Каторжанин

— Щас сопатку сворочу! Ушел отсюда… — гаркнула вдруг «девица» командирским басом. — Я сам представлюсь!

Унтер от неожиданности даже шарахнулся в сторону.

Баба удовлетворенно хмыкнула и требовательно поинтересовалась у меня.

— С кем имею честь?

— Штабс-ротмистр в отставке… — по инерции начал представляться я, но потом опомнился и зло процедил: — Как это понимать? Юбка не жмет, любезный? Для кого нарядился? Серьга, бери-ка ты эту…

— Да подождите вы… — досадливо поморщился мужчина в женском обличье. — Да-да, признаю, дурно пахнет. Но поверьте, сей машкерад не более чем военная хитрость. Вынужденная… — он окончательно смутился.

Опять ниоткуда возьмись вынырнул Стерлигов, недоуменно уставился на бабу, а потом бурно расхохотался.

— Алексей Федотыч, ты что ль?

— Ну а кто? — смущенно буркнул мужик. — Ты хоть не ржи, Львович, самого блевать тянет… — и содрав с себя платок, явил совершенно мужскую небритую рожу.

Львович и Федотович искренне обнялись.

— Я все еще жду объяснений… — резко напомнил я.

— Разрешите представить, — Стерлигов едва удерживался от смеха. — Капитан интендантской службы Свиньин Алексей Федотович. Во всех смыслах достойнейший и честнейший офицер, его храбрости и честности, я сам неоднократный свидетель. А вот почему он в таком виде, увы, не знаю, уж пусть сам объясняется…

— Я был приписан к Александровскому батальону под командованием полковника Тарасенко, — начал Свиньин. — Во время отступления отбился от основного отряда, долго блуждал по тайге. Вышел к речке, решил помыться, залез в воду, а тут медведь… — капитан выругался. — Эта сволочь не успокоилась пока не разодрала мою форму на клочки. К счастью, это случилось рядом с Тымово, но здесь уже были японцы. Хотел с горя в атаку на них пойти нагишом, но потом передумал, прокрался и стянул в избе первую попавшуюся одежду. Вот и вся история. Ну не сдаваться же мне. Японцы бы очень обрадовались. Так и бродил в окрестностях, а как услышал стрельбу, сразу в поселок.

— Это почему вам обрадовались?

— Это я занимался устройством резервных складов на Северном Сахалине… — объяснил Свиньин. — Думаю, японцы об этом знают, с таким-то количеством предателей среди нашего командования.

Стерлигов кивнул подтверждая.

— И помните где склады?

— Конечно, — спокойно ответил интендант. — Вплоть до количества тулупов, валенок и бочек с солониной в каждом. Я же интендант, как-никак.

— В таком случае… — я сделал паузу. — Приступайте к службе по профилю. Собрать все трофеи под опись и с докладом ко мне. И да, наверное, вам надо сначала переодеться. Борис Львович, поспособствуйте своему товарищу.

А сам подумал, Собакин есть, теперь и Свиньин не появился. Ну а что, пусть службу служит. А склады нам еще пригодятся.

Отдал еще несколько организационных распоряжений и пошел в трактир, разбираться с пленными. Сука… теперь и на кол не посадишь. Может им в жопу раскаленную кочергу засунуть? И следов почти никаких…

Первым делом велел притащить к себе трактирщика.

— Для начала, быстро родил бутылку коньяка.

— Да откуда он у меня, все выжрали косоглазые… — жалобно протянул мужик.

— Я так понял, ты Карлюков?

— Он самый, — недовольно пробурчал купец.

— Может тебе напомнить о складе, с которого ты приторговывал контрабандой?

— Нет никакого склада… — Карлюков злобно зыркнул на меня глазами.

— А если по морде?

— Я ломаный-переломанный… — сквозь зубы процедил мужик. — Хоть стреляй…

— Тебя еще толком не ломали, петюнчик… — я дернул его к себе за жилетку и саданул мордой об стол. — Серьга, тащи угли и кочергу, да свяжите покрепче этого кувыркалу [9] . Во-от… а теперь сымай с него портки. Да не верти ты тузиком…

9

кувыркалы — одна из низших ступеней в каторжной иерархии.

Угли и кочерга не понадобились. Под трактиром нашелся здоровенный капитальный подвал, битком забитый продовольствием и товарами. Чего только здесь не было, от сапог до муки и японского шелка. Кликнув Свиньина составлять опись, я углядел в углу ветхий картонный ящик, вытащил из него запыленную бутылку и удивленно ахнул.

— Да ну нахрен…

В ящике оказалось десяток бутылок настоящего арманьяка «Tenarez» десятилетней выдержки.

Янтарный напиток с приятным бульканьем пролился в стакан. Зажмурившись от удовольствия, я втянул в себя божественный аромат, а потом сделал осторожный глоток.

В голове сразу приятно зашумело, а потом, вдруг, я потерял на мгновение сознание. А когда очнулся — вспомнил все. Абсолютно все.

Как не свихнулся, сам не знаю. Мысли скакали словно рысаки на ипподроме. Но хаос в голове постепенно угомонился, и я ошарашенно прошептал.

— Твою же мать! Значит будем дальше жить. Там я начинал в гораздо худших обстоятельствах и как-то выкарабкался. Сахалин, говоришь? Ну что же, князем Двинским был, так почему бы не стать князем Сахалинским?

Глава 14

Обожаю, верней обожал раньше, хорошую фантастику. Такую, чтобы захватила, заставила забыть все и унесла по волнам повествования. Но, черт побери, я давал книге только на время заставить меня поверить перипетиям сюжета и никогда не смешивал фантастические допущения с реальностью.

Я до сих пор не верю в то, что со мной случилось.

Но оно все-таки случилось. И не только со мной.

И вот опять…

Как? Даже не хочу задумываться — все равно до истины докопаться не сумею. Меня более интересует другой вопросы — почему, и как долго все это будет продолжаться? Неужели мне суждено вечно скитаться из эпохи в эпоху?

Но не суть.

Возвращение памяти принесло не только облегчение, вдобавок пришла грусть, разочарование, тоска… да много чего. В том числе страх…

Тоска — по эпохе, откуда меня сюда занесло. Красивой, благородной, рыцарственной, в прямом и переносном смысле и одновременно подлой, свирепой и страшной. Эпохе, которая пришлась ко мне, как пошитый у отличного портного пиджак. Эпохе, которую я безоговорочно принял и стал ее плотью от плоти.

Разочарование — от нынешнего времени, более приземленного и практичного, лишенного галантности Средневековья.

Страх… а страх перед тем, что все опять придется начинать сначала. А еще перед тем, что после очередной смерти, опять могу опять оказаться в чужом теле. Вечная жизнь только с первого взгляда привлекательна, на самом деле… даже жизнь может осточертеть до чертиков. Как это уже случилось в моей прошлой реинкарнации. Я добился всего чего только мог, но потерял всех, кто мне был дорог и к концу отведенного мне времени уже просил о смерти. Чтобы забыться…

Но не получилось…

Перед глазами медленно потянулась череда образов.