Карт: Хозяин волшебной избушки

Не подвели меня и ловушки. И теперь по совокупности пойманной рыбы и птиц, я теперь ученик капканщика 3 ступени и дополнительный шанс удержать добычу в ловушке уже три процента. И для получения следующей ступени мне надо поймать пятьдесят штук кого-нибудь.

Три процента! Смешно, конечно! Но с другой стороны, благодаря этим ловушкам, я, можно сказать, Систему хакнул, хотя бы в этом вопросе. И раз есть уязвимость, — надо ей пользоваться на всю катушку. Я уже и морду сплёл. Завтра с утра установлю.

А ещё мы завтра утром полетаем! Да! Прямо на избушке! Я весь в предвкушении. Правда, и поработать придётся так, чтобы окупить затраты энергии на полёт.

Вчера, где-то во второй половине второго часа переноса воды из речки в бочку, меня посетила очень интересная мысль.

— Глюк, — отвлёк я мажордома, притащившего ещё одну корзину с землёй на каменную площадку, — скажи, вот Фома соберёт землю для зимнего сада, территория вокруг избушки ему ещё нужна будет?

— В ближайшее время нет, — чуть подумав, ответила мумия. — Всё свободное временя он будет проводить в саду. Его оттуда, пока не взойдут первые всходы, и калачом не выманишь, да и потом это будет трудно сделать.

— Тогда у меня следующий вопрос. Как ты смотришь на то, чтобы завтра утром переместить избушку поближе к реке. А то ходить туда-сюда целый километр ради десяти литров воды, не то чтобы трудно, но по времени очень уж расточительно. А так мы встанем на берегу, а то и над самой речкой зависнем и нужный объём воды наберём гораздо быстрее. А потом можно переместиться поближе к скалам и натаскать камней, а послезавтра за древесиной отправиться. Что скажешь?

Мумия молчала долго, по выработавшейся уже привычке, уткнувшись взглядом в медово-жёлтый столб крыльца.

— На моей памяти никто так не делал, — начал негромко говорить Глюк после молчания, затянувшегося аж на пару минут. — Ни с нашим Сердцем Замка и не слышал, чтобы с каким-либо другим. Но… вы правы, Карт, земля вокруг Сердца сейчас для нас особо не важна, только для Фомы и то, только чтобы набрать почвы для зимнего сада. А сегодня к ночи он уже закончит. Перемещение же Сердца на столь незначительное расстояние много энергии не затребует. Даже на зависание над самой речкой. Отправимся сразу, как только получу ваше распоряжение.

— Вот и отлично.

Фью-ить… Бам! Фью-ить… Бам! Шарахуда барам!

Опа! Это что сейчас было? На каком это языке заговорил Глюк? И, судя по экспрессии, вечно невозмутимый мажордом, сейчас явно не отчёт о повышении уровня избушки читал. Что его заставило проявить эмоции?

Мотылёк! Жёлтый! Нет, на самом деле он тёмно-серый, как и другие мотыльки до этого, просто его окружала лимонно-жёлтое яркое свечение печати. Твою дивизию! Мотылёк четвёртой ступени восхождения! Неудивительно, что Глюк так взбудоражился!

Вскочив на ноги, я не знал, за что хвататься: за топор, висящий на поясе, за лопату, прислонённую к перилам крыльца? Прутик! Где же прутья? Там, где и положил, — за бочкой, рядом со стеной избушки.

Фью-ить! Шарахуда барам! Фью-ить!

— Точно шарахуда барам! — замер на месте, наблюдая за неудачными попытками мумии сбить большого мотылька. Это не Глюк такой криворукий, — это мотылёк такой шустрый! Стоило только мажордому замахнуться и нанести очередной удар, как ночной гость исчезал и тут же появлялся в полуметре от прежнего места. И тут же снова устремлялся к светильнику, как… Мотылёк на огонёк…

Это же… Это же… Телепортация! Пусть и на короткие дистанции, телепортация! Хочу!

Фью-ить! Шарахуда барам! Фью-ить! Мумия не сдавалась. Да и я бы его не понял! Блуд и Пушистик кружились рядом, но не лезли под удар мажордома. Но каждый раз бросались на мотылька, как только он телепортировался, уходя от атаки мумии. Мотылёк снова телепортировался и, как примагниченный, продолжал полёт к лампе.

Фью-ить! Свистит прутик Глюка. Мотылёк уже в полуметре справа.

— Уи-и! — с писком пикирует Пушистик, но жёлтого гостя уже под ним нет. Да, сколько у него маны?

— Клац! — челюсти Блуда смыкаются на левом нижнем крыле.

Тут же раздавшийся треск и пронзительный свист бьют по ушам даже меня, замершего на крыльце в полутора метрах от схватки. А дракончик просто повисает, но пасть не размыкает!

— Блуд! — не ору, шепчу я. — Блуд!

А мотылёк тем временем продолжает висеть в воздухе, усилено работая тремя крыльями, Блуда мотает так тряпку. Ночная бабочка держит дракончика раз в пять её тяжелее! Да, что это за тварь такая?! Несколько раз мотылёк вроде как моргает, но не исчезает. Видимо, умение не срабатывает. Сверху на него, словно коршун на утку, пикирует Пушистик, и они устремляются вниз.

— Блуд! — одним прыжком преодолеваю расстояние до упавшего на землю фамильяра.

Мотылёк всё ещё жив, видно, как придавленные Пушистиком трепещут его крылья. Но маленький охотник не собирается отпускать добычу. Что он там с ней творит, не видно, — мешает вставший дыбом мех. Блуд же лежит неподвижно, всё так же сжав челюсти и не выпуская крыла мотылька.

Выхватив нож, аккуратно, чтобы не задеть Пушистика, втыкаю нож в крыло рядом с мордой дракончика. И открамсываю кусок.

— Блуд?

Беру верного друга на руки. Его глаза закрыты, но я вижу, как еле заметно поднимаются и опускаются его бока, — дышит! Значит, жив! Жив!

Поднявшись, иду к крыльцу, поглаживая верного питомца. Плюхаюсь на ступеньку, не отрывая взгляда от дракончика: «Ну же, дружище, не пугай меня. Открывай глаза, ты же дракон, воздушный. А они славятся своей регенерацией. Ну же! Не оставляй меня!»

Неожиданная волна паники начинает меня захлёстывать. Хочется бежать, кричать, искать лекаря! Только где? Эта мысль и останавливает меня, и продолжаю сидеть на медово-жёлтых, чуть искрящихся в свете магических светильников, ступенях крыльца. Ну же, открывай глаза!

Веки Блуда дрогнули. Я затаил дыхание. Глаза открылись, и дракончик непонимающе уставился на меня, а потом, широко зевнув, перевернулся на спину, подставляя моим пальцам своё горло. Чеши. Улыбнувшись, чешу, конечно, отвернувшись, чтобы спрятать нежданную слезинку.

Поднимаю взгляд, — рядом с крыльцом стоит Глюк, а на его левом плече пристроился Пушистик. Мумия протягивает мне ладонь, на которой лежат два кристаллика величиной с четверть ногтя моего мизинца. Два кристаллика.

— Благодарю, Глюк. И тебе спасибо, маленький защитник Сердца Замка.