Каштаны на память

Около майора Сильченко остановился мотоцикл с коляской, из которой поднялся неповоротливый, полный человек в сапогах с разрезанными голенищами. Андрей от удивления приостановился. По этим голенищам он узнал старшего лейтенанта Пужая, артиллериста, с которым пришлось встретиться на южном рубеже обороны Киева. Тогда пограничники Оленев, Колотуха и Стоколос помогали батарее лейтенанта Зарубы вести прицельный огонь. Андрей сделал вид, что не узнал артиллериста, а Пужаю было не до Стоколоса и Колотухи.

— Немецкие танки! Слышите? — Он кивнул в ту сторону, где с напряжением выли моторы и лязгали гусеницы. — Сейчас пойдут на нас… — И, оглядываясь, добавил: — А на автомашинах можно бы и оторваться…

Это и было то сообщение, с которым он примчался к Сильченко. Сказав это, Пужай вобрал голову в плечи. Сильченко с ответом не спешил. И Пужай посчитал, что майор понял его. Ведь во время выхода из окружения, безусловно, придется раздробиться на отдельные взводы и группы.

— А разве хватит машин для всех? — внезапно спросил Сильченко.

Пужая передернуло от этих слов.

— Вы говорили про себя или меня? Ловко! — повысил голос Сильченко, и его рука легла на кобуру маузера.

— Товарищ майор! — послышался голос еще одного связного. — Танки на левом фланге!

Сильченко приказал связному следовать по маршруту, проявляя осторожность и бдительность. Обернулся, чтобы поговорить с Пужаем, но того и след простыл. Протрещал лишь вдали мотоцикл, за рулем которого сидел водитель.

Пужай пробрался в глубь колонны. Он пригнул плечи, будто опасался, что кто-то треснет его по затылку, как частенько было в детстве.

«Вот и доверься таким людям, как этот майор! — с раздражением думал он. — Хотел же как лучше! Чего только не приходится переживать и выдерживать!»

У каждого своя доля… Вот Пужая она кидает на этой войне, как щепку в море. В первую неделю августа немцы так надавили, что пришлось старшему лейтенанту бросить гаубицы и снаряды, чтобы не опоздать на переправу. Но воздушнодесантники и моряки из днепровской флотилии заставили Пужая и его пушкарей возвратиться на позицию. А где уже та позиция и техника?! Когда не стало снарядов, даже лейтенант Заруба, заядлый служака, покинул свои гаубицы и перешел на сорокапятки, чтобы стрелять по танкам. Пужай этого не хотел. С гаубиц на корпусную артиллерию он бы перешел, а на сорокапятки нет. Пусть из них стреляют те, кому не дорога жизнь. Получалось так, что Пужая в штаб полка взял майор Барабанов. И снова пришлось быть рядом с недругом Зарубой. Тот тянул свои сорокапятки на правом берегу, перешел с ними на левый. А потом куда-то исчез со своими пушками и курсантами.

Вдали все сильнее гремели немецкие танки. Пужай, держась рукой за живот, вдруг побежал к куче соломы, которая высилась вблизи полевой дороги, и задержался там надолго. Никто из колонны его не знал, и он мог сидеть с ремнем на шее хоть до утра.

Пехотинцы и машины майора Сильченко подняли тучу пыли, которая оседала на придорожную стерню и Пужая. Через четверть часа пыль осела. В небе засияла луна, Не слышно было и немецких танков. Пужай прислушался. «Наверное, танки ушли другой дорогой. Откуда знать, куда они направлялись? А если бы на позицию Сильченко? Бдительность никогда не следует терять…» Так оправдывался он сам перед собой. Да и сделать это ему было не так уж трудно.

«Куда же теперь?» — И решил Пужай двигаться на восток. Один, если никто к нему не присоединится.

«Только на восток». На восток торили свой путь и бойцы майора Сильченко.

— Где этот паникер с кубарями? — укоризненно спросил Сильченко, выискивая взглядом Пужая.

— Пужай? Смылся! — уверенно ответил Андрей.

— Ты и фамилию знаешь?

— Пришлось встречаться.

— Чего же ты сразу не сказал? — с удивлением спросил Колотуха. — Хоть бы поприветствовали. — И к Сильченко: — Товарищ майор! Этот, на мотоцикле который был, посчитал Андрея лазутчиком, пробравшимся с рацией на батарею…

— Серьезно? — поинтересовался майор.

— Было и такое, — нехотя сказал Андрей.

Танки, громыхавшие где-то вблизи (это о них говорил Пужай), повернули в другую сторону. Вражеские войска тоже не вышли из села. Все-таки ночь. Немного изменив направление, обогнув село, красноармейцы пошли дальше.

На фоне багряного неба поднимались корпуса сахарного завода, а в ложбине перед ним лежало неизвестное село, окутанное синеватой дымкой. Лес подступал к селу и заводу. Туда и держала курс колонна майора Сильченко.

Передовые взводы уже втягивались в лесок, когда Сильченко увидел в бинокль длинную колонну автомашин, грузовых и легковых, которые шли на малой скорости. Майор приказал командирам рот немедленно занять оборону. Бойцы расположились по обеим сторонам дороги. Пулеметчики с двумя взводами чуть выдвинулись вперед. Прошло еще несколько минут. Сильченко уже мог различать людей на легковых открытых машинах. Это были офицеры. За легковыми двигались, покачиваясь на ухабах, грузовые. На одной сидели оркестранты с медными трубами. Еще дальше — вереница автомашин с солдатами.

Внезапно духовой оркестр заиграл марш «Хорст Вессель», и бодрая мелодия отозвалась в лесу. Вражеская колонна приближалась. Солдаты громко пели. Офицеры лениво переговаривались. Оркестр гремел, как в Берлине на параде.

Майор Сильченко выстрелил. Ракета описала красную дугу над хатами. По противнику ударило несколько пулеметов из дворов и из-за деревьев. Винтовочные выстрелы были так часты, что, казалось, бьют автоматы. Пулеметы же строчили беспрерывно. Эсэсовцы выпрыгивали из машин и падали на землю. Внезапно из одного двора выскочило двое — один в пальто, другой в долгополой немецкой шинели. Он был с автоматом. Низко пригибаясь, они побежали к большой крытой автомашине, над которой торчала антенна. Человек в пальто метнул гранату. Его напарник резанул из автомата по солдатам, спрятавшимся за колесами.

Несколько сот бойцов с криками «ура!» и «впе-е-ред!» кинулось к автоколонне, на ходу стреляя и орудуя штыками.

Майор Сильченко был на переднем крае, где сосредоточились пулеметы. Он дал сигнал своим не покидать позиции и перерезать гитлеровцам путь к отступлению.

— Как тебе эта картина? — майор крикнул сквозь стрельбу Андрею.

Тот кивнул улыбаясь, — дескать, хороша!

Рядом группа красноармейцев окружила тех двоих, которые внезапно выскочили из двора в разгар боя.

— Вы откуда такие шустрые? — спросил человек в немецкой шинели.

— А вы откуда такие молодчики?

— Может, биографию рассказать? — насмешливо спросил человек в шинели. — От самого Прута своих догоняем.

Его голос показался Андрею знакомым. «Да кто же это может быть?» Со спины обоих не узнать.

— К командиру их, — кто-то приказал.

— Шинель мозолит глаза? А посмотри повыше! Фуражка у меня зеленая, — гордо сказал человек в немецкой шинели.