Карт-бланш императрицы

— Поиграй тут, — сказала ему Екатерина, стараясь не показать своего волнения. Павел присел на стул, сложив на коленях руки, и уставился на мать, метавшуюся по комнате загнанной волчицей.

Блестяще продуманный заговор рассыпался, как карточный домик. Они учли все, кроме самого главного — времени. А время уже потеряно. Начало Нового года — не самое лучшее время для смерти. Праздники, веселье. Вот и расслабились. Позавчера с горок катались, вчера на санках ездили, вернулись лишь под утро. Тут их известили — у императрицы агония.

В комнату без стука вошел Шувалов.

— Ну, что? — бросилась к нему Екатерина. — Что, Петр?

— Радуется, — коротко ответил Шувалов. — С ним Воронцова и ее родственники. Нам остается только молиться.

— И думать, Александр Васильевич, и думать, — Екатерина справилась с первой паникой и теперь мыслила решительно и верно.

— Воронцова настаивает на твоем немедленном постриге, — княгиня Дашкова прибыла во дворец сразу же, как только получила послание Екатерины. — Даже манифест сама подготовила, дура. Ошибка на ошибке. Чего сказать хотела, так и не понятно. Угрозы, обвинения, награды себе и дяде. С ума спятила от радости. Во дворе траур, а она в белом платье щеголяет.

— Так Петр распорядился, — мрачно сказала Екатерина.

— Еще тот дурак. — Дашкова не стеснялась высказывать оценки. Будь готова, Лизка мечтает еще до похорон стать Елизаветой II.

— Ей придется подождать, — жестко ответила Екатерина. — Даже такой идиот, как Петр, понимает, что невозможно начинать царствование с подобного скандала. В такой момент позорного венчания никто не допустит. На моей стороне окажется не только Европа и церковь, но и народ. Пара месяцев у меня есть, а этого вполне достаточно. Что с Паниным? Ты с ним говорила?

Дашкова неожиданно залилась краской.

— И не только говорила. Знаешь, он оказался весьма неплохим кавалером. И чего я так долго сопротивлялась, думая, что он стар для меня?!

Екатерина почувствовала угол ревности, но постаралась этого не показать:

— Просто тебе девятнадцать, а ему под сорок. Вот и сопротивлялась. Так что с Паниным?

— Никита Иванович заверил меня, что будет сообщать обо всем, что произойдет на половине великого князя.

— Ты, наверное, хотела сказать — императора, — Екатерина внезапно осознала, что не пройдет нескольких дней, как и ее статус изменится. Она станет императрицей.

Панихида по императрице прошла пышно и громко. Екатерина единственная, кто надел траур по усопшей императрице, чем вызвала неудовольствие императора и симпатии присутствующих. От тяжелого запаха ладана кружилась голова и к горлу подступала тошнота, ставшая столь привычной в последнее время. "Беременна, — с досадой подумала Екатерина. — Опять беременна. И как это некстати, боже мой. Вот и еще один мой довод, может быть, самый весомый, в пользу грядущих перемен. Вряд ли и в этот раз Петр признает свое отцовство. Столь уязвимое положение — прекрасный повод для развода". Она судорожно сглотнула и незаметно сунула в рот соленый сухарик — лучшее средство от тошноты. На время помогло.

Мимо разряженным павлином прошел Петр. Рядом, нарушая все правила приличия, шествовала фрейлина ее императорского величества, Елизавета Воронцова. Выдерживать выходки последней Екатерине становилось с каждым днем все труднее. Удивительно, какую власть эта уродливая, грубая и глупая женщина имела над Петром. Мало того, что Воронцова была злой, невоспитанной и необразованной, так она еще ругалась, как солдат, воняла и плевалась при разговоре. Из всех напитков фрейлина предпочитала водку и часто напивалась вместе с любовником до полного бесчувствия. Поговаривали, что она даже била его в перерывах между любовными утехами. Чертушке нравились грубые ласки и побои, что, впрочем, не мешало назначать свидания и другим фрейлинам, о чем сама Воронцова пока что не догадывалась. Или не хотела догадываться. Воронцова преследовала совсем иные цели — стать императрицей. Но на пути стояла Екатерина. Может, поэтому все чаще она устраивала публичные сцены, осыпая законную жену оскорблениями и насмешками. Петр не вмешивался, ему, казалось, доставляло особое удовольствие видеть, как жена сжимала губы, едва сдерживаясь, чтобы не ответить на очередной выпад.

В отношениях с Григорием тоже наступила напряженность. Деликатное положение, которое Екатерина скрывала ото всех, сделало ее особенно уязвимой. Интимная сторона любви больше не доставляло ей удовольствия, Екатерину постоянно тянуло в сон. Бешеный темперамент Орлова, напротив, требовал выхода. Его также раздражала Воронцова и то, как Екатерина с ней себя ведет:

— Почему ты позволяешь себя оскорблять? — кричал он, оказавшись с ней вдвоем. — Почему опустила руки, словно все уже за тебя решено.

— Гриша, не кричи, — Екатерина свернулась на кровати клубочком. — Голова болит.

— Пусть она у тебя от короны болит, — рявкнул Орлов и в сердцах выбежал из спальни. — Своими руками удачу упускаешь.

Екатерина смахнула предательскую слезинку и тяжело вздохнула. Господи, как она устала. И дело даже не в беременности, хотя и в ней тоже. Как тяжело нести бремя ответственности и взвешивать каждый свой шаг, просчитывая любое развитие ситуации. Наверное, со стороны она действительно выглядит не лучшим образом — никакой реакции на оскорбления, никаких резких движений и почти рабская покорность по отношению к императору. Пожалуй, только двое — Дашкова и Панин — догадываются, чего ей это стоит.

Будь все по воле Гриши, она сейчас бы скакала на лошади с саблей наперевес, призывая взять дворец и свергнуть императора. И, может быть, ей это даже удалось. А, может быть, и нет. Орлов слишком горяч и неискушен в дворцовых интригах, чтобы правильно оценить ситуацию и действовать в нужном направлении. Но сегодня Екатерина как никогда уверилась, что поступает правильно. В глазах европейских правителей — она невинная жертва обстоятельств. В глазах Петра и его фаворитки — слабый противник, которого уже можно не принимать в расчет. Стерпела оскорбления, стерпит и все остальное. Как бы не так!

Екатерина чувствовала себя гибкой веткой, прижатой к земле снегом. Но снег растает, и тогда она вновь обретет прежнюю силу. Просто сейчас не время. Просто зима. Кто же скачет по такой погоде? Да еще с животом? Так и поскользнуться недолго. Нужно дождаться весны, а она уже не за горами. Уже легче. А там, глядишь, и Петруша поможет — собственными руками петлю на своей тощей шее затянет.

Екатерина вспомнила, какую реакцию вызвали первые приказы ее непутевого мужа. Лучше всего, конечно, себя чувствовал Фридрих Прусский, уже решившийся на капитуляцию. И вдруг такой подарок от судьбы — Елизавета умерла. Петр тут же заключил мир с Пруссией, разорвав тем самым отношения с союзниками — Австрией, Францией и Испанией.

Также он за это короткое время успел поссориться с Данией. В присутствии иностранных послов Петр заявил о том, что был бы счастлив начать новую войну под предводительством Фридриха Прусского, чьим талантом полководца он давно восхищается. Больше всех был оскорблен французский посол, которому в ультимативной форме император заявил о необходимости принять условия России о заключении мира с Пруссией.

Екатерина улыбнулась, вспомнив, как маркиз Бретейль, к которому она ранее не питала симпатий, с гневом пожаловался ей на действия мужа. Оценив ситуацию, она мгновенно обратила ее себе в пользу: