Карты Любви : Священник

– Вот так, - улыбаюсь я.
– Просто выплесни это, ягненок, позволь силе и ярости овладеть тобой.

Слезы выступают у нее на глазах, а затем скатываются по щекам.

– Ты чертово чудовище, Джудас! Так что не смей меня судить.
– Я моргаю. Чудовище? Хорошо, меня называли и похуже.
– Я знаю!
– повисает тишина, а мой пульс учащается.

– Что ты знаешь?
– спрашиваю я, хотя не нуждаюсь в ее ответе. Она знает мое имя. И есть только один известный инцидент, связанный с этим именем.

– Все!
– она смотрит на меня, а слезы все еще продолжают бежать по ее щекам.
– Я знаю, что ты сделал. Я знаю о Бренте Джеймсе.
– Я отступаю на шаг и сажусь на край кровати, давая ей больше пространства.

– Я отбыл за это наказание.

Тихий всхлип вырывается из ее груди.

– Ты посадил его в инвалидное кресло, Джудас.

– Это меньшее, что он заслуживает.
– Ее рот открывается и закрывается, когда она качает головой.
– Мир - это не радуга и благодать. Он ужасен, а грехи требуют наказания.

– То, что ты говоришь, безумие, - шепчет она.

– Ты ничего не знаешь.

– Тогда расскажи мне, - умоляет она.
– Позволь мне понять.
– Я вижу отчаяние в ее глазах. Она такая же одержимая, как и я. Ей нужны оправдания, чтобы уверять себя в том, что я не чудовище. Только так она не будет бояться своей нужды во мне.

– Я избил его монтировкой. И он оказался в инвалидном кресле, а меня приговорили к десяти годам за нападение при отягчающих обстоятельствах. Я стал священником, отбывая срок в тюрьме, и отсидел пять лет, после чего был выпущен за хорошее поведение, - я складываю руки перед собой.
– Вот и все. Я - не твой прекрасный принц, Делайла, потому что жизнь - это не чертова сказка, - я возненавидел выражение лица, которое было у нее прямо сейчас.

Ее глаза были полны болью и разочарованием.

– Почему ты сделал это?
– Я молчу. Я обещал Марине, что никогда никому не расскажу, что случилось с ней, и не сделаю этого сейчас. Ни тогда, когда меня допрашивали, ни перед присяжными, ни во время отбывания срока. Повлияла бы правда на мое дело? Возможно. Но я человек слова, и я всегда питал слабость к своей двоюродной сестренке.
– Он обворовал тебя? Наркотики? Деньги?

Перечисленное было бы логичной причиной. Конечно, я наносил увечья и даже убивал ради бизнеса, но это было другое. Это была необузданная ярость. Меня не волновали последствия, потому что я был молод и безрассуден.

– Джудас.
– Я моргаю и поднимаю глаза на Делайлу. Она качает головой, и свет покидает ее глаза, словно я только что погасил его. Я молчал долгих восемь лет, но я не могу сдержаться перед ней.

– Он изнасиловал мою двоюродную сестру, - я не буду извиняться за то, что я сделал, потому что мне не жаль.
– Я бил его до тех пор, пока в нем не осталась всего капля жизни, и только тогда я остановился.
– Она качает головой, а ее брови нахмурились.
– Я мог убить его, но мне хотелось, чтобы он страдал, - я выложил все, как есть. Позволил ей увидеть танцующих демонов на дне моих глаз.
– И он страдает. Каждый день.

– Я...

Я поднимаюсь и одергиваю рубашку.

– Если ты хочешь эту работу, будь вечером в клубе. В девять тридцать.

Я иду к двери, мои мышцы напряжены, а кулаки сжаты по бокам. Я чувствую ее осуждение, и это бесит меня больше, чем я могу выразить.

– Джудас, - она зовет меня по имени, и я останавливаюсь.
– Мне жаль.

– Как и мне.

***

Клуб забит под завязку. Похоже, что закрытие из-за передозировки только повышает популярность места в наши дни. Очередь тянется вдоль всего квартала, а в баре люди выстроились в пять рядов, ожидая напитки.

Мой клубный менеджер, Маркус, запланировал грандиозное открытие в эти выходные, чтобы привлечь как можно больше людей. Тема субботнего вечера - Чистилище. Потрепанная ткань свисает с потолка, залитая искусственной кровью, как в доме ужасов. В центре зала разместились клетки с металлическими решетками, а девушки, одетые в крошечные шортики, армейские ботинки и рваные топики, танцуют внутри них. Балаклавы обезличивают, оставляя открытыми только глаза. Танцоры огненного шоу двигаются над диджейской зоной, где новый репер разогревает толпу. Из своего офиса мне видна VIP-зона, расположенная на трехъярусном балконе. Мой взгляд останавливается на самом верхнем уровне, у столика с людьми, которые смеются и флиртуют, попивая шампанское. Делайла подходит к ним, протягивая бутылку водки, которая увенчана горящей бенгальской палочкой. Каждый мужчина за столом обращает на нее внимание, потому что они не могут совладать с собой.

Ее одежда, черт, мне хочется сказать, чтобы ее чем-нибудь прикрыли. На ней черные шортики, такие крошечные и узкие, что видна половина ее задницы. Область между шортами и армейскими ботинками по колено демонстрировала бедра, покрытые сетчатыми колготками. Ее рваная белая майка завязана снизу и разорвана сверху, обнажая живот и декольте. Она словно вышла из "мокрого сна" каждого мужчины с этой своей яркой улыбкой, скрывающей столько трагедии в ее жизни.

Я ненавижу то, как они смотрят на нее, хотя сам не могу отвести глаз. Одно неверное движение - и их тела будут разбросаны на несколько миль вдоль берега Темзы.

Она подносит бутылку, и один из парней пытается просунуть деньги ей за пояс шорт. Делайла ловко уворачивается и забирает деньги из его рук с вежливой улыбкой. Она словно свежее мясо, приправленное невинным образом. И они чувствуют это. Они желают осквернить и разрушить ее. Разве не в этом суть человеческой природы? Брать и осквернять самые прекрасные творения мира?

Оторвавшись от нее, мой взгляд скользит по клубу и останавливается, когда я замечаю знакомую фигуру. Натаниель. Интересно, знает ли он, что это место принадлежит мне, или ему просто нравится играть со смертью?

Он разговаривает с какой-то девушкой, прижавшись к стене, их головы близко склонены друг к другу. Я достаю рацию из кармана пиджака.

– Джексон, та девушка. У задней стены. Блондинка в синем платье. Проследи за ней, когда она отойдет от парня.

– Да, сэр, - проскрежетал голос из динамика.

Я открываю дверь офиса, ступая в сенсорную перезагрузку клуба. Металлические ступени ведут за барную стойку, и я спускаюсь по ним, не отрывая глаз от Натаниеля , мелькающего среди толпы. Клуб переполнен настолько, что я едва могу пошевелиться, но на этот раз я замечаю его разговаривающим с парнем. Он молод, возможно, лет восемнадцать, студент. Они пожимают руки, без сомнения, это была наркосделка. Я должен убедиться. Они расходятся, и парень направляется как раз в мою сторону. Как только он оказывается рядом со мной, я хватаю его за рубашку, притягивая к себе, и засовываю свободную руку в карман его джинсов, зажав маленький пластиковый пакетик.

– Проваливай, пока я тебя не арестовал.

Он отшатывается от меня с побледневшим лицом. Я едва бросаю на него взгляд, прежде чем двинуться вслед за Натаниелем. Когда он доходит до двери, ведущей в подвал, я следую за ним. Настигнув, я хватаю его за шею и прижимаю щекой к двери.

– Какого хрена, - шипит он, но музыка слишком громкая, чтобы кто-либо мог услышать его, а даже если и услышат, то они слишком пьяны, чтобы быстро отреагировать. Я провожу ключ-картой по замку, и дверь открывается, позволяя нам выйти в коридор.