Карусели над городом (журнальная версия)

Алексей Палыч произнес нечто среднее между «ха-ха» и «хе-хе», показывая тем самым, что шутку жены он оценил. И напрасно произнес Ведь сказано: не высовывайся…

— Алексей, а уж не ты ли? — спросила Анна Максимовна.

— Зачем же они мне? — храбро спросил Алексей Палыч и даже пожал плечами.

Тут пришла пора сказать, что Анна Максимовна не ошиблась: продукты похитил как раз Алексей Палыч. Но признаваться у него не было никакого желания, потому что тогда-то и возникал самый страшный вопрос — ЗАЧЕМ? Ответить на этот вопрос Алексей Палыч не мог и потому избрал популярную среди неопытных преступников тактику: на вопрос отвечать вопросом. В этой тактике было два преимущества: первое, он не лгал: второе, он заставлял следователя самого отвечать на свои же вопросы.

— Я уж не знаю, зачем, — сказала Анна Максимовна. — Помню, тебе для каких-то опытов понадобился клейстер, унес ты тогда из дома пакет с мукой.

— Клейстер — другое дело. Но какие же могут быть опыты с яблочным соком?

— А может быть, тебе банки понадобились…

— Зачем же мне банки? Разве мало дома пустых банок?

Надо сказать, что врать Алексей Палыч был не мастер. И тактика его только потому позволяла уклоняться от истины, что Анна Максимовна была неопытным следователем. Опытный следователь ставит вопрос прямо: «да» или «нет», «ты» или «не ты». Тут-то преступник и выдает себя замешательством или каким-нибудь вилянием. Но Анна Максимовна не была специалистом по допросам.

— Это верно, — сказала она, — банок дома полно. А рисовой смеси ты тоже не брал?

— Зачем мне рисовая смесь? — гнул свое Алексей Палыч.

— Папа, тебя же никто не обвиняет. Ты просто окажи: «Не я», — вмешалась настырная Татьяна.

— Зачем мне две пачки «Малыша»? — уже по инерции забежал вперед Алексей Палыч.

Татьяна как-то странно взглянула на отца.

Алексей Палыч подумал, что Татьяниного допроса он может не выдержать.

И тут заревел Андрюша…

< image l:href="#"/>

Заревел Андрюша.

Женщины бросились к ребенку. Алексей Палыч исчез из комнаты беззвучно и быстро.

Внук заревел настолько кстати, что Алексей Палыч мысленно поклялся купить ему велосипед этим же летом.

Женщины бросились к ребенку.

Алексей Палыч смылся. Он исчез из комнаты беззвучно и быстро, как исчезает изображение на экране выключенного телевизора…

Вот о чем узнал Борис Куликов в ясный весенний день в пустом весеннем лесу.

— Ну и что страшного? Вы же не признались, — сказал Борис. — Меня тоже спрашивали насчет одеяла, я говорю: «Не брал», — и всё

— Кстати, как у тебя обошлось?

— Так и обошлось: сколько раз спрашивали, столько я и отказывался.

— Нет, Боря, — сказал Алексей Палыч, — все это очень неприятно… вранье и прочее…

— Чего тут неприятного?! — изумился Борис. — Мы же врем честно.

— Кто «мы»? — озадаченно спросил Алексей Палыч.

— Да мы с вами.

— Да… — сказал Алексей Палыч, — Ну, не то чтобы врем… Я, кстати, не сказал ни одного слова неправды, хотя и не совсем понимаю, как можно врать честно.

— Это когда не для себя, — сообщил Борис. — Не для своей выгоды.

— Да, уж выгоды тут, прямо скажем, никакой.

— Алексей Палыч, а если мы его куда-нибудь отдадим? Не обязательно же про него правду рассказывать. Тогда его не отзовут.

— Если не рассказывать — не поверят, — вздохнул Алексей Палыч. — Если рассказать — и не поверят и отзовут. Зачем тогда рассказывать? Положение у нас с тобой, Боря, безвыходное. ТАМ тоже, кажется, не дураки.

У обомшелого камня, лежащего на краю поляны, вдруг обозначилось нечто вроде головы. Затем голова спряталась, на ее месте появилась кепка на палке, а голова вынырнула правее.

— Серый, — крикнул Борис, — чтобы через пять минут дома был!

Голова снова скрылась, и тут же из-за камня высунулось дуло автомата. Замелькали вспышки очередей, послышался треск.

— Купили дурачку автомат на батарейках, — сообщил Борис, — теперь он совсем с ума сошел. Надо будет выбросить батарейки.

— Пойдем. Инспектор, наверное, уже ушел. Что-то, Боря, у меня сегодня сердце покалывает. Ты, Боря, знаешь, где у тебя сердце?

— Еще не проходили, — сказал Борис.

Ученик и учитель направились к выходу из леса.

Оборачиваясь, они видели, как мелькала позади них маленькая фигурка, двигаясь короткими перебежками от дерева к дереву.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ Так все это началось

Итак, только двое знали пока о том, что случилось в Кулеминске.

Событие это было мирового значения, хотя в то же время таким не являлось, потому что мир о нем еще ничего не знал. Все зависело от того, как поведут себя люди, которые с ним впервые столкнулись.

Возможно, некоторые подумают, что Алексей Палыч и Борис Куликов поступили неправильно. Может, оно и правильно, что неправильно. Но только, может, оно и неправильно, что неправильно? Давайте начнем сначала.

Если начинать сначала, то нужно сказать, что Борис Куликов с глубокого детства был в душе конструктором.

В шестилетнем возрасте он с помощью отвертки и ножниц за час сумел разобрать на части мамину электрическую швейную машину. Машина оказалась довольно простой; деталей удалось из нее выковырять не так уж и много, но ни папа, ни мастерская ремонта сложить из этих деталей машину не смогли.

В том же году маленький Боря заинтересовался пылесосом. На этот раз он сам собрал его после разборки и сам проверил. Пылесос заработал: с одного конца он засасывал пыль, а с другого выплевывал различные винтики и гаечки, пока они не кончились; тогда пылесос работать перестал.

Немного повзрослев, Борис совершенно самостоятельно открыл принцип, который у изобретателей называется «А что будет, если?..». Принцип этот применяется вполне серьезными и вполне взрослыми людьми. Изобретатель рассуждает примерно так: «А что будет, если… в медный кофейник вылить стакан кефира, добавить полстакана керосина, опустить сто граммов мороженого, положить старый будильник, выжать половинку лимона, бросить дохлую муху, тщательно размешать, накрыть вчерашней газетой и облучить рентгеновскими лучами?»