Карты, деньги, две стрелы

Ох… Кажется, ссора. Но из-за чего она могла произойти? Может, стоит вмешаться?

— Не понимаю.

— Ну что ж… Я вам объясню, и можете потом считать меня идиотом, неотесанным мужланом… да кем угодно! Мне надоело, Гвендолин, слышите, надоело быть вашей ручной собачкой! Надоело бегать за вами и не слышать в ответ даже слова благодарности! Я привез вас сюда, остался на свадьбе вашей дочери лишь по вашей просьбе, в надежде, что вы наконец согласитесь выйти за меня. И что я услышал в ответ на вопрос о вашем разводе?! «Сейчас не время и не место об этом разговаривать»! Это все, что вы можете мне сказать?! Мне надоело, Гвендолин, мне все это надоело! Мало того что я сперва ждал вас десять лет, а потом еще десять лет терпел ваши капризы, так вы просто не желаете разговаривать со мной! Видит Дару, мне это надоело! Прощайте! Желаю вам найти еще одного такого идиота, как я!..

Звук удаляющихся шагов. И отчаянный крик:

— Хевин, стой!!!

Тишина обрушилась внезапно, пуховым одеялом укутав всех и вся…

Хриплый голос господина Робиларда я сразу и не узнала:

— Как?.. Как вы назвали меня, госпожа де Шасвар?..

Чуть слышный стук каблуков и тихий, сдавленный голос:

— Хевин… — На миг повисла пауза, словно мама собиралась с силами, а потом заговорила, поспешно, глотая слова, точно боялась, что ее прервут или она не сможет подобрать правильные: — Хевин, я… Ты… Хевин, ты не понимаешь! Конрад только несколько минут назад согласился на развод! Я просто не могла собраться с мыслями, а тут ты… — Она запнулась, понимая, что обвинения ни к чему не приведут, и попыталась подобрать другие слова: — Я… Хевин, я… Я была не права. Хевин, прости меня, а?

Тихий грустный смешок:

— Как же я долго ждал этого, Гвендолин…

Повисла пауза. Решив, что, может, у нас с Айденом сейчас получится выскользнуть из спальни, никому не мешая, я осторожно толкнула дверь и выглянула наружу.

Господин Робилард и мама стояли друг напротив друга. Она держала ладонь на его щеке, он, прикрыв глаза, накрыл ее руку своей… И было в этой сцене столько нежности…

Кнесица, как обычно, все испортила.

— Хевин, — деловито начала она, — значит, смотри. Конрад пообещал завтра официально дать мне развод. Тогда послезавтра ты сможешь еще раз сделать мне предложение, и через месяц мы сможем обвенча…

— Да я вот сейчас думаю, — меланхолично протянул фений, не открывая глаз и не убирая руку, — оно мне надо, такое счастье?

— Хевин! — возмущенно выпалила кнесица, шарахнувшись от мужчины, но он успел поймать ее за запястье:

— Тише-тише-тише! Я пошутил! — Он привлек фенийку к себе и коснулся губами ее губ… А она и не сопротивлялась.

Айден аккуратно закрыл дверь:

— Боюсь, это надолго…

Да уж, похоже, «Осенний вальс» я пропустила окончательно и бесповоротно.

Но потом я взглянула в сияющие глаза мужа… И поняла, что совершенно об этом не жалею.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Айден

В лавочке маэстро Пинхаса, как всегда, было полутемно. Злые языки шептались, что хитрый торговец нарочно держал занавески приспущенными, чтобы иметь возможность втюхать наивному покупателю товар с изъяном, но… Скорее почтенный Пинхас просто имел маленькую склонность к атмосфере таинственности. А загадочные тени по углам да неровный хоровод свечей вместо модных магических шаров как нельзя более этой атмосфере способствовали. К тому же подчеркивали ассортимент. В лавочке всегда можно было купить что-то особенное: редкую картину, инкрустированную серебром флейту работы фенийских мастеров, антикварный комод, шкатулку с секретом, дорогое украшение…

Собственно, как раз последнее меня сюда и привело.

— Господин Иассир! — не успел я войти, как хозяин резво выкатился из-за прилавка, лучась самой медовой улыбкой. — Какая приятная неожиданность!.. Проходите, проходите же! Чем могу быть полезен?

— Да мне бы, собственно…

— Я слышал, у вас большие перемены в жизни, господин Иассир? — не дав мне закончить, райской птицей запел маэстро. — Примите мои искренние поздравления!

— Спасибо. Так вот я хотел бы…

— О, понимаю-понимаю! Новый статус, новые хлопоты? Такая жемчужина, как ваша молодая супруга, требует соответствующей огранки? Извольте, у меня как раз новые поступления: бюро красного дерева с павлинами, резьба тончайшая, поглядите… Или этот туалетный столик с тремя зеркалами сразу — мечта любой женщины! Духи имеются фенийские, шлейф незабываемый… Или вот туфельки бальные, единственный экземпляр: садятся по любой ножке, цвет меняют в зависимости от платья… Извольте поглядеть!.. А может, вы духовного богатства желаете? Так только вчера доставили чудесную акварель…

Я тоскливо закатил глаза. Женитьба — это, конечно, прекрасно. Но когда твоя супруга — дочь великого кнеса… Мне же с самой свадьбы проходу не дают! Сослуживцы интересуются, как я ухитрился заполучить такое сокровище, именитые горожане наперебой лезут в друзья дома, а торговая братия уже вся перегрызлась на тему того, кто заново обставит особняк Калнасов — ни для кого не секрет, что бывший муж Матильды вынес из дома все, до чего дотянулся… Господин Хирш, один из печально известных ростовщиков с Хрустальной улицы, помимо ювелирных украшений приторговывающий мебелью, вообще явился с предложениями в первое же утро после свадьбы. И был очень удивлен, когда его даже в дом не пустили. Нормально, нет? Как будто нам заняться больше нечем было, кроме как стулья в столовую выбирать!..

И ведь они до сих пор успокоиться не могут. Думаете, почему я сюда пришел? Да просто стоило зайти к Ашеру или к тому же Хиршу и заикнуться о подарке для жены, как шустрые торговцы бросали всех клиентов на подручных и шли в такую атаку, которая самому маршалу Буриану и на войне небось не снилась!.. А у меня времени нет, меня Матильда дома ждет.

Вспомнив о жене, я встряхнулся и решительно поднял руку:

— Маэстро, придержите борзых! Не нужны мне ваши бюро с акварелями!..

— С павлинами…

— Да хоть с единорогами, — вспомнив об Эделреде, отрезал я. — За другим пришел. Понадеявшись на вашу известную деликатность, между прочим… И не суйте мне этот веер! Он даром никому не нужен!..

— А я даром и не предлагаю, — хихикнул, ничуть не обидевшись, торговец. — Ну-ну, господин Иассир, не хмурьтесь. Уж простите, профессия обязывает… Так что же вам угодно?

— Украшение. В подарок.

— Какого рода? — деловито уточнил маэстро, откатываясь к задрапированной фиолетовым бархатом витрине. И, достав из кармана связку ключей, пояснил: — Поймите правильно, украшение украшению рознь. Одно дело — милая безделушка, другое — статусная вещь, для выхода в свет. Опять же комплектация играет роль — вам отдельно или гарнитурчиком? Вот как раз есть у меня роскошный набор — рубины в золоте…

— Набор, — подумав, кивнул я. — Чего мелочиться-то… Только рубины не надо. Мне бы с изумрудами что-нибудь. И в серебре.

— Средства ограниченны? — сочувственно покачал головой маэстро Пинхас. — Так ведь для постоянного клиента есть же скидки и кредит…

— Знаю я ваш кредит! Обдерете как липку… И вообще, как по мне, так ей серебро больше идет.

— Ах вы про госпожу Иассир!..

— А про кого же еще? — удивился я. И, заметив на лице торговца задумчивое выражение, добавил: — Маэстро, люди меняются. Так что вы свои намеки бросьте. Лучше товар покажите, и без канители, у меня со временем туго.

— Как вам будет угодно! — воодушевился Пинхас, поняв, что торговаться я не буду и он явно внакладе не останется. — Изумруды? Имеются, имеются… Вот гарнитур со змейками, как вам? Браслет, колье — серебро высшей пробы!

— Массивно как-то. Да и змейки эти… Не люблю змей. А другого ничего нету?

— По отдельности только. Или разве что… обождите минутку…

Он на мгновение задумался, позвенел ключами, потом сказал: «Ага!» — и полез куда-то за прилавок. Долго там шуршал, вполголоса поминая Трына, но наконец нашел. На столешницу бухнулась плоская квадратная коробочка, обтянутая выцветшим атласом.