Кащей Бессмертный — поэт бесов

Глухой Черт отбивался от ишаков из последних сил.

– Нет, для себя, - ответил Кащей.

Он бросил значок и удостоверение интенданта себе за подкладку, подошел к Глухому Черту и навесил ему на пиджак значок поэта.

Глухой Черт окончательно онемел.

– Вот он-то и есть настоящий поэт из всех присутствующих, - с пафосом объявил Кащей.
– Он точно знает, что должен делать поэт в загаженном, как подворотня, обществе! Вы его еще услышите!

– Браво!
– сказал министр бесталанных.

Ишаки топтались в дверях и не знали, что предпринять.

– Чего вам?
– спросил товарищ министра.

– Этих бесов обвиняют в подделке лотерейного билета, а также в подстрекательстве к бунту сегодня утром.

– Можете возвращаться, сержант. Передайте по линии, что операция прекращена. Бесталанные граждане были настигнуты уже в качестве талантливых, о чем подтверждают значки и удостоверения. Лотерейный билет погашен, выигрыш выдан, талант оприходован.

– Но... Нельзя ли забрать?

– Это как?

– Ну... Конфисковать.

– Я вас не понимаю, сержант! Как вам должно быть известно, талант является личным достоянием и внутренним качеством индивидуума. Любой талант - врожденный или благоприобретенный - охраняется законом и конфискации не подлежит.

Кащей с Глухим Чертом, преглупо блиставшим золотым значком, отправились на крышу Лотерейного Центра, а оттуда "Вечерним экспрессом" в своей бесталанное Подпространство, которое следовало развалить и собрать заново. Кащею опять не повезло - Матильда, благосклонно глянув на него, бросилась на пиджак Глухого Черта. Это был пиджак поэта. К такому пиджаку хотелось прильнуть. Таким пиджаком можно было размахивать, как флагом. Носить его впереди толпы, чтобы значок сверкал на солнце. Женщины всех цивилизаций на такие дела падки.

А что было дальше - все знают: резня, переворот, опять резня, опять переворот - и еще много-много раз повторение цикла; и наконец - Очередное Счастливое Будущее, в котором мы с вами живем. Кащей же Бессмертный в глубокой старости, глядя на эти циклы, сделался скверным крючконосым существом со вздорным характером; и все никак не мог помереть - до тех пор, пока не сказал свое последнее Слово: подорвал себя в своем Замке той самой гранатой, дернув за проволочку и выдернув иголочку.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Ненаписанные, а также возрожденные

из пепла стихи Кащея Бессмертного

Перевод с карданвальского Игоря Кручика

Я не поэт. Но нет, не потому,

Что не верчу богемой и толпой,

Что чувства подначальственны уму,

Что не владею словом и собой.

Какой бы ни случился мне билет

Я просто слабый рифмователь. Ведь

За звание дебильное - "Поэт"

Страдать не соглашусь. И - умереть.

Что же такое душа?

Слышим об оной мы сплошь.

Может, она - анаша,

Дурь, от которой балдеж???

Ну-ка, в словарь посмотреть!

"Хлеб...
– возглашает словарь,

...с четким стремленьем черстветь,

Окаменяясь в сухарь."

Мне говорил шмонающий ишак:

"Живи! Но усеки и не отчайся:

Вселенная похожа на пиджак,

И пламенный утюг - ее начальство.

Ну, а подкладка малость расползлась,

И там, в Заподлицовье, в масть порядку

Рукав по локоть засучивши, власть

Невидимая - штопает подкладку.

Как в нуль-пространстве протыкают путь

(сквозь лацкан - до подкладки) звездолеты,

Так нужно шилом вовремя проткнуть

Пиджак для бляхи, явствующей, кто ты."

Цистерну надобно ума,

Дабы постичь цитаты эти:

"Познай, где свет - поймешь, где тьма",

"Прохавал жизнь - просек бессмертье".

Одну под вечер бытия

Ученый выдал (Шэкон?.. Бартли?);

Другую, скажем прямо, - я!

И совершил открытье вряд ли.

Ведь нечто новое ища,

Ты не отыщешь даже мизер.

Давно все есть: роддом, праща,

Соната, средство от прыща,

Бог, лотерея, телевизор!

Виноват Гдемокрит,

Фрезерфорд ли виновен

В том, что мир состоит

Из мельчайших хреновин?

Я загнусь, как любой...

Но ведь может случиться:

Прах развеянный мой

Соберут по крупице.

Опосля монтажа

Встану - ярый, как водка.

Где ж возьмется душа?

В каждом атоме. Вот как.

Я тебя люблю

Пять, наверно, лет.

Будешь ты в раю.

Я, наверно, нет.

Пью и предаю.

В ад мне взят билет!

Будешь ты в раю

Вспоминай. Привет.