившегося входа был колодец, которым пугали молодых пожарных инспекторов перед проверкой на нашей фирме, и если ещё прибавить ходу, то в нем можно было бы укрыться: туда за нами никто не решится спрыгнуть – гиблое место.

Виновник торжества пыхтел в двух метрах позади, но не отставал, подлец. Мы оба уже почти задыхались, когда, наконец, обогнув угол из красного потрескавшегося кирпича, увидели перед собой одноэтажную постройку такого же типа, как и полуживое общежитие, с зияющими проемами вместо окон.

– Сюда, Сергеич!
– крикнул я, направляясь к проёму, который раньше служил дверью.

Главный акционер, ничего не соображающий от боли, страха и усталости, покорно влетел вслед за мной в смердящее помоями и испражнениями место. Я замер на мгновение, опершись рукой о мелованную стену, переводя дух и озираясь по сторонам. В дальнем углу заваленного мусором помещения на стене красовалась изогнутая стрелка, указывающая вниз, с какими-то буквами, и я интуитивно ринулся туда, перескакивая через старые коробки и пакеты, наполненные битым стеклом, пустыми консервными банками и еще Бог весть чем. В углу, под ворохом тряпья, которое я отпихнул ногой в сторону, моим глазам предстал люк.

– Помогай... давай, Сергеич!
– крикнул я через плечо, пытаясь сдвинуть тяжелую чугунную крышку с гравировкой "1975".

Он, сложившись чуть ли не вдвое, упал рядом на колени, и мы на одном адреналине спихнули в сторону тяжелый люк, и тут услышали у входа матерные выкрики и возбужденные возгласы:

– Вон они! В углу копошатся!

Сергеич первым проскользнул в черное отверстие, и я через мгновение собственными ушами убедился, что на полу внизу не было ни батута, ни матрасов. В мою сторону с треском канонады посыпались организаторы, калькуляторы и обломки других предметов, валявшихся в изобилии на полу.

– Фу, вонь какая!
– неслось со стороны нападавших. – Это от них так смердит! Вот вам за субботник на складе! Вот вам за обещанную компенсацию питания! Вот за доставку на работу транспортом предприятия! А вот и за ДМС!

Я, прикрывая рукой голову, протиснулся в узкое отверстие, нашарил ногой ступеньку, встал на неё, и, скрючившись, изо всех сил уперся лопатками и затылком в наполовину смещенный чугунный диск. Тот поддался усилиям и сдвинулся назад в пазы, оставив нас в кромешной тьме. Нога моя соскользнула с выемки, и я полетел вниз сквозь смрад и пыль, которую не видел, но почувствовал в носу и на потрескавшихся губах.

Открыв глаза, я понял, что упираюсь пятками в матрац, а частью головы – в высокую спинку кровати, при этом шея больше походила на гуттаперчевый скрюченный шланг от пылесоса. Подушка лежала рядом, откинутая непроизвольным движением во сне. Слева, сквозь узкий проём гостиничного окна, на меня беззастенчиво пялилась мерцающими огнями Останкинская башня, а справа тонкая полоска света из туалета навязчиво напоминала, что накануне я забыл щёлкнуть выключателем.