Карт-Бланш для Синей Бороды

Невозможно было передать, какое счастье я испытала, снова оказавшись в доме отца, снова уплетая за обе щеки любимое лакомство и слушая голос матушки — как будто перенеслась в детство. Я в двух словах рассказала ей о жизни в Конморе, умолчав о сложностях, с которыми столкнулась — незачем было волновать матушку, рассказывая о ненависти Бамбри, кушанье лотофагов и… наших истинных отношениях с милордом графом. Матушка горячо одобрила преобразование замка, а также намерение провести прием и охоту. Я отдала ей приглашения для нее самой, Анны и Констанцы.

— А приглашение Реджинальду будет? — спросила вдруг матушка.

— Причем здесь Реджи? — спросила я. — Он в свите графа, и если милорду будет угодно, он сам пригласит его…

— Реджинальд часто заходит ко мне, — сказала матушка, глядя на меня с улыбкой. — И все время о тебе спрашивает. Мне кажется, намерения у него самые серьезные…

— Какие намерения?! — шепотом воскликнула я, невольно оглядываясь — не слышит ли служанка.

— Если честно, он говорил немного более конкретно и более чем страстно, — ответила матушка. — Он просил ничего тебе не говорить, но — прости! — я не удержусь. Он так влюблен в тебя, дорогая Бланш, и рассказал мне все-все — и про ваши имена, которые вырезал на дереве, и про то, как ты обещала ждать его…

— Не обещала! — я покраснела до корней волос.

— Бланш, в этом нет ничего постыдного, — успокоила меня матушка. — Вы были детьми, я помню вашу нежную детскую дружбу. Реджинальд рассказал даже о вашем поцелуе — как это все трогательно!

— Да какой поцелуй, мама! Он поцеловал меня в щеку — только и всего!

— А еще он сказал, — матушка будто не слышала моих слов, — что устроился на службу к графу только чтобы быть поближе к тебе. Бланш, дорогая, он ведь нравится тебе. Я видела, как вы танцевали с ним на балу. Когда граф разведется с тобой…

— Мама! — я вскочила, и слезы так и хлынули из глаз.

— Ты плачешь?! Бланш, прости, я чем-то обидела тебя? — матушка испугалась и захлопотала, утирая мне слезы и обнимая.

Я не смогла удержаться и расплакалась. И сейчас, как в далеком детстве, я снова сидела на полу, уткнувшись в материнские колени, а матушка гладила меня по голове, больше ни о чем не расспрашивая, давая возможность выплакаться.

Когда граф и Гюнебрет вернулись за мной — румяные от мороза, весело смеющиеся, разглядывавшие покупки — новенькие арбалеты и дамское седло, обтянутое красной кожей, я встретила их уже спокойной, попрощалась с матерью и села в сани рядом с моим мужем на год.

61

Слушая болтовню Гюнебрет, которая восхищалась покупками, мы с Аленом обменялись понимающими взглядами. Я была очень рада, что он примирился с дочерью, и что послушался моего совета насчет подарка.

Сани ехали по Ренну медленно, и все прохожие кланялись нам, а экипажи спешили уступить дорогу. Знатные господа заговаривали первыми, желая доброго дня. Мы встретили леди Чендлей с дочерьми, и я представила им Гюнебрет и передала приглашения на прием Двенадцатой ночи.

— Будет бал, вкусное угощение, — расписывала я, — а на следующий день — охота на лис. Приезжайте, повеселимся на славу.

— Мы посетим Конмор непременно, — заверила нас леди Чендлей. — Как весело проходит эта зима в Ренне!

Оглянувшись, я увидела, что они сразу развернули экипаж в торговые кварталы — несомненно, торопились заказать новые наряды.

Мы посетили еще несколько домов, чтобы самолично передать приглашении, а потом остановись на площади.

— Там на наших санях не развернуться, — сказал граф. — Прогуляйтесь пешком, тут недалеко. Пойти с вами?

Но я заверила, что мы с Гюнебрет справимся с покупкой шоколада и без него, а также сделаем заказ к празднику.

— Возьмите хотя бы слугу, — предложил де Конмор. — Он понесет покупки.

Но я отказалась и от сопровождающего. Мне хотелось пройтись вместе с Гюнебрет, чтобы окончательно увериться, что все недопонимания между нами исчезли.

Граф кивнул и остался поджидать нас возле саней, а мы с Гюнебрет держась под руку, отправились прямиком клавке господина Маффино.

Прозвенел знакомый колокольчик, и я окунулась в привычное облако запахов — ванили, корицы и кардамона. Девиц на подхвате прибавилось еще, и господин Маффино важно указывал им, проверяя сладость миндальной массы, густоту теста и сладость цукатов.

При нашем появлении он бросился к дверям и услужливо кланяясь высказал несколько витиеватых комплиментов, упомянул о погоде, а затем начал ненавязчиво расхваливать товар:

— Сегодня у нас чудесные ромовые конфеты и перечные треугольники! Если угодно, есть свежие бисквиты! И слоеный торт, что мы сделали вчера. Сегодня он уже пропитался кремом и будет нежен и мягок, как ангельский поцелуй!

— Господин Маффино, оставьте ваше красноречие, — ответила с улыбкой. — Мы возьмем слоеный торт, и немного бисквитов, и очень много конфет. А еще закажем десерты на Двенадцатую ночь, примерно, на сто персон. Только никакого безе, умоляю! Оно не доедет до замка!

Маффино оценил шутку, понятную нам двоим, засмеялся и погрозил мне пальцем.

Пока мы с Маффино оговаривали меню, а Гюнебрет следила за упаковкой сладостей в двуручную корзину, в лавку заглянули новые посетители. Леди Алария с подругами вошли, изящно сбивая с каблучков снег. Мы раскланялись с преувеличенной любезностью, после чего я взяла Гюнебрет за руку и сказала:

— Познакомьтесь, это — леди Алария, дочь лорда судьи, леди Сюзон и леди Рене. А это — леди Гюнебрет де Конмор. Мы уже передали приглашение на бал и охоту и вашим родителям, леди Алария, и вашим, леди Сюзон и леди Рене.

Две девицы поклонились Гюнебрет, щебеча любезности, а Алария спросила громким шепотом, который, естественно, услышали все:

— Очередная леди де Конмор?! Но ведь вы еще живы, дорогая Бланш!

Выпад был лишен деликатности, и я предупредительно сжала руку своей падчерицы, потому что Гюнебрет уже воинственно выпятила нижнюю губу, готовясь ринуться в бой.

— Это дочь милорда де Конмора, — с улыбкой поправила я Аларию, — но так мило с вашей стороны, что вы волнуетесь о моем добром самочувствии.

— Как же может быть иначе, дорогая Бланш? — пропела в ответ Алария. — Весь город молится о вашем добром здравии…

— Очень великодушно, — вставила я.

— …чтобы вы не повторили злую судьбу прежних семи леди де Конмор, — закончила Алария с самым невиннейшим видом.

Леди Рене испуганно подтолкнула ее локтем, и красавица поспешила исправить оплошность, которую допустила:

— О! Я ни в коем случае не имела ничего плохого в мыслях! Просто доброе пожелание, ничего больше!

— Слухи о семи женах милорда де Конмора весьма преувеличены, — сказала я спокойно. — Мне жаль, что вы озвучиваете… непроверенные слухи, дорогая Алария.