Картина с кляксой

– Так что вас привело ко мне, юный князь?

Юный князь по-дворянски шмыгнул носом, подтянул вечно сползающие шорты и сказал:

– Тетя Зина меня к вам послала. Она сказала, что в нашем доме все должно быть настоящим. Она сказала, что в таком доме каждая дверная ручка должна играть. И чтобы папа ни за что не покупал всякую гламурную фигнитуру.

– Фурнитуру, – улыбнувшись, поправил его граф.

– Я и говорю. Она сказала, что вы знаете, где можно достать дверные ручки, которые должны играть.

Во что должны играть дверные ручки, Алешка до сих пор так и не узнал.

Граф поднял одну бровь и опустил другую.

– Вопрос непростой. Но вы мне симпатичны, и я вам подскажу. Сейчас пойдете направо, до конца улицы. Когда улица кончится, начнется пустырь. Вы не ошибетесь – он весь зарос лебедой. В этой лебеде вы отыщете тропинку, и она приведет вас к хижине…

– И в этой хижине склад дверных ручек?

– Не совсем так. В этой хижине живут очень милые люди – Бася и Вася. Они вам помогут. Желаю удачи.

– Честь имею! – Алешка взглянул еще разок на окна, но за ними никто больше не мелькал.

Алешка нашел конец улицы, начало пустыря и тропинку среди высоченной лебеды. Тропинка привела его туда, куда он и стремился. Ради чего морочил голову боярскому графу. Ему очень был нужен Вася – «художник по металлу». Жулик по призванию.

Впереди послышались голоса. На всякий случай Алешка свернул с тропинки в густые заросли, подобрался поближе и осторожно высунул нос.

Хижина оказалась довольно симпатичной. Она была сколочена изо всего: доски, фанера, куски пластика, линолеум, развернутые картонные коробки, ржавые листы железа. Зато дверь была настоящая – от автобуса. И окошко рядом с дверью в том же стиле: ветровое стекло от какой-то иномарки. Изнутри оно было задернуто белой шторочкой в красный горошек. Над трубой хижины вился дымок: наверное, Бася готовила обед для Васи.

Перед хижиной стояли Вася и участковый Стяпанов. Участковый назидательно говорил:

– Ладно, Василий, что вы шарите в брошенных домах. Но вот кража в музее – это уже серьезно. Уголовное дело возбуждено, вас ждет суд.

– Кражу, начальник, надо доказать. Мы эти цветные железки нашли на дороге. Я думаю, начальник, что их поснимали те же бессовестные личности, которые увели картины. А по дороге бросили. Ты, начальник, над этой версией подумай.

– Я подумаю, – покладисто пообещал участковый. – Но сначала зайду на Лесную, к дачнику. Он даст показания.

– Ни в жись! На кой ему нужна статья за скупку заведомо краденого? Ты обратно подумай.

– И ты хорошо подумай, Василий. А завтра в десять – к следователю, шестой кабинет. Запомнил?

– Как есть, начальник. Будем! Послезавтра, в двенадцать, четвертый кабинет. – И пояснил: – Я так шутю. Баська, угости начальника кофием!

– Спасибо, Василий, некогда мне.

И участковый ушел.

Лешка выбрался из засады и пошел по его следу. След участкового Стяпанова, как и предполагал Алешка, привел его к терему боярского графа. Тот не только не впустил участкового во двор, а даже сам выскочил за калитку – ему, видать, очень не хотелось, чтобы Стяпанов заметил что-нибудь подозрительное. Или кого-нибудь.

Что говорил участковый, Алешке, конечно, из его «далека» не было слышно, но хорошо было видно, как графский дачник согласно кивал головой, прижимал руку к сердцу и даже усердно кланялся не как барин, а как лакей. Впрочем, о чем они говорили, догадаться было нетрудно. Тем более что в тот же день тетя Липа чуть не упала в обморок от радости, когда все недостающие «фигнитуры» были возвращены в музей «неустановленным лицом»…

Когда Алешка вернулся к хижине, бомж Вася сидел на чурбачке для колки дров и перебирал какие-то железки, беззаботно насвистывая.

Алешка выждал какое-то время и возник перед ним.

– Тебе чего, шпингалет? Заблудился?

– Мимо шел, решил заглянуть.

– А ведь ты врешь. Тебе чего-то от Василия Петровича надо. Но Василий Петрович прием посетителей закончил. У него назрел обеденный перерыв. Зайдите позже. На той неделе. Внятно изложил? – По лицу Васи побежали веселые морщинки.

– Ладно, – сказал Алешка, – я зайду на той неделе. До обеда. Или до завтрака. Вместе с художником Славским. И с его другом Рудиком.

Вася встрепенулся. Веселые морщинки стали злыми.

– А ты что, знаешь, где они?

– Скоро узнаю, – небрежно ответил Алешка.

Вася торжественно встал со своего чурбачка и указал на него:

– Веди их сюда, и я на этом чурбаке отрублю им все две головы! Каждой по одной. Внятно изложил?

– А то! Они ведь вас так подставили!

– Ну! Навели меня на фурнитуру, а под шумок свое дело сделали, картины увели. Сами слиняли, а кто виноват? Бася с Васей! Тебя, что ль, тоже накололи? Ты им кто будешь-то?

– Одному – племянник, другому – двоюродный дядя. Внятно изложил?

Вася не очень врубился, но веско отметил:

– То-то! Веди их сюда, двоюродных племянников. Пока меня не закрыли. – И он задорно взмахнул топором. – Слышь, друган, а у тебя-то какой интерес?

Алешка не стал его баловать вариантами оперативных легенд: сошло у Боярина – сойдет и здесь.

– Фурнитура. Мы с батей дом построили. Очень красивый. Вроде вашего. А всяких шпингалетов нет.

– Не торгую, братан. Лимит исчерпан.

Алешка огляделся и шепнул:

– Лимит будет. Гражданин начальник Стяпанов велел Боярину купленную фурнитуру в музей сдать. Внятно изложил?

Вася покачал головой:

– Не, братан. Я в музей больше не ходок. Мне лишние беды ни к чему.

– Да я бы сам…

– Толково, братан. Из тебя хороший вор может выйти. – Вот это уж – никогда! – Они эту фурнитуру в один день на место не поставят. Положат в сумочке на подоконнике. Чего ж не взять-то? Раз плохо лежит.

– Только я дорогу не знаю.