Каторжанин

— Но как они узнали? — растерянно поинтересовался Стерлигов.

— Все достаточно просто, — ответил ему Свиньин. — Мог кто-то из японцев улизнуть, когда мы брали еще Тымово. Сообщил своим, а те сопоставили факты и просчитали наши действия. Времени отреагировать как раз хватило. Вариантов на самом деле много. Более насущен другой вопрос — что делать? У нас в запасе всего часа четыре, не больше.

Офицеры дружно уставились на меня.

Я зло выругался про себя. Что я им могу сейчас предложить? Разве что только умереть с честью. Не сомневаюсь, они готовы, но подспудно ждут какого-то другого решения — спасительного, которое позволит выжить. Уж такая человеческая сущность — всем жить хочется. А тут еще орава гражданских на гриве, их тоже спасать надо. Даже боюсь представить, что косоглазые с ними сделают. Ну да ладно, сам кашу заварил, мне и расхлебывать. Нехрен ломаться как целка. Думай штабс-ротмистр, думай! Сбежать не получится, гражданских не бросишь. Простая засада — тоже не вариант, нас мало, а японцев много, очень много, сразу всех огнем накрыть не получится. Офицеры у них толковые, обойдут с флангов и все, амба, приплыли. Разве что растянуть их мелкими ударами и увести в другую сторону, чтобы бабы, старики и дети смогли уйти как можно дальше. А что… может получится. Ну что же, пора

— Для начала, Борис Львович, немедленно собирайтесь, и чтобы с рассветом вашего духа в Дербинском не было… — я перевел приказ для барона Д`Айю. — Поедете лесом, дороги избегайте. А в Александровске скажете косоглазым, что шли мимо Дербинского, скажем, через Ада-Тымь, а потом напрямую.

Юрист пару секунд помолчал, а потом, в непривычно резкой манере, ответил мне.

— Да не поеду я никуда. Остаюсь с вами, а француз пусть сам едет. Не надо из меня подлеца делать.

Барон не заставил себя ждать.

— Александр, извините, я тоже никуда не поеду. Даже не уговаривайте. Смерть не самое худшее, что может случится с мужчиной, гораздо хуже ощущать себя трусом.

У меня даже скулы свело от злости. Твою же мать, герой на герое и героем погоняет. Ерои, мать вашу, ети… Но дальше своего носа заглянуть трудно. Был уже у меня такой в ближниках, братец Тук, тоже еройствовал, тоже дальше своего носа заглянуть боялся, но тот потом хотя бы слегка пообтесался.

Даже не знаю, как удержался, чтобы не заорать. Несколько раз выдохнул и как можно спокойней сказал, одновременно дублируя свои слова на французский язык.

— Увы, я не могу вам приказывать. Просто хочу, чтобы вы знали, что, если вы не поедете, все наши усилия пойдут насмарку. Геройство ради геройства? Ну что же, можно и так. Но сейчас, увы, на кону стоит гораздо большее, чем ваша гордость. Впрочем, я понимаю вас. Самому идти в лапы к японцам, гораздо страшнее чем…

По лицу Стерлигова пробежала целая буря эмоций. Я ожидал что он вспылит, но неожиданно встал барон, положил руку на плечо капитана и тихо сказал.

— Идемте, капитан. Черт побери, Александр прав. Стыд — очень противное чувство, не находите?

Стерлигов послушно встал, отдал честь и вышел вместе с французом из комнаты.

Я облегченно выдохнул. Ну что же, идем дальше…

— Господа, для лучшего понимания сложившейся ситуации, я для начала подробно доложу обстановку. Японцы доберутся до Дербинского где-то к полдню, то есть, нам вполне хватит времени, чтобы разделится на несколько отрядов и затеряться в лесу. Либо продолжить свой путь по запланированному маршруту, то есть, на Ада-Тымь и дальше. Времени оторваться хватит. Но, только в том случае, если мы будем следовать отдельно от нонкомбатантов, как и планировалось раньше.

Но все осложняется тем, что скоро на реке начнутся пороги и скорость движения гражданских снизится до минимума. То есть, уже к вечеру, японцы догонят их. Не нас, подчеркиваю, а женщин, стариков и детей. Что случится дальше, вы все сами прекрасно понимаете. А для того, чтобы мы пошли по реке одним отрядом, просто не хватит лодок. Единственный выход из ситуации напрашивается сам по себе.

— Задержать японцев хотя бы на сутки, чтобы гражданские успели уйти как можно дальше… — тихо прошептал Кошкин, видимо сам для себя.

— Так точно подпоручик, — тоже вслух согласился я.

— Почему бы и нет? — Собакин нарочито безразлично пожал плечами.

— Батальон против роты неполного состава, половина которой вчерашние гражданские… — ухмыльнулся Свиньин. — Признаюсь, господа, всегда мечтал умереть геройски.

— За этим не станет, — грустно улыбнулся мичман Максаков. — Эх, жалко маменьке отписать нельзя…

— Да будя вам охать! — неожиданно прикрикнул унтер Серьга. — Раньше времени помирать собрались. Говори Ляксандрыч, что удумал, ну а мы все сделаем как надо.

Я про себя улыбнулся. Раньше мои офицерики унтера в клочки разорвали бы за такое вопиющее нарушение субординации, а тут ничего, молчат. Перед лицом смерти все одинаковы, все жить хотят.

— Господа, я прекрасно понимаю, что ситуация складывается очень сложная. Хотя шансы у нас есть и даже неплохие. Прошу к карте…

Обсуждение плана действий вышло коротким, но бурным, ор стоял поднялся несусветный. Я не сдерживал офицеров, так как сам не совсем понимал, что делать, а в спорах рождается истина. Но в итоге план генерального сражения все-таки сложился, и мы приступили к его выполнению.

Экипировавшись, я вышел на улицу.

У пристани уже вовсю грузились на лодки гражданские, в полном молчании, без лишней суеты — ими руководил староста-айн, которого я опять наделил полномочиями главнокомандующего над нонкомбатантами, чем он неимоверно гордился. Неплохой мужик оказался, а организатор — вообще отличный. Верю — доведет людей до места. Идеологический частью заведовал батюшка Валериан и тоже отлично справлялся. Они с айном неожиданно нашли общий язык.

На площади перед трактиром выстроился весь личный состав — бойцов делили на несколько мелких отрядов.

Неподалеку, возился со своими пушками Максаков. К нему первому я и подошел.

— Что у вас, Сергей Викторович?

— Справимся, — спокойно ответил мичман. — Артиллеристов я из них не сделал, но прямой наводкой уже палить могут. Жаль потом пушки бросить придется.

— Не жалейте, новые найдем.

— Вы знаете… — мичман покосился на одну из лошадок. — Я уже стал привыкать… к земле. С корабля никуда не денешься, а здесь шмыгнул в кусты и деру… — он улыбнулся, а потом, с гордостью добавил. — Я даже сегодня сам лошадь запряг.

— Может в кавалериста переквалифицируетесь?

— Ну уж нет! — бурно возмутился Максаков. — Еще не хватало. Мне море даже снится.

Еще раз обсудив его роль в предстоящем сражении, я подошел к барону Д`Айю и Стерлигову. Они уже собрались, француз выглядел как обычно, а капитан юстиции полностью перевоплотился; в домотканом армяке и лаптях, он был как две капли похож на обычного крестьянина. Даже зачем-то рожу измазал сажей.

— Извините меня, Александр Христианович… — капитан виновато поморщился. — Я был не сдержан. Будьте уверены, я сделаю все что надо. Замолчать вопрос нашим головотяпам не получится. Я дойду до самого государя.