Катарсис. Том 2

— Все так просто… даже не верится…

— А ты хотел бы участвовать в сложнейших ритуалах с жертвоприношениями?

— Нет, но… странно все… и как же меня теперь зовут? Сокол, что ли?

— Кречет, по-древнерусски.

— А тебя?

— Стриж на древнем языке звучит как стирч. Я — Стирч. Однако называть друг друга истинными родовыми именами мы имеем право только в таких священных местах, как это.

— Кречет… — медленно произнес Крутов, смакуя слово, и почувствовал учащение пульсации крови во всех сосудах. Впечатление было такое, будто на имя откликнулось все тело. — Ну, а что дает знание своего родового имени?

— Я же говорил — защиту. В случае активного пси-нападения тебе придут на помощь все предки и даже воля природного эгрегора, в котором ты родился и вырос. Ты еще убедишься в этом, у тебя все впереди.

— Все впереди, окромя того, что сзади, — вспомнил Егор изречение Панкрата Воробьева. — Почему мне помогли найти имя только сейчас, а не полгода назад?

— Дозревал, — сказал Георгий серьезно. — Существует мнение, которое разделяю и я: чтобы узнать, что такое хорошо, надо сначала выяснить, что такое плохо. В более концентрированном виде это суждение превращается в закон: если ты не сталкивался со Злом, не можешь судить, что есть Добро.

— Ты хочешь сказать, что я теперь могу отличить Добро от Зла? Поэтому мне и разрешили присоединиться к родовому дереву?

— Не присоединиться, ты присоединен к нему с рождения, а понять свою ответственность перед Родом. Но будь осторожен в своих поисках и устремлениях, Витязь не должен ошибаться в оценке положения дел, иначе наломает столько дров, что ни один волхв не расхлебает. Зло сейчас так научилось маскироваться, рядиться в одежды Добра, что не сразу отличишь. Иди, тебя ждут.

Крутов сжал руку Георгию, подошел к старцу, бабе Евдокии и Елизавете, поклонился.

— Спасибо вам за все. Постараюсь не подвести.

— Уж не подведи, — усмехнулся старец в бороду. — Это Посвящение лишь начало, а идти тебе по дороге восстановления справедливости далеко. Волна злобы и насилия захлестывает Отечество, святыни поруганы, людям навязывается модель мира, который ужасен и жесток: все плохо, а будет еще хуже… Сознание людей кодируется этими установками, в подсознание впечатывается сценарий катастрофы, скорого конца света… так вот ты, Кречет, должен научиться воевать не только руками, но мыслью и волей, опирающейся на силу и знания предков. Помочь народу сбросить иго Сатаны и встать с колен. Готов ли ты к такой степени ответственности?

— Кто вы? — спросил Егор, пристально заглянув в глаза старца, чей голос казался ему смутно знакомым. Да и речь старика явно несла признаки современности.

— Я тот, кто может. — Сквозь черты древнего старца на миг проступили черты юного лица, и Егор узнал волхва.

— Сергий!

— У меня тоже есть родовое летящее имя, — с улыбкой сказал «старец». — Можешь называть меня — Стерх. А теперь прощай. Пусть твой путь к Вышнему будет легок.

Крутов поклонился, а когда выпрямился — ни старца, ни бабы Евдокии перед ним не было. Они ушли по своим делам, зная законы, позволяющие обходиться им без транспортных средств.

Елизавета снова бросилась к мужу, обняла, и так они стояли некоторое время, обнявшись, молча, думая каждый о своем, пока сзади не раздалось деликатное покашливание.

— Ну, я пойду?

Крутов оглянулся на Георгия, отстранил жену.

— Неплохо было бы посидеть за столом, отметить Посвящение. Или ты торопишься?

— Пойдемте с нами, я вас блинами угощу, — присоединилась к мужу Лиза.

— Дел по горло, — заколебался Георгий, — но от блинов, пожалуй, не откажусь.

Крутов бросил взгляд в небо, ища глазами гордую птицу, и ему показалось, что он встретил ответный острый взгляд сокола.

Назад они возвращались на машине Георгия — зеленого цвета «Ладе» сто одиннадцатой модели, а на въезде в Ковали встретили бритоголового монаха в черной рясе.

— Этого-то зачем сюда понесло? — оглянулся Крутов, не ожидавший увидеть в родных местах представителя Братства Черного Лотоса.

— Действительно, странно, — согласился Георгий, также провожая пристальным взглядом крутоплечего молодца с серьгой в ухе.

— Что это вы всполошились? — удивилась Елизавета. — Молодого батюшку не видели?

— Это особый батюшка, — проворчал Крутов, вылезая из машины первым. — Не хотел бы я видеть его в Ковалях.

— Да почему?

— Она не знает о жуковском храме Лотоса? — посмотрел на Егора Георгий.

— Не было случая рассказать.

— Ну-ка, выкладывайте свои секреты, — рассердилась Лиза. — О чем идет речь? Почему вы так забеспокоились, увидев этого монаха?

— Ты обещала блины, — попытался Крутов перевести разговор на другую тему.

— Они готовы, баба Аксинья уже напекла. Сейчас накрою стол, и вы все расскажете. Лиза убежала в спальню переодеваться.

— Вот хорошо, что зашли, — обрадовался дед Осип, встречая гостя и не обращая внимания на его белоснежный наряд. — А я гадаю, чья это самобеглая коляска к нам завернула? Небось не завтракали? Располагайтесь на веранде, я к вам присоединюсь, проголодался с утра.

Гость и хозяева уселись за стол на веранде, Лиза быстро заставила его снедью: блины, сметана, мед, варенье, чай, — и они принялись трапезничать под добродушное ворчание Осипа, любившего критиковать деятельность нового правительства и плавно переходившего на местную власть. Когда он немного подустал, Елизавета толкнула Егора локтем:

— Выкладывай, что знаешь о храме Лотоса. Никогда не слышала, что в Жуковке такой есть.

— Черного Лотоса, — поправил жену Крутов, глянул на дядьку. — Старик, ты случайно не знаешь, к кому здесь у нас в деревне наведывается молодой монах с бритой башкой и серьгой в ухе?

Осип почесал в затылке.

— Видел я одного такого недавно, да не догадался проследить, куда завернет.

Крутов и Георгий переглянулись.

— Не нравится мне это, — проворчал Егор.

— Мне тоже, — покачал головой Георгий. — Придется задействовать группу «четверки», а то и «двойки». Храм в Жуковке как бельмо на глазу.

— Вы в конце концов объясните, в чем дело? — с обидой в голосе потребовала Елизавета.

— В Жуковке, недалеко от дома отдыха, построена база Братства Черного Лотоса, замаскированная под буддистский храм.

— Что такое Братство Черного Лотоса?

— По сути тоталитарная секта, — сказал Георгий. — Одним из главных направлений своей деятельности она считает борьбу с православием, активно вербует сторонников, умело эксплуатируя такие понятия, как семья, дружба, нравственность, умалчивая о жесточайшей дисциплине внутри секты. Основная задача Братства — вовлечение возможно большего числа новых последователей с целью их духовной, психической и физической эксплуатации. Но есть еще одно направление деятельности секты, о которой мало кто догадывается: ведется отбор учеников для обучения спецподразделений Российского Легиона. Храм в Жуковке — один из таких замаскированных учебных центров.